Читать книгу Образование будущего. Университетский миф и структура мнений об образовании XXI века - Г. Ю. Любарский, И. Я. Павлинов - Страница 8

Прежде авторитетную картину мира, на которую ориентировались люди, давал Университет. Так можно назвать социальный институт, овеществляющий познавательную и образовательную функцию науки. Ученые выясняли, как устроен мир, и в популярных лекциях рассказывали об этом устройстве дивящимся обывателям. Сейчас социальный мир стал иным, и обыватели получают картину мира не от ученых и не из университета.

Картину мира школьникам, а затем и взрослым дают масс-медиа.

Мы живем в мире медиа. У нас дети получают образование из медиа, там получают картину мира, картину социальной реальности, узнают, как всё устроено, как всё работает и каковы люди – из мира медиа. Это новая социальная реальность. Сотню лет назад мир был другим, а ещё пару сотен – ещё другим. В мире медиа у знаний, у информации довольно специфическое устройство.

Что такое медиа? Иногда, по старинке, думают, что это прежде всего газеты. Ну да, ещё телевидение. На деле медиа – в смысле форматов – включает газеты и книги, телевидение, радио, интернет (и поэтому сетевые медиа), кино, видеоролики, а также многие мелкие жанры. К медиа тяготеют многие сопутствующие продукты мира развлечений – произошедшие от аниме, от манги, от компьютерных игр, и многие другие продукты и службы. Мир медиа очень обширен, и он продолжает порождать дочерние жанры в плотной среде других социальных институтов. Например, в науке представлено много продуктов медиа. Они входят в состав грантов, они являются презентациями, они включаются в отчёты, они – это популярные статьи и книги о науке и открытиях, и они же – представленные в сети сообщения о научной деятельности. И, разумеется – не только наука: в бизнесе, в правовой и государственной деятельности, а уж среди развлечений – там всё пронизано медийными импульсами.

В мире медиа суждения об истинности сообщения неадекватны, не означены. Суждения об истинности сообщения в мире медиа не относятся к вещам, которые можно знать. То есть неверно думать, что в мире медиа много лжи – это не так. В мире медиа нет правды. Вообще. Поэтому в этом мире нет лжи. Поэтому там бессмысленно спрашивать, правда ли «это». Причина: не существует средства узнать это. Понятие правды не означено, поскольку понятия «правда» в мире медиа нет, а если определить правду какими-то немедийными средствами, выяснится, что не существует способа убедиться в том, правда ли это. Мир медиа – это совсем другой мир по сравнению с миром истины.

Надо понимать, до каких границ простирается мир медиа, кто полностью погружен в мир медиа. С одной стороны, границей мира медиа являются некоторые (небольшие) фрагменты личного практического опыта. Другой берег мира медиа – достоверное научное знание. И важно не путать: если вы являетесь учёным, граница вашего мира медиа проходит (может проходить в лучшем случае, если вам повезло с наукой и если вы лично очень талантливы) примерно по границам вашей узкой специальности, в несколько другой области вы на тех же правах, что все остальные в мире медиа. И насчет авторитетов. Президенты, главы разведок и т. н. осведомлённые люди (эксперты) полностью погружены в мир медиа. То есть ни президент страны, ни глава разведки, ни «осведомлённое лицо» ровно ничего важного не могут знать из т. н. «мира на самом деле». Любые суждения экспертов и отчёты разведок – крайне податливая штука, регулируемая в пользу невнятных целей. Не только мелкий журналист не знает, как на самом деле обстоят дела с тем, о чём он пишет – самый влиятельный президент знает немногим больше. Причём не по лени какой – он не может, у него попросту нет средств.

Это не значит, что нельзя поставить никакой фильтр и нельзя решительно ничего знать о достоверности источника. Понятно, что местное издание, удалённое от места, где происходят события, не имеет корреспондентов в центре действия и перепечатывает чужие новости. В этом смысле издание центральное «авторитетнее» местного, издание, имеющее корреспондентов, авторитетнее прочих. Но в любом случае существует информационная политика, она формируется очень непрозрачным образом, и на каждом шаге там рассматриваются совершенно иные соображения, никак не о «близости к правде». Изучая обстоятельства сообщения в медиа, можно узнать много занятного и неожиданного. Узнать строение групп влияния, разных интересов вокруг данной новости, соотношение выгод, которое завязано на данном новостном сообщении. Но нельзя узнать, было ли событие и как оно происходило. Нет средств. Причём тем, кто определяет информационную политику, истинное положение дел неведомо точно так же, как и удалённому читателю. Ни один из властных людей, определяющих информационную политику, не только не знает – ни при каких усилиях не может узнать, что произошло на самом деле. Нет средств.

