Читать книгу Передвижная детская комната - Евгений Меньшенин - Страница 9

***

Вот долбаный козел, и о чем он только думает. Что за человек, а? И почему я только вышла за него? В нем же нет ничего, что мне нужно. Он не стремится ни к чему. Да, может, он и уделяет Косте время, но вот какой из него пример? Смотрит киношки, играет в игры на компьютере, как маленький, ей-богу. Сколько раз я ему говорила, чтобы он поискал какую-нибудь другую работу? Да миллион!

– Мама?

Сколько раз я ему говорила, что он засиделся в своей должности. Нет, он, видите ли, уже привык, уже все знает и не хочет переучиваться. Прямо как гнилое бревно в лесу. Ну и черт с ним. Не хочет, как хочет. И почему я только вышла за него?

Потому что раньше он был не такой.

– Мама?

Ведь я выходила замуж за перспективного человека. Вспомни, каким он был активным! Он играл в группе, правда, какую-то херню, но это неважно, главное, что люди ходили на их концерты. А помнишь, как он любил дарить тебе цветы?

Помню. Однажды он принес мне маленький сухой букет садовых цветов и извинялся за то, что тот усох и скукожился, но это ведь ничего, ведь в январе и такой букет кажется чудом, как поляна спелой земляники посреди сугробов. А помнишь, как он подарил тебе полет на воздушном шаре? Ты тогда чуть в обморок не упала, когда вы поднялись в облака. Хорошо хоть в туалет перед этим сходила. Жаль, что кольцо к тому времени уже было подарено, хи-хи, в лифте, но это все неважно, ведь теперь…

– Мама?

…теперь семейная жизнь превратила его в тесто. Мягкое, податливое. Куда ни нажми, он на все согласен, лишь бы ему позволили поиграть в свои долбаные игрушки на компьютере. И гитару он давно уже забросил.

– Мама.

– Ну что, – воскликнула она, – что случилось?

Она не любила, когда ее отвлекали от собственных мыслей, от разбора кухни, от перемывки косточек ее мужа. Она ведь может забыть о чем-то важном, что подстегивает ее к разводу, на который она уже давно решилась, но все никак не могла его обосновать до конца перед самой собой. Совесть нужно успокоить. Да, она-то сама решилась, но что если потом совесть все-таки спросит с нее? Ведь она должна ей что-то ответить на вопрос, почему она разрушила семью, почему ушла к другому, почему бросила этого ленивого…

– Мама, Пуппа сбезал, – глаза Кости напоминали глаза грустного щенка, – мы посли сюда… я делзал его в луке, вот, – он показал пустую руку, раскрыл ладонь, – а тепель его нет, тю-тю.

– Ты уронил его?

– Он убезал, – сказал Костя.

Поскольку Катя была мамой не первый день, то поняла, что «убежал» с детского языка переводилось – я не слежу за своими игрушками, а когда теряю, то в этом нет моей вины, они сами убегают. Ах они какие.

Они шли вдоль поля пшеницы, спустившись с дороги. Минивэн остался позади. Прогуляться Кате было необходимо. Она начинала нервничать в присутствии Дани все больше и больше. Ей нужно было успокоиться. Это место как раз подходило, тут такой удивительно чистый воздух. От него кружилась голова. Все равно что глотнуть виски на голодный желудок.

Пшеница была до пояса, и Катя не позволила Косте бродить в ней.

– Там могут быть капканы, – схватила она его за руку и оттащила, – или крысы. Или змеи. Да все что угодно.

– Но я косю туда, ма, – завыл Костя, – там мозна платася, как индейсы. И стлелять из лука.

– Да, но у тебя нет лука, и что ты будешь делать, если на тебя нападет большая страшная собака?

Костя вздрогнул и посмотрел на поле уже с другим выражением. С выражением испуга. Он представил, как в высокой траве прячется большая черная собака с умными глазами и облизывается, поджидает его. Хочет схватить за ногу и забрать от мамы.

– Там плавда собака?

– Может быть. Давай просто пройдемся рядом и не будем проверять.

Костя согласился.

В лес Кате тоже не хотелось. Хватит им вдоль дороги побродить. Минут пятнадцать пройдутся туда-обратно, а потом разбудят этого ленивого господина. Даже до моря довезти не может, чтобы не остановиться тысячу раз. То ему в гости к другу, то энергетик подавай, то поссать, то поспать, то зад почесать. Давно бы уже приехали. Еще позавчера, хотя выехали только сегодня утром.

