Читать книгу Передвижная детская комната - Евгений Меньшенин - Страница 12

***

Коля вылез из кабины, поправил штаны, которые сползли почти до колен и оголили его копилку. Пятно от пива на штанах походило на пятно мочи. Он потер его рукой.

Да какая разница?

Он огляделся по сторонам. Никого. Прислушался. Тишина. Он пошел к минивэну.

Стоп. Похоже, он что-то слышал. Коля замер. До него донесся голос откуда-то из поля. Кто-то звал маму.

– Вот гов…

Судя по голосу, это был ребенок. Совсем еще малыш.

Черт, похоже, баба остановилась, чтобы ее дите могло поссать. И что теперь?

Решай вопросы. Сначала проверь машину.

Он направился к минивэну быстрым шагом, виляя толстым задом, потея и задыхаясь от активных движений. Увидел, что на лобовом стекле нет видеорегистратора, кабина пуста.

Значит, мамаша ехала одна с ребенком. Тем лучше. Что-нибудь придумаю.

Он побежал к телу. Но бегом это было трудно назвать.

– Мама? Мне мозно подняся?

– Сиди там, сучонок, – прошептал Коля. Он представил, как малыш сидит в кустах со спущенными штанами, давит мороженое, а мамаша его разлеглась тут на дороге, как заправская шлюха, руки-ноги в стороны.

Ну и дичь же сегодня происходит. Ну и дичь! Мало мне беременной Натахи и тупого босса, так еще и мертвая баба.

Коля почти добежал до трупа, стараясь держаться левого края дороги, чтобы мелкий не увидел его, когда справа раздался детский вопль. По насыпи тут же взлетел пацан с перекошенной рожей и выпученными глазами, прижимающий что-то к груди. Он выпрыгнул так быстро, что Коля даже на секунду растерялся. А потом сообразил, что надо бы скрыть свое лицо. Коля натянул футболку до носа, оголив свое волосатое пузо. А мальчик замер, не пробежав и метра. Он заметил на дороге нечто, что когда-то было его мамашей.

Потом малыш посмотрел на Колю. Они сверлили друг друга взглядами, как дуэлянты.

«И что теперь? – думал водитель грузовика, – набросится на меня пацан? Будет бить? Запомнит меня? Опознает в суде? Составит фоторобот? Способны такие мелкие сопляки на это?»

Но Костя удивил Колю.

– Мама, – мальчик указал на труп маленьким пальчиком.

Не узнал свою маму без башни. Ну еще бы! Неудивительно, если вспомнить, что от малыша можно спрятаться, только прикрыв глаза. А тут вообще башки целой нет! Конечно, он ее не узнал.

– Мама, – подтвердил Коля, дыша через грязную футболку.

В этот момент с детской психикой произошло то же, что и с хрустальным шаром, который упал на мраморный пол.

– Мама, – повторил малыш, а затем из его нутра донесся какой-то странный звук. Будто он хотел заплакать, но тут же проглотил порыв. Секунду он молчал, а потом заорал на всю округу. И это был не просто плач, это был рев прайда львов, скорбящих над вожаком.

Костя бросился к маме, ступая по луже крови. Он трогал ее, гладил рукой, пытался разбудить. А вдруг она спит? А вдруг она шутит? Вдруг он ее не послушался, и она так его наказывает?

– Мама, мама! – кричал Костя. – я буду слусаться, я не буду больсе баловася!

– Мама… Мама устала, малыш, – сказал Коля.

А вдруг сработает? Вдруг дети в три года настолько тупые, что не знают, что башку на место уже не пришить.

– Уста-а? – переспросил Костя, продолжая бегать вокруг трупа. – Мама, ты уста-а?

Ну и на хрен тебе сдался этот пацан? У тебя что, дел нет, чтобы подрабатывать детским психологом? Давай собирай улики и вали, а этим мелким займутся те, кто разбирается в них.

Коля заколыхал булками, спустился по насыпи, увидел голову в траве, почувствовал тошноту, убрал футболку от лица.

Пока пацан не видит, хоть подышу свежим воздухом.

