Читать книгу Наездник Ветра - Григорий Александрович Шепелев - Страница 9

Оставив Мари в комнате с кальянами, Калокир возвращался к себе домой. К несчастью, он знал столицу не так прекрасно, как свой родной Херсонес. Между тем, стояла уже глубокая ночь. Серповидный месяц плыл по небу в голубом сиянии звёзд. Всё небо мерцало ими, как чёрный бархатный скарамагний, осыпанный бриллиантами. Сын стратига не знал названия улицы, по которой он шёл. Он не был уверен, что идёт в правильном направлении. Справа от него тянулась высокая каменная стена с узкими бойницами, слева же простирались площади с многочисленными фонтанами, статуями, церквами. Дальше стояли дома вельмож. Иоанн хотел уже постучаться в один из этих домов, чтоб спросить дорогу, но в этот миг ему вдруг послышались за спиной шаги. Затаив дыхание, он прислушался. Да, действительно – за ним шли, пока ещё не пытаясь его настигнуть, два человека. И это были мужчины, судя по их дыханию. Херсонит нисколько не испугался, хоть знал о том, что Константинополь кишит бродягами, для которых убить человека за медный грош – обычное дело. Кто бы ни шёл за ним, нужно было спокойно продолжать путь вдоль стены, давая понять, что не забоялся. Возможно, рассудил он, уже одно это охладит пыл бродяг – не слишком, видать, решительных, раз они не напали на него сразу. Не тут-то было! Шаги вдруг начали приближаться. Иоанн тоже пошёл быстрее.

– Эй, господин! – окликнул его один из преследователей, – не заблудился ли ты?

Не сбавляя шага, юноша обернулся. За ним бежали два оборванца. Он сказал:

– Нет.

Они его обогнали и преградили ему дорогу. Остановившись, он пригляделся к ним. Один из них был высокий, другой – приземистый, плотный. Их взгляды сразу внушили ему желание помолиться. Он пожалел, что с ним нет ножа.

– Господин, – хрипло обратился к нему высокий, – не мог бы ты одолжить нам немного денег? Клянусь своей чистой совестью – мы их сразу тебе вернём, как только прирежем ещё какого-нибудь барана!

Приземистый рассмеялся. Калокир сделал попытку обойти их. Они достали ножи. Не надеясь более ни на что, херсонит прижался спиной к стене и зажмурился, чтобы в самый последний миг своей жизни увидеть тех, кого он ещё любил. Труда это не составило, потому что их было мало. Даже и на том свете. Но вдруг послышались звуки, давшие понять юноше, что последний миг его жизни ещё далёк. Он открыл глаза. Высокий бродяга катился кубарем вдоль стены, а его товарищ лежал ничком близ неё. Ножей видно не было. Откатившись шагов на десять, высокий быстро поднялся и бросился наутёк, чуть волоча ногу. Второй грабитель не подавал никаких заметных признаков жизни.

– Ты цел, патрикий? – спросил Рагнар, облизывая кулак, расшибленный в кровь.

– Слава Пресвятой Троице! – закричал Никифор Эротик, стремительно выбегая из-за угла, откуда он наблюдал за действиями Рагнара, – о, Иоанн! Ты жив? Великое счастье! Ну не безумие ли бродить по Константинополю в одиночку, да ещё ночью?

– Спасибо тебе, Рагнар, – сказал Калокир, пожимая руку варягу, – ты что, специально искал меня?

– Да, да, мы просто уж сбились с ног, – обиженно лопотал Никифор Эротик, – логофет поручил нам просить тебя явиться к нему, во дворец, как можно скорее! Ты не откажешь?

У Иоанна вновь зазвенел в ушах крик Мари: «Они убьют её! Убьют! Моя девочка! Ей три года!» Опустив взгляд, херсонит ответил:

– Нет, извини. Уже слишком поздний час для визитов. Я хочу спать.

– Но ведь мы почти уже во дворце!

– То есть как – почти уже во дворце? Что, эта стена…

– Да, это стена дворца, – подтвердил Рагнар.

– Очень интересно! А зачем нужен я логофету?

– Не знаю, – сказал Никифор, – только он вряд ли посмел бы тебя тревожить из-за какой-нибудь ерунды. Думаю, ты не пожалеешь, если пойдёшь.

– В этом я нисколько не сомневаюсь, – проговорил Иоанн, – ибо если я о чём-нибудь пожалею, всем будет плохо.

