Читать книгу Ургол - Евгения Монастырская - Страница 9

– Мне кажется… мой текст… охотится за мной.

Евгения сидела в кабинете своего психотерапевта, утонув в зеленом кресле. Запрокинув голову, она внимательно изучала желтоватый потолок, и непрестанно вертела в правой руке деревянный браслет. Жалюзи на окнах были опущены, погружая небольшой кабинет в мягкий приятный полумрак. Напротив, сцепив руки, на краешке стула примостилась Лена.

– Что ты имеешь в виду? – Лена убрала со лба длинную прядь.

– Снятся странные сны… будто буквы нападают на меня, – Евгения вздрогнула, заерзала в кресле, с силой откусила заусеницу на пальце.

– Нападают… – Лена прикрыла глаза, – знаешь, взаимоотношения автора со своим произведением могут быть весьма не простыми. Текст это порождение твоей фантазии, но будучи написанным, проявленным, он обретает собственную жизнь, силу, судьбу. И может влиять на твое душевное состояние, так же как и ты на него.

Лена откинулась на спинку стула, задумалась.

– Книги вообще влияют на людей. Энергия слов. Любой текст это сигнал, передающий информацию в пространство. Иногда идеи, заложенные в книгах, меняли судьбы миллионов людей, ход истории. Труды философов, революционеров, политиков яркие тому примеры.

– Я не занимаюсь политикой, – усмехнулась Евгения.

– О чем ты сейчас пишешь?

Евгения нахмурилась.

– Начала роман… это мой первый роман, давно мечтала взяться за что-то большое… и теперь застряла.

– О чем же текст?

Вжавшись в кресло, Евгения мотнула головой.

– Не могу говорить… не хочу… не сейчас, – вспомнила недавний сон, почувствовав омерзительный вкус раздавленных во рту букв.

– Хорошо… – Лена наклонила голову на бок, – а о чем был твой предыдущий текст? Не было неприятных ощущений?

– Это был рассказ о наших отношениях с Сашей… о непонимании друг друга.

– Кстати, как у тебя с Сашей?

– Знаешь… – нервно хохотнула – кажется, мы расстались. Уже три недели не общаемся. Совсем…

Лена подалась вперед, лицо ее напряглось, обозначив в уголках губ резкие складки. Тихо, осторожно, будто боясь спугнуть что-то, спросила:

– А чем окончился твой рассказ?

– Мы расстаемся… в конце.

Лена машинально переложила какие-то тетради на письменном столе. И застыла, вскинув брови.

– Женя, ты помнишь, – голос был мягким, почти ласковым, – как-то мы делали упражнение в группе – сказкотерапия. Каждый должен был придумать и написать свою сказку с главным героем в своем лице. Творчество связанно с подсознательными процессами, происходящими в нашей психике. И сочинение сказок, помогает проявить, увидеть заложенные жизненные сценарии, которые человек неосознанно реализует в течение всей жизни.

Она потерла пальцами виски, помолчала. Пытаясь поймать ускользающий взгляд Евгении, продолжила:

– Разбирая сказки, многие увидели параллели из своей жизни. Свои повторяющиеся ошибки, стереотипное поведение, приводящее к неудачам. И, – она оживилась, качнулась вперед, – вторым заданием было переписать свою сказку заново, так, чтобы конец был счастливым. Придав ей другой вектор, направленный на победу. Таким образом, на сознательном уровне мы можем менять наши негативные сценарии, на позитивные. Создавать новые мыслеобразы.

Евгения разглядывала желтоватый подтек на потолке.

– Твой жизненный сценарий направлен на поражение, на расставание с близкими людьми. Такое поведение было заложено в твоем детстве, в котором не было стабильности и происходили пугающие, непредвиденные события. Теперь ты живешь в постоянном ожидании катастрофы. Но самое неприятное в этом, – Лена понизила голос, – ты сама неосознанно реализуешь свой сценарий катастрофы, используя любые методы для достижения цели.

– Я знаю все это, – Евгения устало вздохнула, – знаю… но ничего не могу поделать… будто у меня нет выбора… и кто-то все решает за меня. Управляет моими поступками.

– Это всего лишь игры подсознания. Да, очень сложно преодолеть усвоенную модель поведения. Но мы в состоянии осознанно менять свою жизнь.

Она помяла свои тонкие пальцы, опять высоко вскинула брови.

– Начни с того, что перепиши рассказ о Саше. Ты ведь сама уже в тексте программировала ваше расставание. И текст начал влиять на реальность, на твои поступки. В этом нет никакой мистики, просто наши мыслеобразы формируют наше будущее. Перепиши рассказ. Например, так, пройдя кризис, вы обретаете взаимопонимание и остаетесь вместе.

– Нет, – Евгения мотнула головой, – тогда не будет трагедии… и…

– А тебе нужна трагедия! – перебила Лена, – но перестань же путать жизнь с творчеством!

– И я не хочу писать рассказы в стиле «а потом они жили долго и счастливо»! Это наивно, пошло, дешево. Чтиво для домохозяек. – Евгения успокоила сбившееся дыхание, – Вся великая литература построена на трагедии. Читателя интересует драма. А не сладкий сироп.

Наступило долгое молчание.

Вцепившись в мягкие подлокотники кресла, Евгения пыталась унять дрожь. Лена, сжав губы, напряженно рассматривала свои изящные руки, крутила кольцо на пальце, то поднимая, то опуская брови.

– Я не могу переписать, – шепнула Евгения, и почему-то оглянулась по сторонам, – рассказ уже напечатан в журнале. Это законченная форма.

Лена сняла, опять надела кольцо на палец. Вздохнула.

– Да, ты права насчет большой литературы. Но… речь сейчас о тебе. Очень хочется тебе помочь, – зеленоватые глаза стали теплыми, казалось, излучали свет, – меня беспокоит твое состояние. Писатель, это своего рода демиург, изменяющий реальность. Скажи, о чем твой роман? Что ты еще нафантазировала? Это может быть… опасным для тебя…

Евгения закрыла лицо руками. Через силу произнесла:

– Это уже не об отношениях с Сашей… и не беспокойся, не о моем гипотетическом самоубийстве… просто… мои фантазии… мои внутренние тяжелые состояния, которые я облекла в форму слов… выплеснула… это, своего рода, аллегория…

Она сильнее прижала ладони к лицу, крепко зажмурила глаза. Но это не помогло, перед внутренним взором ожили пугающие картины ее романа, они затопили ее сознание, звенели, пульсировали в голове.

– Я уничтожу тебя… уничтожу – прошипела сквозь сомкнутые зубы.