Читать книгу Шанс. Добро пожаловать в новый мир! - Евгения Липницкая - Страница 6

Всё-таки, в клинике доктора Ноя вполне не плохо.

Да что там, мне тут даже нравится! Если задуматься, окажись я здесь при других обстоятельствах, неизвестно каково мне пришлось бы, а так – уютная палата с суперсовременным оборудованием, заботливый персонал, непривычная, но вкусная еда и доктор, похожий на молодого Алена Делона – да я просто невероятно везучая, если разобраться!

Перевод мой состоялся через несколько дней после нашего с доктором первого разговора и, честно говоря, я не помню, как оказалась на новом месте – спала. Наверное, док решил подстраховаться и перевезти меня без истерик и вопросов в виде овоща, не могу сказать, что в большой на него обиде, вполне возможно, будь я на его месте, поступила бы так же.

Комната здесь похожа на ту, где я очнулась, только не серебристая, а перламутрово-белая, как и комбинезоны персонала. В дальнем конце помещения прячется небольшая ванная, с душевой кабиной и прочими удобствами, там же установлен компактный ионизатор, давно уже повсеместно заменивший энергоёмкие стиральные машины. Потрясающая штука! И хоть я так и не поняла до конца принцип его работы, зато вполне успела оценить результативность.

Пять раз в день мне приносят смешной серебристый шейкер с «бульоном». На самом деле это никакой не бульон, конечно, скорее коктейль из протеина, углеводов и жиров, с добавлением всех необходимых микроэлементов заодно, но пахнет эта штука замечательно, да и на вкус приятна.

Ещё тут есть здоровенный голографический экран над кроватью, можно смотреть развлекательный канал, правда, кроме музыки, созданной разумом, скорее электронным, нежели человеческим, всё равно ничего не транслируется, но это всё равно лучше, чем целыми днями пялиться в стену. Музыка сопровождается цветовыми эффектами: на экране вспыхивают и гаснут, перетекают друг в друга, точно в калейдоскопе, цветные пятна. Под это дело я частенько засыпаю.

На этот раз спала я не долго. Разбудили меня приглушённые голоса в комнате. Не открываю глаз, старательно притворяясь спящей, как показывает опыт, таким образом можно узнать много интересного. Ага, это мои, так сказать, сиделки!

– Она тебе нравится? – Капризный голосок Милы сложно не узнать.

Впервые увидев, её я была поражена её красотой не меньше, чем до этого, внешностью Лилы и доктора. Последний с Милой, кстати, весьма схож, словно брат с сестрой. У той те же синие глаза, темные волосы, выкрашенные серебряными полосами у лица и идеально правильные черты лица. Впрочем, будь она блондинкой, их и с Лилой вполне можно было бы перепутать. Не знаю, чем обусловлено такое сходство, кровным родством или мастерством пластического хирурга, но результат, как говорится, на лицо.

Точёная фигурка, идеальное личико и скверный характер – в моём времени Мила стала бы звездой социальных сетей, а может быть и парочки телешоу в придачу или победительницей конкурса красоты, в общем, точно жила бы среди бриллиантов, мехов и дорогущих автомобилей с очередью поклонников у дверей.

– Не знаю, – отзывается Лила.

Моя первая знакомая в этой новой реальности, Лила Немайн – милейшее создание, по крайней мере, из немногих, встреченных мной после пробуждения. Дочь младшей ветви какого-то весьма влиятельного семейства, насколько я поняла из короткого рассказа доктора Вега и обрывков разговоров, начисто, однако лишённая замашек золотой девочки, чем невольно располагает к себе ещё больше.

– Она феномен. Уместны ли тут привычные критерии?

– По-моему, если в ней и есть что-то феноменальное, так это то, что она феноменально некрасива.

– Ну, Мила! Она же не виновата, что в её время не ещё не делали генетическую коррекцию! – Громким шёпотом возмущается Лила.

Так значит, это у них всё же не от природы такая идеальная внешность!

– Знаешь ли, в её время были другие варианты улучшения качества внешних данных, – холодно возражает Мила.