Они стояли неподалёку от низкой железной двери в стене. Достав из кармана небольшой ключ, Никифор Эротик отпер её и с трудом открыл. Все трое, пригнувшись, проникли внутрь цитадели. Пахнуло запахом роз. Царские сады, погруженные в сияние мириада ночных светил, впервые предстали взору будущего патрикия. Вслед за Никифором и Рагнаром он вошёл в чащу апельсиновых и лимонных деревьев. Со всех сторон квакали лягушки, которые обитали в душистых зарослях. Под ногами скрипел песок. В цветниках покачивались тюльпаны, розы и хризантемы. В маленьких водоёмах царили лилии.

Спустя четверть часа быстрой ходьбы в просветах между деревьями сверкнул купол святой Софии. Чуть погодя сады расступились вовсе. Неимоверной белой громадой возник Священный Дворец. Его окружали сотни разнообразных фонтанов. Каждый из них находился в центре своей лужайки.

– Ты войдёшь с нами? – спросил Никифор Рагнара.

– Нет, – сказал викинг, – через другую дверь.

– Ну, как знаешь. Желаю тебе приятно провести время.

– Иначе и быть не может, – вздохнул Рагнар. При этом он усмехнулся довольно криво. Никифор, расхохотавшись, хлопнул его по плечу.

– Меньше надо бегать по девкам, друг мой! Передай, впрочем, зеленоглазой фее моё почтение. Может быть, хоть это её смягчит!

Калокир не верил своим ушам. Под окнами дворца уже смеют обсуждать царицу Империи в таком тоне? Невероятно! Рагнар, тем временем, скрылся среди фонтанов и статуй.

Никифор и Иоанн зашагали к западному крылу дворца. Его высокие башни сияли под луной так, будто они были сделаны из слоновой кости. Во многих окнах дворца был заметен свет. Достав ещё один ключ, Никифор Эротик отпер им дверь в той угловой башне, которая находилась ближе других к Ипподрому. За дверью располагалась узкая винтовая лестница.

– Куда же она ведёт? – спросил Калокир.

– В покои великого логофета. Не бойся, здесь нету призраков!

«Лучше б здесь были призраки, чем такие скоты, как ты!» – решил Калокир. Тем не менее, он последовал вверх по лестнице за Никифором. Тот привёл его на площадку башни, где несли стражу два экскувитора, а оттуда, через коротенький коридор – в небольшую залу. Это была приёмная Льва Мелентия. Оглядев её, Иоанн поинтересовался:

– Ну, и где логофет?

– Я здесь, – отозвался могущественный вельможа, вдруг появившись из-за портьеры, которая разделяла залу и кабинет, – рад видеть тебя в Священном Дворце, Иоанн! Сейчас мы пойдём с тобой к василевсу.

– И я пойду? – спросил Никифор Эротик.

– Да. Но только к себе домой.

Не выказав ни малейшего огорчения, молодой человек с достоинством поклонился, и – был таков. Лев Милентий взял со стола колокольчик и позвонил. Явился слуга.

– Скажи им, что мы идём, – велел ему логофет. Слуга убежал.

– Ну, пойдём, патрикий, – сказал магистр, с улыбкой взяв Иоанна под руку, – ты взволнован? Не беспокойся! С тобой не будут говорить строго.

– Знай, я не собираюсь падать перед ним на колени, – предупредил херсонит.

– Даже и не вздумай! Никто давно этого не делает.

Калокир не был особенно впечатлительным человеком, но всё же длительная прогулка по лабиринтам дворца едва не лишила его присутствия духа. Казалось, что весь дворец состоит лишь из одного сумрака коридоров – такими были они извилистыми и длинными, бесконечно сменяющими один другой. А ведь за дверями справа и слева были огромные залы, ещё более таинственные и мрачные! Перед каждой дверью стояли вооружённые экскувиторы. Лампеоны, висящие на цепях под сводами потолков, бросали на воинов красноватые отсветы, делая их похожими на работников Преисподней. Если бы гулкий, блестящий каменный пол шёл чуть под уклон, у будущего патрикия появилось бы чувство, что Лев Мелентий ведёт его прямо в ад, откуда ему нелегко, ой как нелегко будет выбраться! В невозможное Калокир попросту не верил.

