Читать книгу Придуманная жизнь. Роман - Ирина Федичева - Страница 9

Тихо. Пахнет травой и набирающим силу летом. Скрывшись под кронами деревьев, молодые люди остановились. Вадим нежно приблизил Октябрину к себе. Её сердечко билось, точно у перепуганного цыплёнка.

Вадим заглянул в глаза девушки. Стал целовать лицо, руки, волосы.

Сильный, молодой, здоровый, он не разрешил себе ничего большего. Всё будет, позже, когда осуществится разработанный им план. Когда то, что они сейчас обсудят, станет их общей жизнью.

Углубившись в лес, они расположились на крохотной полянке среди крепеньких ёлочек. Разговаривая шёпотом, детально обсудили возможную жизнь в столице.

– Поняла теперь, кто в нашем будущем доме хозяин? – шутливо, но строго спросил Вадим.

Ему ответили сияющие глаза Октябрины.

Вадим намерен уладить формальности с женитьбой, как только девушке исполнится восемнадцать – осталось всего ничего. И нужно поступить учиться. Тогда всё будет намного легче.

Пролетели два часа. Снова пора на электричку. Игра-реальность увлекла Октябрину. Вроде бы продумано всё до мелочей. Если что-то пойдёт не по их плану, то ориентироваться станут на ходу. На всякий случай они придумали несколько условных знаков.

– Помни, завтра в поезде будем «знакомиться», – наставлял Вадим «ученицу». – Важно создать правильное впечатление. Неважно, кто окажется рядом. Создадим иллюзию знакомства невзначай. А потом я, немного джентльмен, немного приставала, немного капризный комсомольский воспитанник – увяжусь за тобой у всех на глазах. Запомнила, как ты реагируешь?

– Да. Я играю маменькину дочку, охочую до новых впечатлений.

– Повторим. Как ты это делаешь?

– Сначала отворачиваюсь, жеманюсь, краешком глаза наблюдаю за тобой. Я тебя не приближаю и не отталкиваю.

– Отлично. Теорию освоила. Может, попрактикуемся? Немного времени у нас есть… Давай-ка попробуем. Ты устраиваешься у окна. Вагон будет сидячим. Там кресла, как в самолёте. Я нарочно брал такие билеты – чтобы наше случайное знакомство подтвердило, если что, как можно больше свидетелей. Подстраховаться никогда не мешает. Сама знаешь, какая у нас общественная обстановка… Ухо надо держать востро и никому не доверять. Никогда и никому до конца не доверяй. Даже мне – это тебе моя памятка на жизнь. Запомни её навсегда.

Вадим инструктировал Октябрину. Повторения, которое «мать учения», не потребовалось.

– Ты, часом, в драмкружке не занималась? – подивился Вадим. Октябрина отрицательно покачала головой.– Мне кажется, ты неправильно выбираешь профессию. Тебе нужно в театральный. Или к нам. А может, и впрямь к нам тебя перекинуть?

– Как это – «перекинуть»? – не поняла Октябрина.

– Не волнуйся. Пошутил, – отговорился Вадим, понимая и неудачность шутки, и то, что тогда-то уж точно ему её не видать.

А это постоянное чувство тревоги, боязнь за близкого человека! Совсем другое дело, если жена оговорена начальством и становится непременным и обязательным деловым партнёром. В такой ситуации ставка делается не на чувства – доминирует психологическая совместимость. Она и определяет длительность партнёрства. Примеров хватает, есть немало таких семей, где и дети родились.

– Давай, милая, ещё немного порепетируем?

Октябрина с готовностью изобразила прощание с родителями на перроне: грустное лицо, в голосе лёгкое волнение. Вот и поезд отходит. Она пробирается к своему месту. Рядом – пустое кресло.

– Представила? – строго спросил молодой человек.

Октябрина кивнула

– Разрешите? – входил в роль Вадим. – О! Какая девушка! В столицу? – ленивый тон, слегка развязные манеры…

– Садитесь, – «разрешила» Октябрина, отворачиваясь к «окну».

– Такая красивая девушка, а разговаривать не хочет? – репетиция заигрывания продолжалась.

– Не приставайте. Я не обязана с вами знакомиться.

– Почему это? Уж не замужем ли вы? Не-е-ет… Не похоже. Тогда в чём дело? Мне нравятся красивые девушки. А вы очень даже миленькая.

– Я не разговариваю с незнакомыми мужчинами, – капризничала голосом Октябрина.