Ну да, пластика, например.

Сейчас, выходит, уже под нож не ложатся, сразу гены корректируют, или как там это правильно называется? В общем, рождаются красивыми, умными и талантливыми без лишних усилий и затрат. А потом с высоты своего великолепия смотрят на менее удачливых гостей из прошлого, как на мусор под ногами, сморщив хорошенькие носики и надув губки. Не соответствую я их высоким эстетическим стандартам, вот беда!

Что и говорить, на фоне Лилы и Милы я себя чувствую гадким утёнком, который в лебедя уже точно не превратится, возраст не тот. А если они тут все такие, так и комплекс неполноценности развить недолго…

Я и в своем времени красавицей не слыла, даже симпатичной меня можно было назвать с натяжкой. Худая, нескладная, без намёка на соблазнительные формы, да и лицом, коим обязана папочке, не очень-то вышла: губы тонковаты, глаза небольшие, невзрачного серого оттенка, длинных пышных ресниц тоже не наблюдается, нос с горбинкой, чуть заметной, но всё-таки. Кожа вот не плоха: без изъянов и веснушек, только бледная очень, и краснею я всегда мгновенно, вспыхиваю спичкой, а простого румянца вот никогда нет. Только волосы мне и нравятся. Волосы у меня от мамы – рыжая копна вечно путающихся прядей, которую ни один парикмахер не мог усмирить. В ней, кстати, уши, оттопыренные не видно.

Не красавица и сама знаю, но чтоб «феноменально некрасива»… Обидно!

– Зато, доктору она, похоже, нравится, – Лила растягивает слова, явно поддразнивая Милу, – Всё время только о ней и говорит!

– Доктор наблюдает уникальный объект, Лила. Ему нравится не она, а эта возможность.

Ого, а Мила явно задета! Надо будет узнать, что у них с Ноем за отношения. Мало ли, на что способна женщина в приступе ревности, а она за мной вроде как ухаживает. Ещё лекарства какие-нибудь перепутает и поминай, как звали медицинскую сенсацию в моем лице.

– Знаешь, Мила, и всё-таки что-то в ней есть. Очень уж необычна, даже экзотична! Привлекает внимание.

Ну, спасибо, Лила! Вот прямо комплимент года!

– Ты что, пытаешься разозлить меня? Лила, оставь эти глупые провокации! Даже младенцу очевидно, эта женщина не может представлять иного интереса, кроме научного! В конце концов, ей же триста двадцать лет!

Ну не знаю, не знаю… Как по мне, разозлить Милу Лиле вполне удалось, она и сама, похоже, не ожидала столь бурной реакции.

– Тише! Ты её разбудишь!

Мила только фыркает в ответ. Делает несколько нервных шагов по комнате, упругое покрытие на полу едва слышно шелестит под её ногами, наконец, останавливается в изножье моей кровати.

– Она всё равно не сможет адаптироваться, – резюмирует девушка, – Ей не будет места в этом мире, чтобы там не обещал доктор.

Любопытство берет верх над осторожностью, и я чуть приоткрываю глаза, наблюдая за происходящим из-под ресниц. Девушки стоят у самой кровати, но так увлечены спором, что вряд ли обратят внимание на показатели на экране.

– Программа реабилитации для неё уже составлена, Мила, ты знаешь это так же хорошо, как и я. Мы должны будем ей помочь.

– Я не должна! Я здесь исключительно по просьбе профессора. Что касается тебя, ты всегда можешь отказаться!

– Но я не хочу отказываться, это важный этап исследований! И потом, разве не для этого мы здесь?

Мила обижено поджала губы, руки сложены на груди – просто оскорблённое достоинство во плоти. Лила выглядит расстроенной.

– Тебе она тоже нравится? – в голосе Милы звенят колючие льдинки.

Кажется, Лила совсем смешалась. Она пытается было примирительно взять Милу за руку, но та вырывает ладонь.

– Так что? Она тебе нравится?!

Ого! Вместо льда уже явно огонь! Да ещё какой! Лесной пожар, не меньше.

