Читать книгу Цветочки-Василечки папуле одиночке - Инга Максимовская - Страница 4

Ярослав Розин

Это что же, поветрие какое? Еще одна дура пытается повесить мне на шею своих спиногрызов. Нет, я ничего не имею против милых карапузов, умильно пускающих пузыри. И, возможно, когда-нибудь я женюсь, возьму на воспитание несчастного сироту из детского дома и стану примерным папулей. Но… Обманывать меня я не позволю никому. При чем вот так обманывать – нагло и глупо. Это означает, что меня держат за идиота. А такого я не прощаю.

– Ты чего подвис, Яр? – радостно гогочет раскрасневшийся Борька. Эта традиция ходить по субботам в баню у меня давно не вызывает ни радости, ни удовольствия. В печенках сидит, честно говоря. Но обижать моего друга отказом от его любимого действа я не хочу. Тогда у меня не останется совсем никого. – Проблемы?

– Скорее веселый аттракцион. Вот скажи, Борь, почему бабы такие предсказуемые? Все, при чем.

– Денег хотят?

– Хотят меня, Боря. При чем всего и без остатка, естественно с деньгами и статусом. Зубастенькие глупые акулки думают, что я им по зубам. Только я на деле невкусненький. Обертка ничего так, а вот содержание… – ухмыляюсь я. Морщусь, сделав из запотевшего бокала глоток мерзкого детокс-коктейля. Борька повернут на здоровом питании и пытается меня втянуть в свою “ПП” секту. Думает, что если пить эту бурду и жрать пророщенную пшеницу он будет жить как будда вечно. Только вот радости от такой жизни… Хотя, даже понимание того, что ты король мира, перестает радовать очень быстро. В этой гребаной жизни должен быть смысл. И это совсем не деньги. В этом я убедился. – Самое интересное, что это уже второй раз за последний год.

– Что хоть сказала эта…?

– Что у меня двое детей, – хмыкаю я. В груди растет странный воздушный шар. А ведь я хотел семью. Хотел с Алькой… А потом… Потом она меня просто вышвырнула из жизни в полуподвальный дешевый офис. Да, я был неудачником. Зачем дочке шикарного врача был нищий сирота? Любовь… Быстро у нее прошла любовь ко мне. Осталось только презрение. Я достиг всего, чтобы ей доказать, что я могу все. А ей это уже не нужно все. Сидит там где-то, наверное, на черной тучке и плюет сверху на мои успехи. Даже тут она меня переиграла.

– Мало, – хохот Борьки кажется мне отвратительным.

Я очень хотел детей от Альки. Мы мечтали. Мечтали именно о двойняшках. Королевской паре – девочке принцессе и мальчике хулигане. А потом мой диагноз как приговор. Как там тогда сказала Галина Николаевна? “Такие, как ты, Розин, не должны размножаться. Бог то все видит”. Сука, что ж так мерзко то? Моя бывшая теща врач репродуктолог. Была врачом. Вот такая вот ирония. Надеюсь, что она выполнила свое обещание, и теперь делает мозг своим близким родственничкам рогатым. Думаю, там ей давно была приготовлена персональная сковорода, раскаленная до бела.

– Мне достаточно, – ухмыляюсь. Во рту горько, то ли от мерзкого кислородного коктейля, то ли от мыслей. – Борь, я домой поеду. Баня должна очищать душу, но сегодня она не справляется что-то. Не вставляет что-то сегодня.

– Ща девчонки приедут, – голосом змея искусителя тянет Борька.

– Нет настроения. Устал. Последняя сделка меня вымотала. Думаю, махнуть на недельку на острова. Чтобы никого… Даже тебя, чтоб не видеть, Боря, – кривлюсь в фальшивой улыбке. Типа пошутил. Типа. Бабы продажные вызывают у меня омерзение и брезгливость. А мне, от чего-то в последнее время везет только на таких. Разнится только цена вопроса. Их не интересую я. Или круг общения у меня такой? В глазах окружающих меня баб алчный интерес. Они ждут подарков. Они не умеют любить. Никто не умеет любить, мать его. И Алька… – Так что давай тут с девчонками сам выруливай. Это самое лучшее кардио, Борюсик.

Холодно. После жаркой парилки улица кажется ледяной. Машина припаркована близко, почти у входа, но я успеваю задубеть. Жму на кнопку брелока. Я зол. Ярость вихрится где-то в районе солнечного сплетения. Уже привык. Это мое нормальное состояние. Злость помогает мне держаться на плаву, и гнуть через колено конкурентов и партнеров. Она моя единственная настоящая родственница эта чертова слепящая ярость.

Я почти уже дохожу до джипа, когда передо мной вырастает мелкое взлохмаченное недоразумение. Назвать это существо женщиной язык не повернется. Нос красный, губы дрожат, глаза сияют, как изумруды в полумраке улицы. Девка трясется, по крайней мере мне так кажется. Как псинка тонконогая модная, которых таскают в сумочках соискательницы на мой кошелек.

– Я не подаю, – морщусь. От девчонки веет ненавистью и презрением. Я очень хорошо научился считывать чужие эмоции за годы этой гребаной жизни. Сытой, богатой, но лишенной человеческих чувств. Я их научился считывать и ими питаться. – Уйди с дороги.

– Ярослав Розин, – кривит она пухлые губы. Я ее, вроде, видел когда-то? Вряд ли, не мой типаж, совершенно. Не взглянул бы даже если бы в пограничном состоянии был. Мелкая, тощая, востроносая как птичка. И хохлится так же как воробей. Хотя, явно хочет казаться воинственной. – Я вас жду тут уже час. Надо поговорить.

– Кому надо? – приподнимаю бровь. Куртейка на ней тоненькая. Она и трясется потому что околела от холода. И это делает ее еще больше похожей на чихуахуа. – Мне не надо. Зря ждала. Кстати, кто тебя впустил на территорию охраняемого комплекса. Тут не место, таким как ты.

– Таким как я? – звенит она голоском.

– Ага. Нищим блаженным чистеньким малышкам. И, кстати, откуда ты вообще узнала мое имя и местоположение? Сама расскажешь, или мне позвать ребят из охраны. Поверь, они с тобой таким вежливыми как я не будут.

– Я за вами следила, – хлюпнула носом чертова птичка. Сморщилась, обожгла меня ненавидящим взглядом. – Я Мила. Мила Цветкова.

– Ни о чем не говорит, – морщусь. Знакомое что-то в ее фамилии. Знакомое. Но давно вычеркнутое из памяти за ненадобностью. Да нет, у меня точно с ней ничего не могло быть. Она же безликая, плоская, вся какая-то угловатая. – Слушай, следить за мужиками занятие отвратное. А за такими как я еще и опасное. Давай так. Я сейчас отворачиваюсь, а ты исчезаешь и больше не появляешься на моем горизонте, пока я совсем не осерчал. Договорились?

– Нет, – слишком твердо говорит эта дура. Мне, даже интересно становится.