Читать книгу Странствия Мелидена - Игнатий Смолянин - Страница 4

Итак, родился Мелиден в 95-м году от сотворения мира (в смысле, в 4495-м), или в 1382-м по средиземскому еретическому счёту. Год легко запомнить, поскольку тогда же вступил на престол нынешний великий князь. Стало быть, тридцать лет уже правит – то-то седина в бороду, бесовщина в голову. На отца Мелиден совсем не похож, ни внешностью (разве что в лице что-то общее), еще менее характером. Зато, как говорят родственники, похож на деда Ларса, и чем дальше, тем больше. Хотя дед был ниже ростом, коренастее и светлее волосом (впрочем, к старости облысел под шлемом). Но сам Мелиден деда совсем не помнит, тот умер, когда ему было четыре года. А родился дед в 37-м году от сотворения мира, что тоже легко запомнить, поскольку в этом году липенский князь признал старшинство висагетского великого князя, деда нынешнего Ларса Третьего.

К Мелиденову деду это имеет прямое отношение, поскольку его род происходит из волости Духов Лес на полночь и немного на восход от Липенска. Про прадеда же Банелуга (что, кажется, означает «убивающий мужей» на древнем заморском наречии) Мелиден вообще не может сказать ничего, кроме имени. Даже неясно, из крестьян он или из боярских детей – однодворцев. Как-то помалкивала родня, а самому недосуг было расспрашивать и неинтересно. А сейчас уже поздно. То есть род не очень древний, мягко говоря. Это великий князь Ларс Вагуниг запросто вспоминает полтора-два десятка прямых предков по мужской линии, и все князья, к месту и не к месту. На шестьсот с лишним лет назад, до пришельца из Заморья Гомеры. Впрочем, кто теперь разберёт, откуда пришёл этот первокнязь Гомера, и был ли вообще. Приходится верить великому князю и летописцам на его содержании.

Уж не за такой ли образ мыслей попал в опалу Мелиден? У добрых подданных не очень-то принято сомневаться в словах великих князей и учёных монахов, чьи труды одобрены самим митрополитом. Может быть, вполне может быть. Как любил говорить один из учителей Мелидена, осиливший когда-то грютский трактат по логике, «нет следствий без причин». Начальник стражи Ларса Вагунига трактатов не читал, да и вообще читал, только водя пальцем и шевеля губами, но своим умом развил этот тезис даже дальше, «не бывает наказания без вины». Оно и верно, если под виной понимать недостаточную страсть к вылизыванию начальственных задов.

Но не будем разбрасываться мыслями, вернёмся к пращурам Мелидена. Откуда же дворянская фамилия Варсин, если еще прадед Мелидена был непонятно кем из глухой липенской деревни? Во-первых, сама фамилия не очень родовитая, да еще распадается на несколько ветвей равно тёмного происхождения – одни якобы названы в честь святого Вара, другие вроде бы происходят от некоего степного князька-перебежчика. Но истинно, что одна из ветвей имеет владения на полночь и восход от Липенска – как раз там, где родился дед Ларс. Хотя сам Духов Лес в их владения не входил и не входит. А во-вторых, если прадед Банелуг был неизвестно кто, то дед Ларс – точно дворянин, и своими немалыми заслугами. Так что мог приобрести и фамилию вместе с прочим.