Лила, уже не сдерживая слезы, отрицательно качает головой, и в жесте её сквозит почти отчаяние. Так, кажется, я не совсем верно истолковала позицию Милы… Ревность – да, безусловно, но не доктора она ко мне ревнует. Девочки явно больше чем просто коллеги и подруги.

– Ты же знаешь! Только ты… Никто другой, только ты, – лепет Лилы развеивает остатки моих сомнений.

Мила удовлетворённо кивает и гладит подругу по щеке.

– Посмотри на меня.

Лила смотрит. Глаза в глаза. Мила вдруг резко сжимает её лицо, так что та вздрагивает от боли, вторая рука ложится на талию, почти ласково.

– Смотри на меня!

Мила почти касается губ замершей от страха подруги. Держит так, что наверняка синяки останутся. Рука на талии сжимается сильнее, объятия уже смахивают на попытку задушить.

– Лила, ты знаешь, как я люблю тебя. А ещё ты отлично знаешь, на что я могу быть способна. Не нужно меня злить и заставлять беспокоиться, тем более из-за неё. Ты всё поняла?

Бедняга Лила, такая любовь до добра обычно не доводит.

Она пытается кивнуть, но это сложновато, когда лицо зажато в тонких пальчиках любящей подруги, словно в тисках.

– Умничка!

Мила разжимает хватку, но даже теперь Лила не решается пошевелиться.

С удовлетворённой улыбкой Мила прикасается губами к её щеке, где уже проступают следы пальцев, берёт за руку, как ребёнка и ведёт к выходу.

– Пойдём, нужно заняться твоим лицом, не то синяки появятся.

Подруга безропотно следует за ней.

Уже у двери Мила бросает на меня взгляд через плечо и её губы изгибает холодная усмешка, при виде которой я ощущаю, как липкие щупальца страха пробираются под мои больничные термоповязки.

Сажусь на кровати.

Глубокий вдох, медленный выдох. Ещё и ещё раз. Нужно сконцентрироваться и всё проанализировать. Так, по крайней мере, понятна плохо скрываемая неприязнь Милы, причина – банальнейшая ревность. С объектом этой ревности тоже всё прояснилось, а я-то, наивная, искренне полагала, что это док. Более чем реальная перспектива нажить себе врагов, ещё до выписки из клиники, что совершенно мне не улыбается. Теперь надо как-то донести до Отелло в юбке, что девушки интересуют меня исключительно в контексте дружеских и деловых отношений, ну и, на всякий случай, поменьше любезничать с бедняжкой Лилой, ей и так достаётся. К тому же, насколько я поняла, Мила довольно близка к заочно мне неприятному профессору, который очень хотел сделать из меня лабораторную мышь, так что ссориться с ней, несмотря на заступничество доктора, мне тоже не выгодно.

Чёрт возьми, что ж у них всё так сложно то?!

Сегодня же попробую поговорить с Ноем, постараюсь объяснить ему, что хочу, как можно скорее отсюда выйти, хочу научиться жить в этом мире, самостоятельно и не зависеть от чужих распоряжений, даже его. Ещё бы доводы придумать достаточно убедительные… Доктор явно не планирует спешить с выпиской меня из своей клиники. Оно и понятно, для него я уникальный материал для исследований. Почти триста лет анабиоза…

При мысли об этом на глаза поневоле наворачиваются слезы. Кто же та сволочь, что сделала это со мной?! И почему? За что? Неужели я не вспомню?!

Тихое шипение открывающейся двери прерывает мои попытки разреветься. Подавив всхлип, торопливо вытираю глаза и нос, нельзя чтобы мне опять дали успокоительное, слишком многое нужно обдумать, а от лекарства я точно засну. Дверь закрывается, впустив посетителя, это док. Улыбаюсь ему, как мне кажется, вполне жизнерадостно, искренне надеюсь при этом, что глаза у меня не красные.

– Приветствую вас, Ева. Как вы себя чувствуете?

– Просто отлично, док!