– Мама, нузно заблать Пуппу, – сказал Костя.

– А куда он убежал? – спросила она.

Костя улыбнулся и пожал плечами два раза.

Папина привычка. Раньше она мне казалась забавной. Черт. Теперь все Данины ужимки мне кажутся отвратительными. Надеюсь, это пройдет. А то я буду смотреть на Костю с таким же чувством, и он наверняка заметит, когда будет постарше.

Костя прижимал к себе Нага. Катя испытывала к этой игрушке чувство, родственное с брезгливостью.

Робот будто сбежал из страшных комиксов. Голова большая, ноги маленькие, огромные зубы, как у щелкунчика, некоторых частей тела, как и одного глаза, не хватало. Будто Костя нашел эту игрушку на помойке.

Она подумала, что как только они вернутся и она сообщит Дане о разводе, то выкинет эту страшную игрушку в мусорку, и пусть Костя зальется слезами. Ему это даже полезно, ведь мужики должны проплакаться в детстве, чтобы потом, когда вырастут, не быть такими мягкотелыми, как ее муж.

Костя забудет этого робота, как только Олег подарит ему какой-нибудь игрушечный автомат, или нового робота на пульте управления, или даже вертолет. Олег как-то упоминал, что придумал подарок Косте на день рождения, если ее муж не возражает. Он не будет возражать. К Костиному дню рождения, девятому сентября, Даня не будет играть никакой роли в жизни Кости и ее, Катиной жизни.

Кроме, конечно, оплаты алиментов.

Поставим наконец жирную точку.

– Наверное, ты оставил его в машине, – сказала Катя, но она знала, что это не так.

Она видела, как Костя держал обе игрушки в руках, когда ее муж залезал в детскую комнату, чтобы поспать. Катя поэтому и потянула сына за футболку – обе руки у него были заняты.

Потом они спустились с дороги и побрели вдоль поля. Она погрузилась в свои мысли, а Костя шел справа от нее, подальше от трассы. И она не помнила, останавливались ли они, ронял ли он что-нибудь на землю. Наверняка она бы заметила.

Но она слишком была погружена в свои мысли, чтобы быть уверенной до конца. Тем более, она не держала его за руку, и он запросто мог куда-нибудь отойти, спрятать Пуппу в траву, а потом притвориться, что тот убежал. Костя же ребенок. Он любит игры. Он живет в волшебном мире, где игрушки оживают и убегают. Тем более, Костя уже так делал и раньше.

– Нет, он не в масыне, – сказал малыш. – Мы сли туда, а Пуппа выплыгнул и убезал. Я сказал «мама», ты не слысала. Ты смотлела туда и не слысала. А он убезал. Тю-тю. Надо искать.

Катя сжала губы. Как же ей не хотелось сейчас заниматься поиском вечно пропадающих игрушек. Мама, я потелял пистолет, мама, я потелял книску, вечно он что-то терял. Ее достали эти нытики-мужики. Где же нормальные мужчины, которые могут сказать: «Так, женщина, успокойся и не реви, я все сделаю»? Нет ведь. Это она должна решать вопросы, она должна их успокаивать.

Она вспомнила своих родителей. Ее отец был таким же мягким, как и Даня. Поэтому они с ее мамой развелись. Похоже, яблоко от яблони…

– Найдем мы твоего Пуппу, – сказала Катя и про себя зарифмовала: «Пуппа – залупа».

– Мама, а сто такое «залупа»?

Упс, похоже, я сказала это вслух.

– Я не знаю, сынок, я просто так сказала. Придумывала на ходу.

– Мама, давай искать Пуппу?

– Сын, давай на обратном пути найдем его.

– Мама, ну мама, давай сейцас!

– Да что ты пристал ко мне с этим Пуппой?!

Костя опустил глаза в землю и заплакал. Он прижал Нага к груди.

Сердце матери дрогнуло.

Блин, ну что я делаю, подумала она.

– Ладно, малыш, прости, – сказала она ему и присела на корточки.

В этот самый момент на горизонте показался большой грузовик.

– Ладно, давай искать сейчас, прости меня. Что-то я себя плохо чувствую, поэтому так грубо ответила. Давай вернемся обратно, если тебе так хочется, и поищем его. Ладно? Раз уж он тебе так важен.