Остановившись перед двустворчатой дверью, возле которой стояли четверо экскувиторов, логофет без стука открыл её и вошёл. Войдя вслед за ним, Иоанн увидел просторный мраморный кабинет. Посреди него за большим письменным столом сидел невысокий, плотный мужчина – скорее старый, чем средних лет, одетый как знатный воин. В руке он держал перо. Стоявший перед столом секретарь подавал сидевшему документы. Военачальник бегло просматривал их, подписывал, окуная перо в чернильницу из слоновой кости, и отдавал другому секретарю, стоявшему слева. Тот запечатывал подписанные бумаги в конверты. Подпись военачальника, чем-то похожая на него самого – нескладная и размашистая, гласила: «Никифор Фока, милостью Божией автократор».

Справа от василевса, по обе стороны от портьеры, которой был занавешен вход в соседнюю залу, сидели в глубоких креслах двое сановников. Это были паракимомен Василий и препозит Евсевий Эталиот. Они оба встали навстречу двоим вошедшим и поклонились им. Лев Милентий ответил на их приветствие, а вот Калокир – нет. Он молча склонился перед царём ромеев. Тот, подняв взгляд, уставился на него. А потом сказал:

– Здравствуй, Иоанн. Так вот ты каков! Я рад тебя видеть. Сядь.

И он указал на пару свободных кресел, стоявших перед растянутой во всю стену картой Империи. Лев Мелентий и Калокир опустились в них, а паракимомен и препозит вернулись в свои. Секретари вышли.

– Итак, завтра произойдёт возведение тебя в сан патрикия, – произнёс Никифор, глядя на Иоанна глазами глубоководной рыбы, очень уместными на его отёчном, рыхлом лице, – когда ты намереваешься отплыть в Киев?

– На следующий же день, – сказал Калокир, – если это будет угодно Богу и твоей милости.

– Да, нам будет это угодно. Правда ли то, что ты собираешься положиться только на русских купцов?

– Позволю себе уточнить, что только на одного купца. Его звать Всеслав.

– Я думаю, это очень разумно, – поддержал юношу препозит, – Всеслава мы знаем как человека отменной честности. И, что важно, у него много хороших воинов.

– Сколько же у него кораблей? – поинтересовался Никифор.

– Пять, – отвечал Евсевий, – и в каждом – сорок дружинников.

– Всего двести, – задумался василевс, после чего снова взглянул на завтрашнего патрикия, – дополнительная охрана тебе понадобится?

– зачем ослаблять Империю? – был ответ Калокира, – ей нужны воины!

Обменявшись взглядами с логофетом и препозитом, царь объявил:

– Мы решили выделить князю руссов полторы тысячи фунтов золота в слитках.

– Он будет рад, – сказал Иоанн.

– А сколько у него воинов? – подал голос паракимомен Василий. Глядя на императора, Калокир ответил:

– Примерно шестьдесят тысяч. Они распределены гарнизонами по большим городам – таким, как Чернигов, Новгород, Полоцк, Любеч, Смоленск.

– Велик ли гарнизон Киева? – спросил царь, поставив перо в чернильницу и старательно вытирая пальцы салфеткой.

– Гарнизон Киева? Тысяч шесть молодых и храбрых головорезов. Их называют младшей дружиной. По сути, это – личная гвардия Святослава, его охранники. И, конечно же, собутыльники. Возглавляет этих весёлых ребят Сфенкал – тот самый, что разгромил конницу кагана под стенами Итиля. Ещё существует дружина старшая.

– Это что?

– Несколько десятков знатных варягов, служивших ещё отцу Святослава, Игорю. Они, как ты понимаешь, кое-что смыслят в военном деле. Поэтому Святослав так опасен. Главный его советник – Свенельд.

– Что он из себя представляет?

– Хитрую сволочь, я полагаю. Но вряд ли стоит рассчитывать на него. Он прекрасно знает, что лучшего господина, чем Святослав, ему не сыскать. Он очень богат, как и остальные киевские варяги.

Евсевий Эталиот записывал всё, что говорил будущий патрикий, на лист пергамента. Он держал его на коленях, поверх специальной дощечки.

– Что знаешь ты о Роксане? – вдруг спросил он, когда Иоанн закончил.

– О ком? – переспросил тот, – повтори, пожалуйста!

– О Роксане.

Юноша удивлённо моргнул, но всё-таки призадумался, а затем решительно вымолвил:

– Это имя мне незнакомо.