Он с некоторым сомнением смотрит на меня, потом долго рассматривает дисплей на стене у кровати, на котором, как я уже знаю благодаря всё той же Лиле, мои жизненные показатели отображаются сразу в двух режимах: онлайн и сводкой за последние двенадцать часов.

Под покрытием кровати и даже пола вмонтированы биометрические датчики, считывающие всё, что возможно считать – вес, температуру тела, кровяное давление, частоту сердечных сокращений и дыхания, даже процент жидкости в организме. Все данные выводятся на экран и у медперсонала есть возможность получить информацию о состоянии пациента в любой момент. При определении пациента в палату, тут её называют капсулой, датчики настраиваются на него и не реагируют на посторонних, пока не будут перенастроены. Для такой точности настройки нужен лишь образец ДНК пациента.

Стараюсь взять себя в руки и дышать ровно. Если док сочтёт, что я ещё не в состоянии выдерживать новые нагрузки и должна поваляться в кровати неделю-другую не вставая, я точно свихнусь.

– Вы опять волнуетесь, Ева.

– Доктор, а вы не находите, что у меня есть не одна довольно веская причина для волнения? – тон помимо воли получился резче, чем я хотела, но док не обиделся.

– Мне уже стыдно! Капитулирую! – Он, смеясь, поднимает обе руки вверх.

Однако веселье его длится недолго, да и взгляд остаётся внимательным, профессиональным.

– Вас что-то напугало. Совсем недавно, – он присел рядом со мной на край кровати и нахмурился, – И я хочу знать, что.

– Дурной сон, – вру я, не моргнув глазом.

Интуиция подсказывает, расскажи я правду, больше не встречу прекрасных подружек, выяснявших отношения сегодня в моей капсуле. Вряд ли буду скучать, конечно, но, во-первых – Лила, для которой эта работа, по-видимому, неплохой шанс сделать карьеру, не заслуживает, чтобы её этого шанса лишили, а во-вторых, они отличный источник информации, той, которой доктор со мной не спешит поделиться. Ну а в-третьих, старая поговорка гласит, что друзей следует держать близко, а врагов ещё ближе.

Да уж, раньше у меня врагов не было. Друзей, впрочем, тоже было немного.

– Что вам снилось? Расскажите, это может быть важно, может дать вам подсказку, чтобы вернуть воспоминания.

– Я тонула во сне, – самозабвенно принимаюсь сочинять сюжет своего якобы кошмара, – Никак не могла выплыть и захлёбывалась. Это напугало меня, но сомневаюсь, что сможет как-то помочь. Просто дурной сон, док, не более.

– Я рад, что вы в порядке, Ева, – слегка улыбается он, – И рад вам сообщить, что программа реабилитации утверждена. Мы начинаем уже завтра! Скоро вы сможете узнать всё о новом для вас мире, в котором волею случая оказались. Ваши ассистенты будут помогать вам, как и раньше.

– Замечательно, я очень рада! Они просто чудесные!

Как-то нарочито бодро это прозвучало… Док подозрительно прищурился.

– Вы совершенно не умеете лгать! Ева, прошу вас, говорите мне прямо обо всём, что вас беспокоит. Итак, дело, вероятно, в Миле?

Я всё же решаюсь сказать часть правды.

– Мила… Не поймите меня неправильно, но… Мне кажется, я ей не нравлюсь. Не знаю почему. Просто, от этого я чувствую себя не в своей тарелке.

В ответ доктор неожиданно смеётся.

– Вы не одиноки! Я тоже чувствую себя при ней, как вы сказали? Не в своей тарелке! Как и большинство из тех, кто знаком с леди Мор.

– Не думала, что это может так веселить…

– Вам не о чем беспокоиться, Ева, – всё ещё смеясь, заверяет меня доктор Ной, – Не принимайте выпады Милы на свой счёт, это не вы ей не нравитесь, а я.

Озадаченно смотрю на красавчика доктора. Нет, я всё понимаю, он привык быть в центре внимания, но, Боже мой, какое слепое самомнение! Он явно не всё знает о своих милых ассистентках.

– Дело в том, – поясняет доктор, – что Мила моя будущая жена.