Он сплюнул в траву. Тошнота быстро отступила. Он и не такое видел в свое время. Как-то раз в армейке они с Вафлей перевозили на старом ЗИЛе припасы. Ожидая очередного рейса, они сидели в кабине и курили. Он, Коля, за рулем, а Вафля радом. Обсуждали своих дырок, которые наверняка их ждали на гражданке и ни с кем ни связывались.

– Моя боится меня как огня, – сказал Коля, – боится, потому что знает, что если я что-нибудь прочухаю про нее, то она будет иметь дело с этим.

Он напряг хилый кулак. Пузо было больше. Оно всегда было больше, даже в армии.

– Да и есть кому за ней присмотреть, – добавил Коля.

– Не боишься, что она может подкупить того, кто за ней присматривает? – спросил Вафля, улыбаясь.

– Не, – сказал Коля, – Леха – мой надежный товарищ. Доверяю как родному брату.

Через два месяца из письма Коля узнал, что ошибался.

Их колонна расположилась на горной дороге лицом к вершине под небольшим уклоном. Перед ними стоял КАМАЗ, груженый самоходным зенитно-ракетным комплексом. И то ли водитель КАМАЗа не дотянул ручник до конца, то ли трос ручника лопнул, но машина покатилась на их ЗИЛ, набирая скорость. Коля это заметил. Сначала он не поверил, что стволы самоходки приближаются. Потом подумал, что наверняка эти придурки за рулем сдают назад, чтобы совершить маневр. Но зачем, если впереди полно места? А потом он увидел водилу, который бросился к кабине из кустов слева. И тут Коля сообразил, что что-то пошло не так.

– А моя Варька не изменит мне, это факт. У нее семья такая, все верующие, если уж обручился, то до самой смерти…

В этот момент лобовое стекло их ЗИЛа лопнуло, и стволы ракетной установки превратили Вафлю в давленую ягоду. Сок залил всю кабину.

Вот это было зрелище. Сейчас крови было поменьше.

Коля увидел пластину, которая выпала из его прицепа. Он подошел к ней, выткнул из земли.

Все, готово. Пацан лицо мое не видел, пластины нет, следов на асфальте нет, рейс неофициальный, документов нет, видеорегистратора ни у него, ни у меня нет. Все четко. Теперь можно валить.

Он снова натянул футболку на лицо и пошел к грузовику. Он решил идти по яме, не поднимаясь по насыпи, чтобы не маячить рядом с пацаном, плачущим на дороге. Мало ли что с ним там может произойти. Ему всего-то потерпеть пока…

Пока что? Пока кто-то не приедет? А тут вообще когда-нибудь кто-нибудь ездит?

Это была странная дорога. Дорога-неформал, дорога-отщепенец. Но это был удобный путь в обход, если ты не паришься за стойки своего автомобиля. Техника для уборки пшеницы за много лет поиздевались над асфальтом. А местные власти не особенно переживали за ремонт. Про эту дорогу знали люди, но предпочитали ею не пользоваться. Впереди ждала деревня, после которой дороги будут еще хуже.

И что? Пацан будет тут сидеть до второго пришествия? А когда оно будет? Может, и не будет? Он же сдохнет тут с голода.

А мне-то что?

Ты же мамку его замочил!

Черт! И что теперь? Я должен растить его? Сиськой кормить? Может, мне его домой взять? Познакомить с женой, сыном и дочкой? Сказать, знакомьтесь, это хер пойми кто, я замочил его мамашу. Привет, хер пойми кто, я Володька. Да? И вообще! Кто сказал, что я убил его мамашу? Я не виноват! Я ехал себе, пил пиво, а тут эта дура выбежала на дорогу. Я даже объехать ее успел! Я спас ее, но эта долбаная железяка, которую, между прочим, положил туда не я, а этот мудила беззубый, все испортила. Я говорил Ткачу, что я перегружен, но разве он послушал? Нет. Я тут не при делах! Я чистый! Пусть вон Ткач и разбирается. Позвоню ему и скажу…

Не вздумай никому звонить! Он расколется и тебя сразу сдаст. Ты че, идиот? Чем меньше людей знают, тем лучше. Понял? А то поплывет говно по трубам. И всплывет на реке.