– По нашим сведениям, Святослав влюблён в неё до безумия.

Удивление Калокира переросло в изумление. Оглядев каждого из присутствующих, он задал вопрос уже в пустоту:

– Святослав влюблён в какую-то женщину до безумия? Святослав? Возможно ли это?

Никто ему не ответил. Но логофет улыбнулся.

– И кто же она такая? – резко обратился прямо к нему будущий посол.

– Христианка, – ответил вместо магистра Никифор Фока.

– Не может быть! – вскричал Калокир, поднявшись, – чтоб Святослав любил христианку? Нет! Уж кого ненавидит он всей душой, всем сердцем, всем разумением – это, не при твоей милости будь сказано, христиан!

– За что он их ненавидит? – спросил Василий. Иоанн сел.

– Если совсем коротко, он считает их лицемерами. То есть, нас.

– А как он относится к мусульманам?

– Гораздо лучше.

– А к иудеям?

– Тоже неплохо. Он, вообще, лоялен ко всем, кроме христиан.

– Так ведь его мать – христианка, – сказал Евсевий, – он и её ненавидит?

– Нет. Как ни странно, нет. Он не перебил ещё всех христиан на своей земле только потому, что мать его, Ольга – одна из них.

– Что тебе известно о его жёнах? – опять вступил в разговор Василий.

– Очень немного. Про первую его жену, мать Олега и Ярополка, я вообще ничего не знаю. Вторую же – мать Владимира, он, по-моему, удалил в какой-то небольшой город.

– Как ты считаешь, эта обиженная красавица может нам пригодиться?

– Вот уж не знаю! Я ведь её никогда не видел. И на Руси я ни разу не был. Всё то, о чём я вам здесь рассказывал, мне известно от тмутараканских воинов и купцов, которые побывали в Киеве.

– И никто из них не упоминал Роксану? – быстро спросил император, переглянувшись с магистром. «Опять она!» – пронеслось в уме Иоанна, – «Чёрт! Да что же это такое?» Вслух он сказал:

– У меня хорошая память. Я ничего никогда не слышал ни о какой Роксане, кроме одной. Но та умерла тринадцать веков назад, на тринадцать лет пережив своего любимого Александра. Если эта, нынешняя Роксана так же красива, её безусловно стоит иметь в виду – тем более, что она, по вашим словам, христианка. Но я о ней ничего не знаю.

Возникла пауза. А затем император, переглянувшись со Львом Мелентием, обратился вновь к Иоанну:

– Патрикий! Мы не случайно осведомились о мусульманах. Нам кажется, эти люди употребят все средства, чтобы склонить Святослава к войне с Империей. Как, на твой взгляд, сильно их влияние на него? Сумеешь ли ты противостоять этому влиянию?

– Если память не изменяет мне или изменяет не сильно, полтора года назад я с этой задачей справился, – сухо вымолвил Иоанн. Тогда логофет впервые за четверть часа вышел из своего безмолвия. Он спросил:

– Кто из них пытался тогда повлиять на князя?

– Дамасский купец Джафар. Ты, кажется, его знаешь.

– Да, родственник визиря, – дал пояснение императору Лев Мелентий, – он сейчас в Киеве. Ты сам видишь, благочестивый, что положение наше весьма плачевное. Я был прав.

– Чего можно ждать от этого торгаша? – спросил василевс.

– Подлости, предательства, яда, сотни наёмных убийц, – пожал Калокир плечами, – чего угодно.

– И, несмотря на это, ты даёшь слово…

– За два с половиной года ручаюсь, – холодно перебил Иоанн. И вдруг перед ним возникло лицо Мари. Опять – как в тот миг, когда засверкали ножи убийц два часа назад. Он потемнел. «Звери!» – крикнуло его сердце, – «что значит слово, данное вам, когда я дал клятву ей?»

На него смотрели. Он этого не видел.

– Я полагаю, мы должны дать Иоанну время для сна, – прервал логофет затянувшееся молчание, – Иоанн, ты предпочитаешь остаться до утра во дворце или возвратиться к себе домой?

– Домой.

Тут же встав, будущий посол стремительно вышел вон. Поднялся и логофет. Схватив со стола колокольчик, он вызвал секретаря и распорядился отправить следом за Иоанном двух человек, чтобы с ним на улице не случилось опять беды.