Ну, ничего себе! Да тут мексиканский сериал наяву!

С трудом побеждаю искушение спросить Ноя в курсе ли он, что стал частью весьма занятного любовного треугольника. Мои лезущие из орбит глаза не остались незамеченными. Док притворно вздыхает, подавляя смешок, и продолжает объяснения.

– Наш брак будет деловым соглашением, как и абсолютное большинство ныне заключаемых союзов. Он был спланирован давным-давно, и наша с Милой взаимная антипатия ничего не изменит. Этот брак – составленный нашими Семьями план слияния капиталов. Такие вещи готовятся годами и позволяют существенно увеличить как состояние, так и влияние Семей. Так что, несмотря на все наши разногласия, мы с Милой подпишем соглашение в назначенный срок.

Мне становится его жаль. Наверное, именно поэтому я решаюсь спросить.

– Ной, а вы в курсе, что Мила немного… ну… необычна в пристрастиях? Ну что она…

– Предпочитает женщин? Конечно я в курсе. Даже вы уже об этом знаете! – Подмигивает он в ответ.

Видимо, всё, что я думаю по поводу этого весёлого союза написано у меня на лице. Доктор разводит руками.

– Похоже, я должен вам объяснить некоторые моменты. Видите ли, Ева, в современном социуме несколько изменились взгляды, на жизнь в общем, и отношения между людьми, в частности. Сейчас никому нет дела, с кем другие предпочитают проводить время в постели. Это просто не имеет значения. Когда дело касается отношений вне брачного соглашения, у нас полная свобода выбора.

– Полная свобода, – эхом повторяю я, – И всё же, вы оба поженитесь против своей воли.

– Парадокс, не правда ли? – мне показалось, что на этот раз улыбка доктора вышла горькой, – Впрочем, брак тоже более не налагает тех ограничений, что предполагались обязательными для супругов когда-то, например, регулярного физического контакта, равно как и непременной моногамии.

– То есть? Нет, в смысле, ладно моногамия… Но секс? А наследники?

– О! Они появятся! Это одно из обязательных условий! Но для этого давно нет нужды в постоянных сексуальных контактах. По большому счету, достаточно генетического материала родителей. Тут, конечно, всё очень и очень строго. Понимаете, Ева, сейчас размножение происходит несколько иначе, чем было в две тысячи семнадцатом. И само понятие семейных отношений претерпело значительные изменения. Разумеется, мы оба несём ответственность за развитие Семей и их репутацию, нас связывают обязательства, во многом от нас зависит будущее наших Семей – это так и от этого никуда не деться, как и от обязанности произвести наследника. Однако при этом все наши с будущей женой контакты могут быть ограничены совместным присутствием на официальных мероприятиях и семейных советах. Мы вольны жить, как пожелаем и, при хорошем течении дел, видеть друг друга несколько раз в год, но, ни, ни моя супруга не сможем завести детей от других партнёров. Это, пожалуй, единственное серьёзное ограничение. Есть ещё ряд других, помельче, но многие легко их обходят.

Понятно, дети из пробирки, браки по расчету и полная свобода нравов. Прелесть. Интересно, какие ещё сюрпризы меня ожидают? Должна признать, от объяснений доктора вопросов у меня не убавляется, скорее, наоборот.

– Хорошо, ну а как же воспитание детей? Как родители этим занимаются, если не общаются между собой?

– Воспитанием детей занимаются избранные для этого члены Семьи.

– Понятно… Бабушки и дедушки, да?

– Это не всегда лучшие кандидатуры, – качает головой док.

Как-то не весело прозвучало.

– Неужели никак нельзя поступить иначе? Вы ведь…

– Ничего не теряем, по большому счёту, – пожимает плечами Ной.

– Кроме возможности воспитать собственных детей, и родить их от того, кого действительно полюбите.

Есть у меня дурная привычка думать вслух. Ох, зря я затронула эту тему, похоже, наступив тем самым доктору на больную мозоль.

