Читать книгу Возвращение солнца. Цикл «Деревянная сабля». Книга первая - Ирина Фургал - Страница 13

Малёк и Рики мирно беседовали за завтраком.

– Ты глянь, он ещё ходит, – изумился мой приятель, увидев меня, плетущегося к ним.

– И щекотать не пришлось, – захихикал Рики.

– Я те пощекочу, – пригрозил я, пробуя, нормально ли шевелятся голова и руки. Учитывая, что я пересчитал все здешние камни всеми частями тела, думал, что будет хуже.

– Хорошо хоть зеркала нет, – фыркнул Малёк. – Ты бы видел себя!

Я только отмахнулся. Больше всего меня сейчас занимал вопрос: а что скажут наши с Рики родители? Мама, увидев на дверях объявление, с ума сойдёт от переживаний. Я смылся из города, не предупредив её и папу и практически умыкнув их младшего ребёнка.

– Братцы Аги влипли, – заржал Малёк. Между прочим, влип и он – ведь у него тоже есть родители, которых он лишил лошади, и есть ещё начальство, от которого ему влетит за неявку на службу. Но насчёт этого Лёка не переживал вообще. Его огорчало другое.

– Не сходил на «Запретную гавань», Миче, – расстроенно произнёс он. – На вчерашний вечер были билеты.

– Подумаешь! Ты уже раза четыре смотрел. Не огорчайся. Потом вместе сходим.

– Вместе с кем?

– Со мной. С Рики.

Малёк принялся смеяться, и от смеха даже стукнулся о стену.

– Зачем вы мне? – приговаривал он. – Вы мне не нужны. Я с Аней хотел сходить.

– Ах, с Аней…

– Конечно. Она, наверное, обиделась. Я успел послать ей записку, но толком ничего не объяснил. Сразу к ней побегу. Куплю на перевале сувенир. Ты, Миче, не ругай Анечку, за несоблюдение инструкций. Это я виноват.

– Анечку… – протянул Рики, а я сказал, что если и надо кого ругать, так это того, кто действительно виноват, то есть, меня.

Мне тоже было смешно. Получается, что пытаясь внушить Ане немного смелости, я невольно свёл её с Лёкой, со своим дорогим другом, изменив её судьбу. Помните, я предсказал ей хорошую любовь? А когда я недавно гадал на Лёку без его разрешения (он никогда не возражает), то видел, что ему суждена скорая встреча с женщиной, с которой у него всё сложится замечательно. До этого, хоть он и встречался с девушками, замечательно как-то не складывалось. Я был рад, хотя, ещё некоторое время считал, что Малёчик заслуживает кого-то более интересного, чем Аня. До тех пор, пока не узнал её лучше и по настоящему не подружился с ней.

Однако, рассиживаться и задумываться не было времени. Мы торопились закончить завтрак и двинуться в путь, чтобы успеть до отхода кораблей.

Я испытывал массу неудобств. Есть и говорить мешала разбитая губа, руки еле поднимались, ноги заплетались, голова снова разболелась и кружилась ужасно, но меньше, чем вчера. Кроме того, от моей одежды остались невероятные клочки. Когда я успел так поистрепаться? Над глазом у меня болталась спутанная грязная прядь. Я хотел убрать её со лба, поднял руку… И в ладони у меня оказался целый клок волос.

– А! – заорал я. – Как это?

– Что ты всё орёшь? Я уже не могу с тобой! – возмутился Малёк и хлопнул Рики по спине, потому что тот подавился от неожиданности.

– Гляньте! Волосы вылезают, что ли? – лопотал я и тыкал им в лица оторвавшийся чубчик. Рики подавился снова, а Малёк опять сказал, что прямо сейчас меня прикончит. Это уже стало у него навязчивой идеей, как я погляжу.

– Это, – завопил Лёка, словно ненормальный, – шерсть зверя, который ночью дрых на твоей тупой башке! Я проснулся – и он убежал. Это зверь линяет, а не твоя белобрысая шкура. И если ты ещё раз заорёшь, я выкину тебя в море, хоть ты и умеешь плавать.

С ума сойти! Какой-то зверь прицепился ко мне и просто не даёт прохода.