Понял. Ну и все, пусть и пацан тоже не в теме будет. Уеду по-тихому. И он даже не узнает, кто я и что я. Вдруг забудет. А потом будут его менты допрашивать, скажет, что дядя был, они подумают, что ему приснилось.

Ага, и что башка у его мамы сама отпала. Да?

Он поднялся по насыпи, подошел к грузовику, закинул железяку обратно в кузов.

Надеюсь, не вывалится.

Сзади доносился тихий плач малыша.

Не поворачивайся, подумал Коля, это не твоя забота.

Он ухватился за ручку двери и замер.

Ведь он когда-то был таким же мелким. И он так же ревел, когда однажды батя оставил его одного.

Этот эпизод он помнил всю свою жизнь. Они были на рыбалке. Батя оставил его у реки с удочкой и червями, а сам улегся на возвышенности, на травке, на солнышке, нажрался водочки, храпел и пердел.

Коля так увлекся, выловил несколько мелких рыбок, посадил их в ведро, набрал туда воды. А когда рыбок стало много и они плавали в ведре целым косяком, Коля захотел показать отцу.

Он поднялся к лагерю, к костру. На углях к тому моменту вился слабый дымок, а батиной лежанки не было и в помине. Он уехал на своем ржавом велике, на котором они туда и прикатили.

Коля ждал его до самой ночи – боялся уходить.

Сначала он подумал, что батя мог угнать за дровами, или за прикормом, или еще за червями. Мало ли, а может, в магазин за водкой. Он сидел у реки до самой ночи. Потом он начал дрожать от холода. И черви все закончились. Он выловил столько маленьких карасей, что им уже было тесно в ведре.

Коля сидел и смотрел на дорогу. Ему было девять, и он ревел как баба! Потому что был далеко от дома, один, в лесу, хрен пойми где, и отец забыл его! Бросил! Оставил в лесу на съедение волкам!

Но батя вернулся. Около полуночи, когда Коля начал хрипеть от холода. И он почувствовал облегчение, потому что отец не бросил его. Он просто забыл Колю по пьяни. Это было лучше. Немножко, но лучше.

А кто вернется за этим малым? Он намного дальше от цивилизации, и ему меньше лет. Ему где-то три или четыре. А может, и два. Коля не мог определить возраст, хотя у него было двое детей. Когда-то у него была еще одна девочка – Дашка, самая мелкая. Но она заболела чем-то, когда ей было два годика, и умерла. Она научилась говорить только «мась» и на этом завершила свой земной путь.

– Жалко пацана, бляха, жалко.

Он отпустил ручку двери.

Хорошо. Посади его в грузовик, довези до деревни, тут километров двадцать ехать, и оставь. Там есть маленький магазинчик, около него и высади. А лучше не подъезжай к магазину, лучше остановись где-нибудь на трассе и пешком донеси пацана. Но прими все меры предосторожности, чтобы пацан не орал и чтобы он не видел твою кабину и твою рожу. Ты же не сможешь прикрывать харю футболкой, когда крутишь баранку. Да? Завяжи ему глаза. И скажи, чтобы не снимал повязку.

Думаешь, вот так и послушается?

Ну тогда свяжи его. Это лучше, чем оставить его тут с мертвой мамкой. И давай скорее, а то чую я, что кто-то сюда уже едет.

Он посмотрел на малыша. Блин, жалко пацана. Во всем виноват Ткач. Эх, если бы можно было это объяснить малышу. Если бы можно было бы договориться с ним, сказать – пацан, посиди ровно, а я отвезу тебя куда надо, но про меня ничего не говори, потому что меня посадят, а я не виноват, то он – Коля – конечно бы прибег к другим методам. Но сейчас он другого выхода не видел. Мальчик не знает еще, как работает судебная машина, как работает мир взрослых, он не знает, что засудят не только Колю, Ткача, беззубого, но и эту металлическую пластину, грузовик, дорогу и всех вокруг. Всем достанется. Если, конечно, его, Колю, вычислят.