– Быть частью Семьи – это огромная ответственность, – сухо произносит Ной. На лбу его прорезается упрямая морщинка, – Мы располагаем большими возможностями, но за это приходится платить, так что, увы, члены Семей не всегда свободны в своих действиях. Несмотря на абсолютную свободу выбора.

Док отворачивается и несколько минут подчёркнуто внимательно разглядывает приборы на стойке рядом с моей кроватью.

– Я попрошу Лилу позаботиться, чтобы вы изучили историю за прошедшие годы, – говорит он, наконец, повернувшись, – И устройство современного общества.

Смотрит прямо, лицо его спокойно, даже слишком спокойно. Маска умиротворения.

– Спасибо, док.

– Вам не за что благодарить меня.

– Конечно, вы всего лишь спасли мою жизнь и теперь меня нянчите.

Сейчас он кажется мне усталым и невероятно одиноким. А Мила… Бедная девочка, конечно, она будет вести себя как фурия, когда собственное семейство использует её, как племенную кобылу с акциями в приданном!

– Вы заслуживаете лучшего. И вы, и Мила.

– Удивительно, – тихо произносит доктор. Он улыбается уголком губ, не спуская с меня внимательного взгляда.

– О чем вы, Ной?

– Вы пережили такое, что большинство людей даже представить не в состоянии, сейчас вы понятия не имеете, как будет выглядеть ваша дальнейшая жизнь, вы оказались в одиночестве в незнакомом мире без родных, без друзей, не имея средств… И вы жалеете меня лишь потому, что я рассказал о предстоящей женитьбе на красивой и состоятельной девушке, которую, увы, не выношу. Мои беды просто фантазии по сравнению с вашими, но это вы жалеете меня.

Молча пожимаю плечами в ответ. Ну а что я могу сказать?

Писк коммуникатора прерывает нашу беседу.

– Доктор Вег, – из встроенного в дверной замок динамика раздается незнакомый мне взволнованный девичий голос, – Она уже здесь, направляется в капсулу R2102.

– Спасибо, Эми.

Док даёт отбой и поворачивается ко мне.

– Я должен вас кое с кем познакомить, – он бросает быстрый взгляд на дверь и, вздохнув, продолжает, – Это может оказаться не самое приятное знакомство в вашей жизни, Ева, но постарайтесь произвести благоприятное впечатление, ради вашего будущего. Без подписи этой леди ваша программа реабилитации никогда бы не началась, а впереди ещё ряд бюрократических процедур, в которых часто помощь влиятельных лиц бывает необходима.

Не успеваю ничего ответить, поскольку дверь открывается, впуская в капсулу посетительницу. Мои брови удивлённо ползут вверх. Когда уже закончится этот за конкурс красоты в отдельно взятой поликлинике?

Волшебное виденье тем временем приближается к моей койке и облачко тончайших духов, следующее за ней, наполняет помещение.

– Приветствую, – Ной, чуть наклонив голову, слегка касается изящных пальчиков, – Вы сегодня просто очаровательны, леди, впрочем, как и всегда.

– А вы безукоризненно вежливы, доктор Ной. Впрочем, как и всегда, – добавляет она, метнув на него взгляд из-под ресниц.

– Леди Алиссия, это моя подопечная – Ева, – Доктор с видом заправского конферансье поворачивается к моей кровати, – Ева, позвольте представить, леди Алиссия Барот: председатель Медицинского Совета Мегаполиса и само совершенство во плоти.

Совершенство не сводит с Ноя томных синих глаз, сладко улыбается и трепещет длиннющими ресницами.

– Ах, доктор, вы совершенно бессовестный льстец, – смеётся леди Алиссия, держась при этом так, что доктору наверняка открывается чудный обзор на её декольте; ворот комбинезона леди весьма вольно расстегнут, прямо-таки на грани приличия. Хотя, что я знаю о современных понятиях приличия?

Холёная ручка, украшенная тяжёлым перстнем, ложится на плечо доктора. Тот, как бы невзначай, отстраняется и тонкие пальцы на миг сжимаются, оставляя следы ногтей на ладони.

– Так, кто тут у нас? Чудесное явление из прошлого!