Мне захотелось показать моим спутникам Доброе Сердце Эи, и узнать, что они скажут о древней реликвии, тем более, Рики и Лёка были полны любопытства и нетерпения. Я снова мысленно попросил прощения у светлой Эи. Я объяснил ей, что ведь мой брат и мой друг причастны к вызволению реликвии из разбойничьих лап, как же им не посмотреть на то, ради чего они здесь. С благоговением и душевным трепетом я открыл коробочку.

– Здорово, – восхищённо выдохнул Малёк. – Даже в древности, оказывается, были хорошие мастера. Что надо делать, увидев амулет?

– Понятия не имею. Но чтобы на него посмотреть, люди специально ездят в Сароссе. Загадывают желания. Но знаешь, Малёчек, Доброе Сердце Эи просто доброе. Ничуть не волшебное.

– Говорят, доброта – самое большое волшебство, Миче, – философски заметил Лёка, полюбовался ещё немного и начал собирать вещи.

Я не стал спрашивать, загадал ли он что-нибудь. Если да, то мне известно его желание: уйти из таможни. Эта служба тяготила моего друга, но бросить её было непросто. Мальку не повезло: он был старшим среди многочисленных кузенов западной ветви рода, и должен был соблюсти семейную традицию. Старшие мальчики семьи Мале обязаны были ловить контрабандистов, и всё тут. Кого волнует, что душа художника Лёки больше расположена к бизнесу родителей? Попал наш Малёк в кабалу. Узнав, что в свободное от учёбы в университете время он помогает маме в лавке, дядя Тума Мале, который самый главный начальник таможни, велел племяннику выходить на службу. А то, сказал этот великий авторитет, Лёка втянется в бабскую работу и покроет семью позором. Дяде Туме противостоять невозможно, а семейным традициям – тем более. Малёчек подчинился и вышел. С тех пор он мечтает уйти.

Вскоре мы продолжили наше путешествие в обратном направлении. Рики путался под нашими ногами, потому что под свои он не смотрел. А смотрел он на обретённый нами талисман, который тискал и рассматривал так и эдак. Красное сердце красиво вспыхивало, и также ярко горели глаза маленького потомка анчу, знающего толк в драгоценностях и тонкой ювелирной работе. На моё утверждение, что амулет Сароссе – вещь не волшебная, Рики ответил, что прямо чувствует её добрую магию. Но, знаете ли, для детей волшебство и красота почти одно и то же.

Я, похрамывая и поскрипывая, двигался с большим трудом. Иногда налетал на затормозившего Рики и чуть не падал. Малёк ловил меня на лету и ставил вертикально, а моему сокровищу давал несильного пинка, чтобы двигался шустрей.

Проходя через зал с рельефами, я снова зацепился взглядом за две фигуры – Очень Злого Шамана и Миче, Принёсшего Солнце.

– Что такое? Почему мне кажется, что я что-то такое где-то видел? Что-то знакомое очень, – пробормотал я.

– Да, в учебнике у меня, – согласился Рики. – Что-то очень. – И опять погрузился в созерцание Доброго Сердца Эи. Малёк не сказал ничего, не поглядел никуда, он нервничал и торопился, и чуть не волоком тащил нас к выходу.

Я прямо умилился, увидев этот выход. Как мне уже хотелось домой, поваляться в постели и переодеться в чистую и целую одежду!

– Пока, – сказал я красной полусфере. – Не скучай. Мы забрали тут одну вещь, и теперь не знаю, когда тебя снова навестим, э-э-э, Кичибяка.

– Видал? Твой брат опять с камнем разговаривает. Он скормил Кулебяке последний кусок сыра. А то, что Миче оставил в прошлый раз, Бяка слопала, – подмигнул Малёк Рики. Они уже стояли в воде и ждали меня.

Я погладил камень:

– Не сердись. Они хорошие.

Я не думал, что мне удастся побеседовать с новой странной знакомой, у неё же что-то сломалось. Но под моими пальцами вспыхнули серые буквы:

«Кереичиките имя моё. Но не сержусь я на вас, на детей неразумных. Внемли мне: то, что несёшь ты – вовсе не то, о чём я говорила. Так помни: встретишь – и взять не забудь».

