Читать книгу Мы будем вместе. Письма с той войны - Гавриил Яковлевич Кротов - Страница 18

Сегодня никак не ожидал письма (видишь, как плохо я верю в счастье). Но письмо есть, да ещё какое! Как хотел бы я получать их каждый день. Теперь уж я их не уничтожаю. На предыдущее письмо я уже ответил. Ответил откровенно и прямо. От этого моё уважение к Ольге Семёновне не меняется, но это ещё более убеждает меня в том, что

Ну и пускай. Меня любит Муся. Чего мне ещё надо? Муся, разве я не выстрадал своего счастья?

Как скоро мы сможем быть вместе, не знаю, но не порти нервы. Не нервируй маму. Детям и матерям можно для успокоения сказать неправду, но влюблённому человеку не стоит. Ты говоришь о скупости своей ласки. Дорогая, да разве я поверил бы поспешным, судорожным ласкам. Макаренко говорил так: «Большая воля – это не только пожелать и добиться, но и умение заставить себя отказаться от чего-то, когда это нужно. Воля – это не просто желание и его удовлетворение, а это и желание, и остановка, и желание и отказ единовременно». Вот эта сильная воля и была одним из тех качеств, которые нравятся мне в тебе. Разве я не чувствовал твоих желаний?

Ты иногда неосторожно обращаешься со словами: сказала «жребий брошен», но добавила: «5 апреля верить нельзя, особенно женщинам». Но ведь это было шуткой?

Муся, твои справочники забивают эти слова мне в голову, как гвозди в подошву. Хотя я и знаю правописание и т. д. перед глухими согласными, но, милая, я просто не мог говорить чистой речью, а писал, гонясь за мыслями, которые значительно опережают письмо. Дело гораздо больше: мне необходимо ограбить тебя в отношении синтаксиса, этимологии, системы литературных знаний и теории литературы. Этого мне страшно хочется (нечего сказать, любовный университет).

Присылай мне цитаты и афоризмы, я люблю эти мысли, сжатые в краткие слова. Книжку я скоро пришлю тебе и начну новую.

Муся, тебе не кажется смешным, что вот суровый человек способен из всей лирики выбирать самое нежное, верить этому и этим жить. Неужели судьба обманет меня? Нет, я верю сказанному тобой: «Родной мой, тебя я отыскала сама среди многих и не расстанусь теперь ни за что…». А тебя, мне кажется, я люблю давно. Помнишь письмо-стихотворение? Но я всегда старался избежать ошибки: в письме я простился с тобой, 5 апреля хотел уехать, но «жребий брошен» и отступление невозможно. Верю тебе.

Сегодня, после двухдневной выдержки, иду к Абраше и Жене. Если их отношения не обычная деликатность (я плохо разбираюсь в интонации чувств), то отношения между нами прекрасные. Кроме всего, в Абраме я уважаю храбрость мужчины и нежность друга. Как хорошо, что у них с Женей общий боевой путь.

Вечер. Получил письмо! Как я благодарен за то, что ты пишешь каждый день.

Ты просишь: «Напиши мне… как ты на это смотришь, только прямо, как близкому человеку. Ты считаешь меня совсем близкой теперь?..». Больше так не пиши. Иных отношений быть не может. Я рад, что ты желаешь именно этого. Ты пишешь о моих неуклюжих оборотах речи. Это результат слабых знаний и влияния двухлетней обстановки. В этом я убедился на последней работе над простой зарисовочкой. Рад твоей помощи и мечтаю о ней.

Но, Муся, есть и у тебя неправильные сравнения: «Бегаю, как капитан на корабле». Нет. Капитан – это Зевс, он двигает всех, оставаясь спокойным на своём мостике. Люди могут метаться в панике, но капитан спокоен. Да? Но это не суть. Ты права, что изящества слога у меня нет. Это тяготит меня. Так что я с радостью принимаю твоё предложение и знаю, что твои указания сделаны не как издевательства над слабостью моих знаний, а мне много пришлось перенести их. Самонадеянности у тебя я не нахожу, но не считай за самонадеянность и мои порывы сказать слово. А оно есть у меня. Вот почему я не хочу соваться в шум Москвы. На её цивилизации я достаточно любовался с задней площадки трамвая.

Твои мечты, жить в маленьком городке, не совпадают с моими. Жить в глуши я не буду, будет ли это Винница, Днепропетровск, Киев, но это будет природа, культура и люди, школа или детдом, колония или… но не сельская местность.

Мне необходима обстановка творчества (тебе не смешно слушать это?). Но жизнь будет хорошей. Я выстрадал право на неё и, пожалуй, заставлю кое-кого посторониться.

В скобках ты высказываешь предположение о моём сыне. Может быть, он жив. Разве это помеха?

А знаешь, Муська, как ты напугала меня: вскрываю письмо – белый лист. Меня словно током ударило. Вдруг вижу: «Мы будем вместе». Снится мне твой белый лист. Лист бумаги я смял и выбросил.

Прости за нелепое, бессвязное письмо. Твой Ганя.