Ладно. Я все сделаю. Сейчас все будет.

Коля залез в кабину, порылся в бардачке, нашел моток веревки. Однажды этот моток ему очень пригодился, когда на рыбалке Коля провалился в болото по шею. Пришлось сушить одежду у костра на веревке. Повезло тогда с погодой, можно было гонять в трусах и сапогах по лесу, и никто даже его не застал в таком виде.

Он вылез из кабины и направился к Косте, натягивая футболку до носа.

Может быть, эта предосторожность и лишняя, подумал он, но хуже от этого не будет.

Мальчик все еще бегал вокруг мамы, прижимая что-то к груди. Когда Коля подошел к нему, то Костя указал на минивэн и сказал:

– Папись.

– Че, парень? В туалет хочешь? – спросил Коля. – Придется потерпеть. Я не поведу тебя ссать.

Костя непонимающе уставился на дядю. Он показывал пальчиком на машину, на которой он приехал, и просил позвать папу.

– Папись? – спросил он еще раз. Вдруг дядя просто не понял его. Взрослые часто понимали его только раза с пятого. И он предполагал, что все взрослые глупые, поэтому они переспрашивают. Может, они просто старые, и у них мозги тоже старые? Поэтому они так туго соображали. Как его больная прабабушка, которой он так боялся.

– Так, пацан, нам надо ехать. Надо вызвать доктора. Понял? Надо твоей маме привезти доктора. Она у тебя совсем устала, и ей нужен доктор.

– Доткай? – спросил Костя и посмотрел на маму.

В его глазах появилась надежда. А ведь правда, ей нужен доктор. Он поставит ей укол, и она снова будет ходить, и у нее вырастет новая голова, такая же красивая, как и раньше. А может, ей смогут поставить обратно ту голову, которая лежала в траве.

– Так что давай, пацан, пойдем со мной.

Коля хотел протянуть руку, но тогда пришлось бы отпустить или футболку, или веревку. Он надеялся, что пацан пойдет сам и что удастся уговорить его надеть повязку на глаза, которую он сделал из носового платка. Да, в нем было немного засохших козявок, но это сейчас вообще не стоило внимания.

– Папись? – снова показал Костя на минивэн.

– Можешь поссать прямо тут, вот отойди только в сторону, чтобы на маму не попасть. А то она будет не очень довольна, когда доктор ее починит.

Коля поглядел на горизонт, откуда приехал, потом обернулся и посмотрел в противоположную сторону. Надо торопиться. Шестое чувство подсказывало, что кто-то сюда едет. И сейчас был самый не подходящий момент, чтобы попасться. Он стоял тут рядом с трупом, склонившись над малышом, прикрывая футболкой лицо, с веревкой в руке. Хороша картина.

– Пацан, некогда ссать. Поехали за доктором.

– Папись. Пуппа, – сказал Костя.

Вот тупой, – Колино терпение кончилось, – если кто-нибудь мне скажет, что я не дал ему шанс, то пошел ты на хер, кто бы ты ни был.

Коля отпустил футболку, и та открыла его лицо. Водила шагнул к Косте, резким движением набросил на него веревку, затянул петлю и стал скручивать свою жертву, как паук. Мальчик сначала удивленно хныкнул. Его руки были прижаты к груди, он что-то держал. Что бы там ни было, оно останется с ним, лишь бы не бомба.

Спустя секунду Костя закричал:

– Папись! Пуппа! Папись! Пуппа!

– Пацан, лучше бы тебе замолчать, – Коля завязал узел и закрыл мальчику рот своей ладонью. – Парень, заткнись.

Он поднял малыша на руки, взял как охапку дров под мышку и быстро пошел к грузовику, удерживая крик мальчика своей рукой.

Костя дрыгал ногами и пытался укусить ладонь дяди. Ладонь пахла сигаретами и пивом. А еще чем-то сладким и соленым. И была очень влажная. Как та рыба, которую Костя выловил из аквариума, когда они ходили с мамой к тете Ане. Рука была такая твердая, что маленькие зубы не могли сделать ей больно.