Фундаментальные причины такого положения дел: 1) у нас сложное общество, 2) у нас такие медиа. Сложное – значит, редуцированное то по причинам, то по следствиям. Многие причины могут иметь одно и то же следствие (экви-финальность). Многие разные следствия могут иметь одну причину. Общество не состоит из однородных элементов. Это сложная сеть гетерогенных механизмов, разного размера, разного устройства и возраста. Никакие «в общем случае» и «при прочих равных» не работают.

И в этом сложном обществе действуют медиа очень специального устройства. Такие медиа образовались, когда в новостном формате была сделана ставка на сенсационность (которую доброжелатели считали ставкой на срочность, а наделе – на «впечатляемость»). Другой раз это было сделано, когда в новостной формат перешли практически все медиа. Ещё раз это произошло, когда в социальном механизме медиа заняли место механизма с положительной обратной связью, который усиливает любой сигнал. Такая ситуация ведёт к взрыву, и медиа в социальном устройстве современного общества изолированы от всех серьёзных механизмов принятия решений (чтоб не рвануло) и присоединены ко всему, что требует накачки «энергией». Ситуация, в которой медиа стали образовательным инструментом, формирующим картину мира, сложилась «случайно», творцы мира медиа этого не планировали, так получилось. Но теперь это работает.

В связи с таким устройством нашего социального мира одним из важнейших умений является вовсе не фильтрация новостей соответственно их правдивости. Когда на входе много информации из источников, которые все не имеют отношения к правде, никакой фильтр не сработает. Тут нужно другое умение: воздержание от суждения. Это не просто и вовсе не банально – это мало кто умеет. Потому что мычать «не знаю» просто, на всё говорить «фигня» просто – и это совсем не то. Воздержание от суждения: сохранение вопроса в агрессивной среде не имеющих отношения к истине ответов.

Как жить в мире медиа? Можно ли получать хоть какие-то ответы о чём-то? Да, разумеется. Во-первых, существует доказательное знание в науке. В науке много также и бездоказательного знания, и это вовсе не всегда гипотезы, но иногда даже общепринятые теории, и внутри науки очень много влияний из мира медиа. Более того, по мере цифровизации науки и перехода её на «полностью количественный» формат роль мира медиа в науке будет расти. Причина: утрата рациональности. Цифровизация науки – это утрата её рациональности. Это вовсе не парадокс, а рекламируемое свойство: каждый скажет, что дигита-лизация, опора на количественные показатели происходит из экономии (мышления), чтобы вместо долгих и мутных, трудных и неясных разборок быстро прийти к чёткому знанию. Это знание быстрое, точное и нерациональное.

Фундаментальные понятия науки имеют «качественное» устройство, потому что созданы для понимания. По мере утраты навыков рациональности будут появляться понятия, сделанные по лекалам мира медиа, тем самым знание будет в самом деле точным, количественным и бессмысленным. Оно будет не нужно и не приложимо ни для каких задач, кроме весьма искусственно выстроенных внутри таким образом сделанного медиа-знания. В принципе похожую эволюцию обессмысливания уже прошла схоластика, там много отличий, но некоторые черты общего развития можно различить. Так что наука вовсе не железная стена, ограничивающая мир медиа, а растворимая масса, всё быстрее подающаяся. Это важные оговорки, во многих областях рациональной науки уже почти нет, во многих её доля быстро падает, но пока ещё доказательное знание существует. Это не «истинное» знание, это только доказательное знание. Вот про него можно строить суждения о вероятности того или иного варианта, можно фильтровать источники по степени надежности. Для мира достоверного научного знания эти операции означены, для мира медиа – нет.