– Так уж? Неужели не нравлюсь?.. Продолжай, продолжай входить в роль, – наставлял Вадим. —Мы с тобой играем. Мы вернулись в детство. Помнишь, ты рассказывала об играх с куклами?

– То ку-у-у-к-лы, – протянула Октябрина. – А то ты! Давай о чём-нибудь другом поговорим. Скоро электричка, и до завтрашнего вечера я тебя не увижу. Сам говоришь – конспирация. Мне тебя всегда не хватает. Знаешь, мне хочется ощущать себя женщиной. Наверное, я устала быть ребёнком.

– Ты чувствуешь себя ребёнком? Или тебе внушают, что ты – ребёнок? По мне – так ты давно сложившийся человек. И даже незаурядная личность… в будущем… Если не погрязнешь в семье и быте. И мне тебя тоже не хватает. Хочу тебя обнимать, целовать, просыпаться рядом. Хочу, чтобы у нас родились дети, трое! – Вадим обнял Октябрину. – Ну и имечко тебе родители навыдумывали, ласково не назовёшь – а полностью, так получается официальщина. Ок-тяб-ри-на!.. Октябрина! Прямо наш революционный праздник! Парад! Равнение на середину! – Вадим и шутил, и варьировал уменьшительные производные от имени девушки. Новое не получалось. – Придумал! Ты будешь для меня Риной. Ринушкой. Если привыкну… Ничего, а?

– Ничего. В детстве я себя называла Окой. – Ока. О-ка! Понятно?

– Как-как? Повтори-ка!

– Ока. Не как река. А с ударением на первом слоге. Мама и сейчас изредка так меня называет.

– Ох, ты, моя Окочка… Нет. Я тебя буду называть по-своему. Придумаю, как.

Вот и лесу конец…

– Дальше иди без меня. Осмотрюсь, – строго сказал Вадим.

Октябрина медленно шла к железнодорожной платформе, минут через семь должна прибыть электричка, которую ожидало несколько человек.

– Из деревни, что ль? – вопросительно глядя на Октябрину, обратился к ней какой-то мужичонка.

Октябрина неопределенно кивнула.

– Внучка чья?

Октябрина вновь кивнула.

– Что скрытничаешь? Чья ж будешь-то? Я в округе знаю, почитай, всех, – не унимался незнакомец.– Чтой-то тебя не припомню? Аль не внучка? Чай, городская? Чего ж тогда по лесу шастаешь? Одна-то? Не ровён час приключится неладное… Глянь-ка! Не твой ли хахаль ползёт? Еле на ногах держится… Твой, да?

Октябрина занервничала. Взглянув в указанную сторону, обмерла. Вадим! Что это с ним? Если бы не уверенность в его абсолютной трезвости, она б ни на секунду не усомнилась в том, что к железнодорожной насыпи, едва удерживая равновесие, на полусогнутых добирается горький пьяница… «Вот это да!» – восхитилась Октябрина.

Будущие пассажиры электрички как по команде повернулись в сторону Вадима, с трудом преодолевавшего подъём.

– Ишь, молодые, о совести забыли, – бурчал дядька, от которого, кажется, разило перегаром. – Попробовали бы мы в их года… загремели б со звоном… Живо б в кутузку… И дальше куда… Твой, что ль, этот малый-то? – не унимался назойливый говорун.

Октябрина скрывала растерянность, делая лицо равнодушным:

– Не знаю я его!

– Хе-хе, не знаешь? А по кустам с кем лазила? Вон юбчонка-то зазеленилась, насмешливо прищурился непрошеный всезнайка.

Октябрина смутилась.

Мужичонка упёрся в неё немигающим, совершенно трезвым взглядом:

– Ага! – потирая заскорузлые от грязной работы руки, он что-то бурчал и хмыкал на ходу, а потом, оглядываясь, подхватив несвежего вида узел, видимо, с каким-то барахлом, потопал в сторону остановки первого вагона, по-прежнему что-то бубня себе под нос.

Пробираясь мимо Октябрины, Вадим буркнул:

– Не пасуй…

Обдавая людей тёплым ветром, тормозила электричка. Октябрина забралась в середину состава, повторяя по дороге завтрашнюю «роль». «Знакомство» в поезде должно пройти удачно.

Спрыгнув с вагонной лесенки на тёплый городской асфальт, окроплённый дождём, она невольно оглянулась. Вадима не увидела. Куда он испарился? А вот говорливый мужик, громко отдуваясь, брёл вверх по ступенькам моста через пути.

Вокзальные часы показывали половину девятого вечера. Максимум через час Октябрина доберётся домой. И никто не заподозрит её в неискренности или лживости.