Костя кивнул.

– Вытри слезы, – сказала Катя, протянула руку и прикоснулась к пухлой щеке. Она улыбалась.

Костя вытер глаза маленькой ладошкой.

– Улыбнись, сынок, – сказала она ему, и он подарил ей улыбку. Последнюю. Глаза сына были на мокром месте, но они блестели от радости, ведь мама обещала найти его потерянную (сбежавшую) игрушку.

Приближался грузовик, громыхая на ухабах.

Катя выпрямилась, взяла Костю за руку, улыбаясь, посмотрела на горизонт, заметила черный силуэт машины и вздрогнула. Будто кто-то ткнул локтем ее в живот. Дыхание на секунду перехватило.

Вот оно. Вот он, грузовик. А вот маленький мальчик, которого она держит за руку. Она сразу вспомнила ту книгу, которую читала в прошлом году, у нее еще такое жуткое название, что в дрожь бросает только от одной обложки. Улыбка сползла с Катиного лица, и она вцепилась в Костину ладошку, будто сын был воздушным шариком и мог взмыть в небо.

– Костя, стой рядом, там едет большая машина. Очень большая.

– Где? Я не визу.

Он и правда не мог видеть, потому что находился ниже уровня дороги. Он вытянул шею.

– Я хосю посмотлеть!

– Когда она будет проезжать мимо, увидишь, – сказала Катя.

– Плоезать тут? – показал он рукой, в которой держал Нага, на дорогу.

– Да.

Грузовик приближался. Черный, большой и с прицепом. Он, как ястреб на охоте, мчался вперед с огромной скоростью. Из выхлопных труб над крышей вырывался густой дым.

Катя взглянула на их маленький минивэн. Маленький по сравнению с этим тягачом.

Она снова посмотрела на грузовик. В этот момент он вильнул, будто объезжал конус на автодроме. На секунду он пошел вправо, на обочину, а потом выправился.

– Боже! – воскликнула Катя и зажала рот рукой.

– Сто, мама?

А что если водитель грузовика уснул и влетит сейчас в нашу машину? А что если он пьян? Что если он потерял сознание или уснул за рулем? Что если он какой-нибудь долбаный псих, разъезжающий по пустынным дорогам и сбивающий маленькие машины в кювет!

Заткнись, заткнись! Не будь как мама!

Вечно у ее мамы все вокруг обманывают и пытаются навредить другим. Ремонтная бригада разбрасывают наркотики по дому, чтобы подсадить твоих детей на марихуану, начальники воруют твою пенсию, политики грабят рабочих, а водители грузовиков – все маньяки и психопаты, нанявшиеся на такую работу, чтобы бродить по свету и выискивать заблудших путников.

Но Катя не могла успокоиться. Она поглядывала то на их минивэн, то на грузовик, который с каждой секундой становился все больше и больше.

Да он размером с танкер. С город!

– Мама, – Костя подергал ее за руку, – мама, там Пуппа на дологе! Мама, его надо ублать. Масына лаздавит его! Она его лаздавит!

Костя начал заливаться слезами. И Катя начала злиться еще сильнее.

Снова слезы. Да за что ей это? Разве она когда-нибудь показывала такой пример сыну? Да она плакала последний раз на своей свадьбе. Черт, и Костя не мог этого видеть.

Слезы вгоняли ее в нервозное состояние. Чужие особенно.

Она стиснула зубы. И посмотрела на дорогу прямо перед собой. В центре дороги стоял Пуппа. Бравый солдат, герой, похититель сердец всех дам. Улыбающийся и подмигивающий Пуппа, который чем-то напоминал ей Олега. Напоминал этой самой легкой и уверенной улыбкой, напоминал тем, что Пуппа всегда одерживал победу над своим противником. И теперь он стоял прямо посреди дороги, на пути у грузовика-убийцы.

Но как он там оказался?

Ты знаешь как! Как и всегда! Мама, где мой Пуппа? Я потелял своего Пуппу, найди его! Найди, мамоська!