– Очень приятно познакомиться, – Я приветливо улыбаюсь, что, впрочем, не мешает мне придирчиво разглядывать Леди Совершенство.

Интересно, сколько ей лет?

На вид около тридцати пяти, однако, интуиция подсказывает, что на самом деле гораздо больше. Идеальная фигура, фарфоровая кожа, лёгкий макияж и вовсе делает ее почти девичьей, свежей, только в уголках глаз чуть заметные морщинки, совсем незначительные. Полные нежные губы, пожалуй, слишком полные для того чтобы быть настоящими, как и скулы, слишком чётко очерченные, чересчур резкие. Тонкий носик правильной формы, аккуратные мочки украшают маленькие бриллианты. Я не особенно разбираюсь в драгоценных камнях, но без сомнения, леди Алиссия не из тех, кто украсил бы себя чем-то проще бриллиантов. В ней всё безупречно, от острых розовых ноготков на длинных пальчиках, до кончиков безукоризненно гладких светлых волос, касающихся ключиц. А вот взгляд холодный, оценивающий.

Как интересно! Похоже, некоторые в погоне за внешним совершенством не довольствуются возможностями генетики, всё же прибегая к помощи пластической хирургии. Впрочем, на что только не пойдёт стареющая женщина, в отчаянной попытке удержать былую красоту.

– Мне тоже очень, очень приятно! Знаете, всё медицинское сообщество мечтает познакомиться с вами лично! Тем более, что Ной только о вас и говорит!

Леди Алиссия улыбается, не сводя с меня внимательного изучающего взгляда. Наконец, видимо придя к каким-то выводам, снова переключается на доктора.

– Я прочитала ваш отчёт, Ной, и была совершенно потрясена! Эта девушка действительно феномен! вы обязательно должны привезти её на конференцию в Атланту, показать этим снобам из Института Крионики как они заблуждаются! Обещайте мне приехать, дорогой! Представляю себе их реакцию!

– Леди Алиссия, я полагаю, что к началу конференции Ева уже закончит реабилитацию и начнет новую жизнь, – без улыбки отвечает доктор, – Вам стоит переадресовать приглашение ей. Если она будет так любезна и примет его, я обязательно составлю ей компанию в этом путешествии. Если нет, Институту Крионики придётся удовольствоваться моим отчётом, который я непременно предоставлю, как вам и обещал. К тому же, им достанется работа вашей племянницы, а это интереснейший научный труд, уверяю вас.

– Отличный план, – холодные глаза леди Алиссии вновь останавливаются на мне.

Вот почему мне кажется, что она этот самый план отличным вовсе не находит?

– Думаю, мы сможем договориться. Верно, дорогая?

– Надеюсь, – улыбаюсь я в ответ.

– Вот и прекрасно, – резюмирует она, – Ной, милый мой, вы не могли бы проводить меня в кабинет? У меня есть ещё пара вопросов к вам. Не хотелось бы утомлять вашу пациентку болтовней. У бедняжки может разболеться голова от всех этих терминов! Ну вы понимаете… Обывателям не интересны такие беседы.

– Конечно, леди Алиссия.

Ной подставляет согнутую руку, на которую тут же ложится ручка могущественной леди. Мне кажется или он действительно косится на эту самую ручку с опаской, как на ядовитую змею?

– Отдыхайте, Ева. Увидимся вечером.

– До встречи, доктор! Приятно было познакомиться, леди!

Когда дверь за доктором и высокопоставленной посетительницей, наконец, закрывается, я снова откидываюсь на спинку кровати. Не нравится мне всё это! Особенно эта дамочка! Есть в ней нечто пугающее, при всей её внешней идеальности.

Негромкий писк коммуникатора заставляет меня вздрогнуть от неожиданности.

– Ева, это Лила! Приветствую вас! Рада сообщить, что начинаю смену. Если вам что-то понадобится, просто нажмите кнопку коммуникации, чтобы связаться со мной.

С облегчением выдыхаю. Нервы что-то в последнее время шалят.

– Привет, Лила! Рада вас слышать! Все в порядке, мне пока ничего не нужно.

Почти ничего.