Читать книгу МЕТАМОРФОЗА - Иосиф Раскин - Страница 9

Над Тегераном поднималось ещё нежаркое весеннее солнце. У зарешёченных полуподвальных окон шестиэтажного бетонного здания, принадлежащего корпусу Стражей исламской революции, в пламенеющих кустах граната сладостно пел соловей, и туда уже направлялись два драных уличных кота с выражением нарочитого безразличия на небритых мордах…

Аятолла Ибрагимли, курирующий спецподразделение иранской контрразведки по борьбе с Моссадом, бросил листок бумаги на стол и обратил свой немигающий взор на вверенный его попечению персонал подразделения.

Аятолла был сухим невозмутимым джентльменом не поддающегося определению возраста в диапазоне от шестидесяти до девяноста, с жидкой, но очень опрятной белой бородой. Он никогда не повышал голоса и всегда был готов ради праведного дела разделать на шнурки собственную мать, а может быть, и отца. Сотрудники спецподразделения боялись его больше, чем всех боевиков Моссада и ЦРУ вместе взятых.

– Вам поручалось захватить Хассона. А кого вы мне привезли? – спросил он своим едва шелестящим голосом, и тут всем присутствующим стало особенно неуютно.

С Хассоном у аятоллы были давние счёты. Пятеро-шестеро убитых агентов, сорванные операции по переправке оружия «Хамасу» через Сомали и в довершение всего – портрет Ибрагимли на рекламных тумбах всех перекрёстков квартала красных фонарей в Амстердаме – фотошоп, искусно скомбинировавший величавый и просветлённый лик аятоллы и мудрый, как у великого шахиншаха Шапура, взгляд с телом Шварценеггера в малиновых трусах-бикини «Секрет Виктории».

Стоит отметить, что руководство Моссада эта выходка тоже не обрадовала: Хассона едва не отправили в отставку. Его голову спасло только то, что голландцы так и не прознали, кто виновник этой злокозненной шутки.

По миру тогда прокатилась волна протестов. Голландские представительства в мусульманских странах были атакованы толпами возмущённых, хотя и не имеющих представления, чья голова висела на рекламных щитах и где находится этот Амстердам, граждан. Тысячи селян сутками шли в свои столицы выразить гнев, пожертвовав для этого сбором урожая. К большому облегчению Моссада, обошлось без человеческих жертв и разрушений, если не считать пострадавших от индонезийского вулкана Мерапи, испустившего в неделю указанных событий особенно ядрёное пирокластическое облако. Но сам Ибрагимли затаил зуб на Хассона уже всерьёз.

Так что сейчас подчинённые Ибрагимли с глубоким искренним интересом рассматривали узор на изрядно протёртом хорасанском ковре ручной работы, испокон веков лежавшем на полу кабинета; перспективы отправиться в длительную ответственную командировку на юг Ливана, а то и в сектор Газа, и совершить там что-нибудь одноразово-героическое вызревали на глазах и приобретали отвратительную материальность.

– По неустановленной причине, – осторожно сказал Керимоглы, – этот человек вошёл в номер Хассона и легко вступил в противоестественные отношения с нашим местным сотрудником… э… вроде бы он русский. Судя по документам – какой-то политик, возможно, член их парламента (тут Ибрагимли поморщился). Мы пытаемся установить его связи.

Аятолла с отвращением посмотрел на экран компьютера, где в очередной раз прокручивалась запись противоестественных отношений.

– Грязный гомосексуалист. Избавьтесь от него. Без огласки, но в пределах, указанных шариатом.

Сказал и вышел из комнаты.

Бородатый Валид, верный помощник Керимоглы по вопросам, не требующим напряжения интеллекта, осторожно спросил:

– В пределах – это в смысле отрезать голову?

Керимоглы задумчиво поскрёб поросший жёсткой начинающей седеть щетиной подбородок. В его голове начинала шевелиться занятная мысль…

Для того чтобы объяснить её течение и истоки, мы вынуждены ненадолго прервать нить нашего повествования и пояснить читателю, что гомосексуализм в Иране является серьёзным преступлением и геям там испокон веков и до сего времени грозят разнообразные наказания, вплоть до побивания камнями насмерть и усекновения головы. Ибо сказал мудрейший Хоттаб аль-Равалпинди: «Кто совокупился с мужчиной, тот подобен совершившему прелюбодеяние со своей матерью семьдесят два раза и подлежит побиванию камнями, пока не умрёт».

Но ветры прогресса дуют и в Иране. И вот в конце восьмидесятых годов аятолла Хомейни издал фетву – религиозный эдикт о допустимости операционного лечения заблудших путём перемены пола.

Изначально такие операции позволялись транссексуалам, то есть людям, ощущающими себя принадлежащими другому полу и добровольно готовыми пойти на операцию. Однако в Иране, как и в других странах адаптированной к местным условиям демократии, понятия «допустимость» и «добровольность» допускают довольно широкое толкование, и очень скоро по странному стечению обстоятельств Иран по количеству операций по перемене пола вышел на второе место в мире, и большинство людей, проходящих там такие операции, оказались геями. Совершенно добровольно, естественно.

Не остались в стороне и спецслужбы. Как было выяснено ещё доктором Менгеле во времена нацистских экспериментов, кастрация вызывает тяжёлые психологические изменения, позволяющие неограниченное манипулирование жертвой этой операции. На протяжении истории цивилизации из кастратов удавалось сделать замечательных спецагентов для выполнения самоубийственных миссий. Среди японских камикадзе было много добровольцев, совершивших самокастрацию в припадке экстаза. Как выяснили иранцы, аналогичные психические изменения происходят и с людьми, претерпевшими насильственную смену пола.

Иностранец, вхожий в высокие круги своей страны, запрограммированный соответственно целям иранской спецслужбы, может стать агентом самого высокого пошиба, и трудно себе представить, какие неограниченные возможности открываются перед теми, кто будет им манипулировать. В предвкушении поимки Хассона мстительный Ибрагимли и его подчинённые сделали приготовления к операции по перемене пола, каковую процедуру этот педераст Хассон заслужил в полной мере. Что ж, Хассона изловить не удалось, но не пропадать же добру. В некоторых аспектах русский может тоже подойти. Вот только пойдёт ли на это начальство?