Костя плакал и пытался кричать. Получалось только мычать. Внутри него металась мысль, которая не могла найти выход наружу: почему они не разбудили папу и не взяли с собой Пуппу? Его нес куда-то этот странный толстый дядя, сначала обещал вызвать доктора, а сам обманул. Наверное, он, как та страшная тетя из книжки, привезет его к себе домой и заставит работать, мести полы, готовить еду, и Костя будет жить на деревянной лавочке в углу кухни.

От таких мыслей Костя совсем разволновался. Что случилось? Ведь только что все было хорошо? Они ехали в путешествие, мама и папа были рядом, Пуппа и Наг были с ним. А затем сбежал Пуппа, а потом и мама. И потом появился этот толстый дядя. И с его появлением мама заболела, а Пуппа вообще пропал. Это дядя виноват. Он плохой. И от него пахнет плохом. Хорошо еще, что Наг остался с ним. Вот он, держит его у груди.

А потом мир исчез. Кто-то закрыл ему чем-то глаза. Это была не рука. Это была какая-то тряпка. Но Костя и так уже почти ничего не видел. Глаза застилали слезы.

Он дрожал и больше уже не мог кричать. Он начал икать от своего рева, и кричать стало тяжело.

Он погрузился в какое-то странное состояние, когда горе настолько сильно, что уже и жить не хочется. Хочется только уснуть, провалиться в темноту и обнимать единственного, кто у тебя остался, – Нага, который сегодня одержал первую победу над Пуппой. Злым Пуппой, который обманывал всех, притворяясь добрым солдатом, но Костя теперь про него все знал. А раньше он думал, что Пуппа – славный парень, и некоторое время он позволял Пуппе быть победителем, пока не узнал, что Пуппа решил захватить власть не только над всеми его игрушками, но и над всем миром.

Наверное, даже хорошо, что Пуппа сбежал, подумал Костя и провалился в сон. Тревожный сон, вызванный перенапряжением и волнением. Больше похожий на потерю сознания от стресса.

Малыш замолчал. Коля расслабил ладонь, отпустил рот.

Вроде бы дышит. Вот и хорошо. Видимо, он отключился.

Из носа натекли сопли и изгадили руку. Коля вытер ее о штаны.

– Вот, полежи пока тут, – он положил Костю на задние сиденья в кабине грузовика. Пристегнул малыша, вдруг тот свалится, если будет ворочаться во сне. Потом Коля быстро перебежал на свою сторону, сел за руль и вдавил педаль в пол.

– Валим отсюда, валим, – сказал он и устремил свой взор в зеркала заднего вида.

На секунду ему показалось, что труп не лежит на дороге, как сбитая кошка или как грязная тряпка, а стоит. Она стоит без башки и машет ему рукой. Будто говорит – пока-пока, прокатитесь там, проветритесь, а я пока голову поищу. Но обязательно возвращайтесь! Привези мне сына, иначе я сама тебя найду.

Мелкая дрожь пробежала по жирному Колиному телу. Его бросило в пот. Холодный пот. Он моргнул. Ни хрена, она все так же лежит на своем месте.

– Жуть, жуть какая, – прошептал он. Потом посмотрел на Костю. Парень все пускал сопли и молчал. И правда уснул.

– Прости, парень, скоро все пройдет.

Все заживет, ага? И мамка вылечится! Ну ты и дурень! Наплел тут про доктора.

А что мне оставалось делать? Сказать, что все, капец, мамаша сдохла, и у нее была последняя жизнь? Что континьюсов не осталось? Нет уж. Увольте. Пусть психологи разбираются, а я не шарю в этом говне.

Он давил на газ, и грузовик набирал полный ход. Коля бегал глазами по зеркалам, а потом снова возвращался к дороге. Он ждал, что в любую секунду мог появиться попутчик или встречный проезжающий. Что он тогда будет делать?

Он скрестил пальцы. Береженого Бог бережет.