Помнишь, когда ты убирала квартиру и все игрушки, разбросанные по дому Костей, скидала в корзину. А потом нашла этого Пуппу – и кто только придумал это идиотское имя? – долбаного Пуппу на кухне. Ты могла поклясться всеми своими украшениями и пальцами правой руки, что точно бросила этого ублюдка в корзину с игрушками. Ведь так? Но нет, вот он стоит на столе, там, где игрушек вообще быть не должно. А когда ты спросила у Кости, он ли это поставил Пуппу, Костя только весело засмеялся, сказал, что Пуппа сам забрался, и убежал с ним в другую комнату. И что у него за игры такие? От таких игр точно с ума сойти можно.

Но если Пуппа на дороге, то, значит, этот мелкий засранец все-таки выбегал на дорогу, пока ты спала на ходу.

И чем ты лучше, чем твой ленивый муженек?

Я, по крайней мере, не сознательно ему разрешила выйти на дорогу и не смотрела, как он преспокойно бегает по ней.

– Пуппа! – завопил Костя. Он потянулся вперед, но Катя удержала его.

– Стой, дурной! Куда же ты идешь! Там машина…

– Пуппа!

Неважно, как он там оказался, теперь ему конец. Конец. Я не побегу за ним.

Но он наверняка будет ныть всю дорогу до моря. Ты ведь знаешь, что его не так просто успокоить. Он будет стонать и стонать, а потом у тебя разболится голова. И эту боль успокоят только две или даже три таблетки темпалгина, ты же знаешь, какие у тебя головные боли. А ты взяла с собой аптечку? Ты уверена, что там хватит обезболивающего на весь ваш отпуск? Ты же понимаешь, что деваться тебе некуда. Расстроить сына в самом начале единственного за последние три года отпуска – это равносильно пытке раскаленным оловом, влитым в дырку в твоем черепе.

Я успею. Три метра, и все. Зато стану героем в глазах сына. Это намного важнее сейчас. Да, так и есть. Я спасу Пуппу от грузовика, и Костя будет уважать меня, поверит в меня, он будет делать все, что я скажу, и я смогу его убедить, что папа бы никогда не спас его игрушку, что папа нам больше не нужен, точнее, папа нужен, но жить с ним мы больше не обязаны.

– Стой тут, – сказала она Косте, – стой тут! Понял?

– Ладна, – сказал он и замолчал.

Она выпустила его руку.

– Сейчас, малыш, я вернусь.

И она бросилась на дорогу. А в голове ее билась мысль: ну и дура же я, самоубийца! А Костя все же получит ремня, когда мы приедем на море. Нет, лучше потом, когда вернемся домой. Да. И в задницу Даню с его гуманным воспитанием. Мужик должен хоть раз получить по жопе, особенно за такие вот фокусы! Нашел где играть! На дороге!

До грузовика оставалось приличное расстояние, и Катя успела бы сбегать до Пуппы два раза. Она поднялась на насыпь, добежала до разделительной линии, схватила игрушку и бросилась обратно.

– Ай!

Руку пронзила острая боль, будто кто-то воткнул иголку в палец. Она дернула рукой и выронила Пуппу. Тот, будто дурацкий мяч, откатился обратно к центру дороги. А грузовик все приближался.

Долбаный Пуппа. Сучий выродок. Надо было оставить тебя на дороге.

Она опять бросилась к нему, наклонилась и схватила. Что-то снова впилось в руку. Но Катя решила разобраться с этим потом.

Я же не мой муж, не в моем стиле плакать.

В этот момент грузовик мотнулся сначала влево, в сторону Кости, но Катя рванула туда, и грузовик бросился в другую строну. Вслед за нервной кабиной, мечущейся по дороге, прицеп открытого типа, нагруженный под завязку, совершил те же маневры, и сила инерции что-то выбросила из его чрева.

Из пролетевшей мимо Кати кабины донеслись крики.

Тупой водила, смотри, куда едешь, – это была последняя мысль, пронесшаяся в голове Кати, когда она уже не имела точек соприкосновения со своим телом.

Катя сделала еще два шага, а потом грохнулась в пыль обочины, так и не добежав до спуска с дороги. Пуппа выпал из рук и упал в придорожную пыль. Голова Кати скатилась с насыпи и пробежала около Кости.

Костя думал, что это мяч, что мама нашла мяч. Он не видел, как она падала. Он видел только большую машину, промчавшуюся рядом, и что-то пролетевшее мимо него, похожее на птицу. Это что-то воткнулось в землю.

Какая-то плоская штука.