Читать книгу Мы будем вместе. Письма с той войны - Гавриил Яковлевич Кротов - Страница 8

Хотелось бы знать, кого я встречу в Москве
27.3.44

Чего ради я буду сдерживать желание поговорить с тобой? Если тебе неприятна моя назойливость, то письмами можно разжигать печь. Но писать я буду. Вот уже четыре дня, а писем от тебя нет. Ребята уверяют, что

Да и вообще они сокрушённо вздыхают: «Подменили нам в Москве старшину». Сегодня в моей землянке играла гармонь, но я не пел (кончал книгу). Злоязычники доложили командиру, что Кротов заболел «венерической» болезнью – влюбился. Я успокоил, что эта болезнь не заразная; они отвечают, что и иммунитет от неё не вырабатывается в первые 50 лет. Милые мои противники. Без них я подох бы. Но всё-таки вывели меня из состояния.

Пели «В землянке»14, а мне представлялась Москва, станции метро, кабинет, твои холодные руки, глаза и губы.

Воет метель. Тоска жуткая. Это плохо. С таким настроением идут не в бой, а в крематорий.

Муся, так или иначе, но я приму все меры, чтоб приехать в Москву. Побыть ещё с тобой. Но мне хотелось бы знать, кого я встречу в Москве: Марину, Мусю или Марию Лазаревну? Будут ли всё те же непреодолимые условия, которые «сильнее нас»? Первый раз мы встретились, как очень давно знакомые, а теперь мне хочется встретиться родными.

Надежд на отпуск мало, но у меня, кажется, есть настойчивость. Завтра вышлю тебе первый том книги (колоссальный15) из большой серии.

Ну, пока! Жду нашей встречи. Целую тебя. Твой Ганя

Ночь прошла, скверное настроение прошло
1.4.44

Боюсь, что тебе не так легко, как можно подумать по твоим шутливым письмам.

Буду ждать, когда пройдёт моя хандра, возможная из-за неудачи (добивался отпуска), но пора в бой! А там…

3 часа. А всё-таки судьба чертовски приятно побаловала меня. Пора заплатить ей дань.

Снова солнечный день. Ночь прошла. Скверное настроение прошло.

Я постеснялась подойти к Калабалину
(из «Бавыкинского дневника»)

После этого вечера я ещё раз видела Калабалина. Он звонил мне по телефону и пригласил на вечер памяти Макаренко (5 лет со дня смерти). Мы ходили с моей мамой. Семён Афанасьевич сидел в президиуме, и я постеснялась по окончании к нему подойти. Он выступал, немного кокетничая, но очень живо, ярко, и был опять обаятелен, хоть влюбляйся в него.

Как тесен мир. Много лет спустя Максимчик17 был в археологической экспедиции под Ростовом, и там с ним работал внук Калабалина. Потом этого мальчика вызвали телеграммой на похороны деда: Калабалин внезапно умер.

А фотография, подаренная в тот далёкий вечер Гане Калабалиным, хранится у нас и до сих пор.

Верю в тебя и рад подчинить свою жизнь тебе
8.4.4418

Вот и Тула, вокзал.

Вчера вечером мы долго говорили с капитаном Жмуром. В этих разговорах упоминались «чёрные ресницы, чёрные глаза». Он одобряет мою дружбу, считая тебя другом, и не способен представить что-либо большее. «Она для тебя слишком красива». Правильно рассуждает.

Читал твои надписи и прочитал грузинский текст.

Муся, на душе так легко и спокойно. Верю в тебя и рад подчинить свою жизнь тебе.

Вечером буду писать письмо твоим детям. Жду машину с Абрашиным начальником. Абрам хорошо о нём отзывается.

Движение застал полное.

Меня, как передают, уже спрашивали. Будет, очевидно, ОВ, но я, пожалуй, буду глупо улыбаться.

Бумага кончается. Жаль, что это не лестница-чудесница, а то я писал бы тебе бесконечные письма.

Мне кажется иногда, что не я, а ты старше меня
8.4.44

Моя дорогая, милая Звёздочка!

Вот я и дома. Оказывается, можно было не спешить, но я чувствую, что дальнейшее пребывание в Москве было бы вредным для нас. Мечты и сомнения сменились реальными мыслями о будущем, а в этой сфере я чувствую себя спокойней и уверенней (самоуверенность). Даже твои письма не могли расстроить меня. Случись это до отъезда, было бы плохо. Муся, мы не ошиблись!

Ты просишь согласия написать сугубо интимную вещь. Глупая, маленькая девочка, разве мы теперь не стёрли все границы отчуждённости; разве не существует тайна двух? Пиши, и ты услышишь в ответ самую тёплую, доверчивую правду. И никогда не проси разрешения, и не сомневайся в тайне.

Мне кажется иногда, что не я, а ты старше меня. Я могу быть доверчивым ребёнком, и это не тяготит меня. Но, милая, не слишком ли ты сгущаешь наши различия? Твои друзья, побывав со мною, пожалуй, потеряли бы свою чистоту и блеск или… совесть.

Конечно, я пришёл к тебе не с целью флирта или романа. С первых минут я почувствовал, что ты – яркая недоступная звёздочка. Откровение: я пришёл с утилитарной целью использовать нашу дружбу для получения бумаги и морального отдыха около умного человека, а кончилось… хорошо. Только не подозревай во мне подлости. Ради разврата я не создавал бы такого сложного чувства. Да и зачем ради этого искать достоинств человека, когда вполне достаточно женщины, а женщин хватило бы и на мои достоинства. Возьми эти слова обратно и не делай мне больно. Я добивался перемены чувств. Но я знаю, что ты не можешь быть такой, я верю тебе.