Во-вторых, не в том дело, что в современном мире не найти истины, просто её нет в мире медиа. Новые факты и значимые знания можно выделять из мира медиа, если у вас имеется собственная картина мира. Вы её сделали, вы за неё отвечаете. Кто называет свою картину «научной» или ещё каким-то образом пытается подчеркнуть её сверх-авторитетность (религиозная, из откровения, из предания и т. п.) – ошибается или обманывает. Никакой «общей научной картины мира» нет, хотя многие крупные творцы науки потратили много сил, выстраивая личные картины мира на основе данных науки. С этими картинами приятно ознакомиться, на них можно учиться. Если вы на основе собственного опыта, собственных размышлений и привлекая доказательное знание, выстроите собственную картину мира, вам станет яснее, как именно искажается реальность на том или ином участке мира медиа. Этот мир неоднороден – если вы узнали некую закономерность искажения, ни из чего не следует, что на другом фрагменте будет действовать тот же закон искажения. Неверно, что все воруют, неверно, что все негодяи и т. п. Каждый раз, если хочется что-то понять, надо разбираться заново. И очень важно помнить, что результат является правдой только если принимать вашу картину мира. Другой человек, имеющий другую картину, не примет ваших доказательств – они для него не доказательны. Он не примет ваших данных опыта – не поймёт или имеет другой опыт.

Поэтому в социальном мире довольно бессмысленны операции, коренящиеся в мире достоверного знания. Нет смысла не верить, если нет пруфов. Нет смысла требовать доказательств. Нет смысла ждать экспериментов. Это всё может быть проделано, и вы останетесь на руках с явной ложью, которую вы из-за ошибок вашей системы примете за правду. Люди, которые в интернет-дискуссии вдруг с видом победителя возглашают «бремя доказательств на том, кто говорит» и пр. – это просто люди невежественные, решившие смеяться на похоронах. Все эти правила работают только внутри научного сообщества и совершенно бессмысленны в иных социальных средах. Они не помогают и не смогут помочь отыскать правду. Сколько бы вы не совершали плавательные движения на песке, на песке вы будете двигаться с помощью этих движений крайне плохо. Они просто не для этой среды. Вы можете иметь представление о верном устройстве мира. У вас нет средств сделать его интерсубъективным. Представление о верной картине мира с необходимостью включает в себя устройство наблюдателя, наблюдатель с иным устройством увидит иную картину. В этом смысле картина мира и истинные знания не могут быть даны вне некоторых черт организации познающего. Человек с иным идейным устройством может быть воспитан к истине, но ему нельзя представить доказательств. Это было бы слишком хорошо; достаточно уже того, что каждый человек сам не отрезан от истины и может её отыскать. Найти её в социальном мире и легко транслировать через социальный мир другому человеку не удастся.

Единственное (и на самом деле весьма важное), что можно найти в мире медиа – это истинно наличные в нём мнения. Важно знать, как делают новости, как устроены механизмы мира медиа (и тем самым мира публичной политики), и не менее важно – каковы существующие мнения. Причём мнения конкретных людей лучше мнений корпоративных. В мнениях издательств, экспертных комиссий и пр. обычно нет ни логики, ни рациональности. Это просто мешанина. В личных мнениях можно отыскать существующие точки зрения, картины мира и способы построения рациональных суждений. Зная эти составляющие, можно понять нечто о социальном мире – о том, каков он. Мир медиа ничего не сообщает об истинном положении дел или о «настоящей правде», настолько ничего, что даже неверно называть его сообщения ложными. Но он может свидетельствовать о себе самом. Через него можно увидеть людей. Больше мир медиа низачем не нужен.

Из этого, между прочим, следует, что в мире медиа скрывается социальное будущее. Поскольку и насколько будущее конструируется и проектно достигается, оно создаётся в мире мнений. В соответствии со своими представлениями об устройстве мира и своими ценностями, мечтами, люди стараются строить будущее – и иногда у них что-то получается. Обращаясь к миру «на самом деле», мы можем отыскать лишь возможности, и больше ничего. А силы, вслед за которыми возможности осуществляются, истекают из мира мнений. Нет смысла погружаться в мир мнений и читать чьи-то надежды и мечты, если интересно, что было и что есть на самом деле. Но если интересно, что будет – обязательно придётся войти в этот странный мир.

Мир медиа отделен непроницаемой стеной тумана от «мира, где есть нечто на самом деле». Зато в нём можно видеть на самом деле существующие мотивы, ценности, способы рассуждения, то, что люди допускают как возможное, на что они собираются так-то реагировать, что они считают невозможным, то, о чём они не думают, потому что не умеют – это мир белых пятен, куда мысли людей не заходят, и чёрных мешков, куда мысли сваливаются, мир вершин, которых достигают и мир бескрайних однообразных равнин тиражируемых мнений. Люди ведь существуют на самом деле, и их устройство верно (хоть и с искажениями) отображается в мире мнений. Как говорится – какая разница, что ты лжёшь, ведь лжёшь именно ты.