На смуте, последовавшей за присоединением Липенска к великому княжению, он и поднялся. Вспыхнули мятежи липенских бояр, недовольных жёсткой рукой висагетского великого князя, начались вторжения из пограничного средиземского герцогства Ремита, также имевшего виды на Липенск и даже захватывавшего его временами. Еще подростком Ларс из Духова Леса, рано оставшийся сиротой и живший из милости у тётки, с одним из липенских бояр перебрался в Висагету и стал гонцом, приняв участие во многих стычках. Возмужав, ходил в каких-то судовых ратях. Но особенно он поднялся во время смут, когда молодой Вагун II Карий (отец нынешнего великого князя) боролся со своим дядей Гауром Славгородским и двоюродными братьями Мелиденом Гауригом Кожемякой и Ларсом Голутвинским. В 69-м году Вагун Карий даровал ему парадную кольчугу, перешедшую по наследству и с гордостью носимую Мелиденом, а в 71-м году обширное, хотя неплодородное поместье к северу от Висагеты, где прошла изрядная часть Мелиденова детства. В последние лет двадцать дед Ларс страдал от многих ран, был отпущен со службы и жил с почётом в упомянутом поместье, где и умер. Среди родни он был известен справедливостью и, хотя сам грамоты не знал, постарался дать сыну Икмару хорошее образование, насколько это было возможно в медвежском захолустье.

К Веразе спешили изо всех сил, поскольку относительно приятная погода с мелкой моросью сменилась настоящим дождём со снегом. Надетый на кольчугу тулуп из войлока под просмолёным холстом защищал от дождя только до определённого предела, не вполне помогал и старый тяжёлый плащ из вытертых волчьих шкур. Проклинал всё на свете и Важиня, одетый в долгополый тегиляй – суконный кафтан, плотно набитый льняными очёсами с зашитыми внутри мелкими металлическими пластинами. Достоинством этого универсального доспеха была способность ржаветь невидимо для глаз, но сушить его было дольше, не говоря уже о затруднительности чистки и стирки. Само собой разумеется, оба путешественника были сплошь заляпаны разлетающейся из-под копыт грязью.

Да, если в плохом бывает хорошее, то и в хорошем не меньше плохого. Тёплое предзимье – хорошо, но обычно в это время, восьмой день после Саманы, уже устанавливался твёрдый путь по первому морозу, купцы и паломники устремлялись в дорогу, чтобы успеть до снегопадов, охотники заполняли придорожные леса. Теперь благоприятный для походов период откладывался, между тем Мелиден продвигался слишком медленно, с учетом остановки на несколько дней в Дубраве. Как бы не попасть и в местную опалу помимо общей, за намеренную нерасторопность. Потому, наскоро объяснив городским стражникам причину спешки и показав подорожную, занялись чисткой и сушкой одежды в ямском дворе, благо в нём было почти пусто. И назавтра снова отправились в путь: дождь ли, снег ли, а ехать надо.

На удачу, после лившего всю ночь дождя погода опять наладилась – было прохладно и пасмурно, но лишь изредка падала снежная крупа или мелкая морось. На привалах Мелиден начал размахивать мечом, бросать нож и стрелять из самострела по отдельно стоящим деревьям, чтобы не потерять болты в густом лесу – где их теперь достанешь. Не податься ли в разбойники, если и дальше будет не складываться? – приходило в голову временами. Но, по здравому размышлению, эта возможность откладывалась на самый крайний случай. Ведь главное достоинство разбойника вовсе не в умении владеть мечом. Главное – уметь выживать в стылом лесу, и не неделю-другую – годами. И способность находить общий язык с верными товарищами. Поскольку если простудишься на промёрзшей земле либо провалившись под лёд, вся сила и сноровка испарятся как утренняя роса. И неверным товарищам даже не надо будет ночью вязать во время сна или бить сзади дубиной по затылку – и так всё будет их, и кошель, и кольчуга, и меч с самострелом.

И в своём умении выживать, и в умении находить общий язык Мелиден сомневался. То есть кое-какой опыт имелся, конечно, но недостаточный. Не на то он тратил время и силы, не те навыки развивал. Просто рыскать по лесу – одно, выкопать и обустроить в правильном месте землянку самому вырезанной деревянной лопатой – другое, гаркнуть на застигнутого врасплох мужика – одно, завоевать доверие и даже преданность отчаянных и лишившихся всех устоев изгоев – другое. Это искусства не посредственные, но высшей пробы. Тогда как Мелиден и в своей среде не очень-то ладил, привык жить без друзей и слишком часто смотрелся белой вороной. Или чёрным лебедем на пруду.