Муся, разве Руфь любила Идена19 за ум, красоту? Разве различия у них не были сильнее? Я, конечно, не Иден и не смогу сделать всего того, что сделал он, но и я не лишён искры бога святого. Итак, сомнений нет. Я верю, люблю и надеюсь. На всё остальное я смотрю как на препятствия, которые мне необходимо преодолеть.

Мой вторичный приезд обнаружит шило? Ну и пускай!

Не пытайся слишком обманывать.

Храни тебя всё святое от белого листа.

Сажусь писать письмо детям. Ребята страшно довольны вниманием детей.

П. С. Скептический чёрт подсказывает, что у него есть привет к тебе. Это – Ивакин.

Ты думаешь обо мне – и это много
8.4.44

Получил первое письмо. О, сколько радости, надежды и счастья. Ты думаешь обо мне – и это много. Ты имела разговор с домашними и боишься огорчать меня. Нет, Муся, я это знал, и это меня не огорчает. Наоборот: Муся идёт вопреки условиям, которые «сильнее нас». Большего я не хочу. Лишь бы она сказала: «Ну и пускай». Правда, хотелось бы, чтоб всё было лучше, но что ж сделать?

Ну разве можно быть таким эгоистом: я рад, что тебе тяжела наша разлука, в то время, когда мне хотелось бы, чтоб ты была весёлой. Давай так и сделаем. Я буду добиваться встречи. Будет жить надёжней.

Ты не понимаешь, как это случилось? Очень просто: Шекспир прав.

Муся, зачем ты ставишь условие, чтоб я не огорчался? Нет, милая, я так много пережевал горечи, что потерял способность ощущать её. И пиши всё откровенно. Как меня радует непосредственность твоего признания в зависти к Дее.

Привет милому русскому человеку Марии Михайловне20. Я знаю и верю, что она желает мне счастья.

Муся, ты садишься писать письма шести друзьям. Интересно, вхожу ли я в их число и под каким порядковым номером? Хотелось бы быть первым и пользоваться внеочередными письмами.

Сообщи мне номер почты школы: я буду чаще писать на школу, так как частые письма дома могут возбудить недовольство. Мне хотелось бы писать тебе на каждую (не кажную) трамвайную остановку.

Пиши мне всё, от серьёзного до мелочей. Буду рад твоим письмам и ласковым словам.

Как ты смотришь на мой переход в НКВД и офицерское звание? Радует ли это тебя, и может ли это приблизить нашу встречу?

Милая Муся, напиши общий взгляд на будущее. Что хотела бы ты от меня в этом отношении?

Пиши мне свои любимые стихи. Как бы хотел я слушать твои сказки.

Сегодня, уходя, я забыл твою записную книжку, в которой приклеена твоя карточка. И… вернулся. Я не могу жить, чтоб не глядеть на изображение, отдалённо напоминающее тебя. Могу ли не тосковать о тебе?

Заболтался.

Твой Ганя. Нелепая личность, которая забыла номер добавочного телефона. Напиши.

Кончилась сказка, началась жизнь
8.4.44

Вот и размяк твой Ганюшка-дурачок. Пригрело его солнышко твоей любви, и тяжело стало. Вот лежит твой Ганя на сырой глинистой постели и подвывает нужной песне о том, как умер бедняга в больнице военной. Только лёгкий запах духов напоминает о том, что я прикасался к той жизни.

Дурак, разве можно требовать от судьбы бесконечных даров? Разве недостаточно тёплого луча твоей любви, согревшей меня? Нет! Тяжело, что я оставил тебя. Вот и раскис.

Стоп! Мой Пегас – упрямая лошадка, – закусив удила, рванулась в заоблачную высь.

Был сегодня у Локшина, но какая может быть дружба… Меня шокировал его снисходительный тон о тебе. Я эгоист и не терплю, чтоб о тебе говорили не так, как это хотелось бы мне.

Между прочим, он дал мне справку о состоянии моего здоровья, понял, что есть какой-то артрит левого коленного сустава и миозит группы сгибателей бедра, или что-то похожее на это. В латыни я не разбираюсь, но знаю, что эта справка мне не поможет.

Вот это и нагнало на меня беспросветный пессимизм. И к работе охладел. Работа движется, замечаний ещё не имею, но сам-то себе я более строгий судья, и чувствую, что в моей жизни появилась трещина.

Раскаиваюсь, что не пробовал бороться с теми условиями, которые, как ты определила, «сильнее нас». Условности всё это. Сами надеваем мы оковы и тяготимся ими.

Кончилась сказка. Началась жизнь.

Прости меня за эти залпы писем. За их тоскливое содержание. Постараюсь выдержать себя и не писать дней пять, хотя бы до получения письма от тебя. Это будет нелегко осуществить, но я могу бороться с собой. Иногда я оставлял начатую пачку папирос и говорил: «Я не курю 10 дней».

Да и что можно написать о тайне двух. Твой Ганя

П.С. – а усы я брею.

Напиши, что говорят мама и Дея, какое мнение их обо мне и их взгляды на наши отношения.

Напиши мне стихи о стреле и песке на английском языке с дословным переводом. Я буду учить английский язык. Хочешь?

13

Из песни «Вася-Василёк» (1940) на слова Сергея Алымова.

14

Песня 1941 года на слова Алексея Суркова.

15

Имеется в виду одна из миниатюрных рукописных книжек, которые писал Ганя.

16

Из народной казачьей песни.

17

Яков Гаврилович Кротов.

18

После недолгого второго визита в Москву, куда Ганя вырвался 5 марта.

19

Руфь, Иден – герои романа Джека Лондона «Мартин Иден» (1909).

20

Мария Михайловна Гостемилова – директор школы №40, где Муся работала много лет, сначала пионервожатой, потом учителем. Именна она предложила Мусе называться Мариной.