Я пожал плечами. Не понял, о чём шла речь. Буковки перестроились. Вещая полусфера решила меня отругать совершенно по-человечески:

«И купи, наконец, ребёнку ролики. Меня аж скрючило от твоей бестолковости. Аж переклинило».

– Не знаю, не знаю…

– Миче, идём же!

Большой камень снова перешёл на кошмарный высокопарный тон:

«Подумай-ка, Миче. Пусть детка резвится и ловким растёт. Научишь кататься – тебе же спокойней».

– Миче!!!

– Я подумаю, – пообещал я и, разувшись, поспешил за своими.

И, когда мы вышли из-под сводов пещеры и засмеялись, радуясь свободе, простору и свету, мы услышали сзади шлепки по воде, увидели, что в полумраке тоннеля она бурлит, словно кто-то плывёт, приближаясь к нам, и узнали истерическое верещание зверька, набежавшего на меня при выходе из большой пещеры.

– Миче, не ори, – взмолились мои спутники. – Миче, это та зверушка, что к тебе привязалась. Она не кусается.

– Давайте убежим, – предложил я.

Но было понятно, что нам не убежать. Зверёк плыл с потрясающей скоростью. Он добрался до меня, и прямо с человеческим стоном обнял мои колени лапками и ткнулся в них мокрой мордой.

– Миче, не ори, – снова попросили меня, и я только лишь чертыхнулся.

Попытался отодрать от себя зверька, в результате чего остатки моих походных штанов превратились в подобие лапши. Зверушка отчаянно цеплялась за них когтями и зубами. Я поборолся с ней несколько секунд, а потом подумал: а чего я дёргаюсь? Вроде, совсем безобидное существо. Оно и впрямь ни разу меня не укусило, и даже сейчас не задело когтями. Я позволил зверьку снова прижаться к моей ноге и сказал:

– Наверное, оно темноты боится. Наверное, ищет компанию. Стаю.

Рики и Малёк протянули к животному руки, и оно затряслось и закрыло глаза. Стоило Мальку прикоснуться к нему, оно вскарабкалось мне на грудь, уткнулось мне в шею и задрожало сильнее. Мы, все трое, принялись гладить его и нежно ворковать над ним. Зверёк трястись перестал, открыл глазёнки и стал нас разглядывать и обнюхивать.

– Он нашёл свою стаю, – хихикнул Рики. – Глядите, на лапках перепонки маленькие. Поэтому и плыл так быстро.

– Не только перепонки, ещё и когти, – напомнил я. – И, смотрите, действительно линяет.

Сизая шкурка зверушки вся была в колтунах и клочковатой свалявшейся шерсти. Рики спросил:

– Он, вообще-то, кто? Анчутская кошка? Но он не похож на кошку. Только шерстью похож.

– Может, выдра? – почесал в затылке Малёк. – Хвост, как у крыски.

– Думаете, у выдры именно такой хвост? – я что-то подзабыл, как выглядит выдра. – Может быть, это нутрия?

Мои спутники задумались, а подумав, Рики выдал:

– Поросёнок. Водоплавающий поросёнок. Интересно, что он ест? Рыбу?

Я постучал по больному лбу:

– Хвост-то не поросячий.

– Зато нос поросячий.

– Шерсть как кошачья.

– Перепонки и когти.

– Хорошо хоть не копыта.

– Гляньте, рогов нет?

Оказалось, что есть. Два маленьких костяных пупырышка там, где обычно бывают рога. Мы встали в тупик. Рики сообразил:

– Я знаю. Это выхухоль.

Мы с Мальком так и покатились.

– Выхухоль – это вроде выдры.

– Тогда это неизвестно кто. Миче, давай его заведём.

– Заведём? Зачем? Зверёк ведь не игрушечный, – пошутил я, сделав вид, что не понял предложения братца и, охнув от боли, снова вспыхнувшей в голове, продолжил нести околесицу: – Да и ключика нет.

– Есть, – сказал Малёк. – Вот он, ключик. Вот, на шее болтается.

Точно. На скрытой в шерсти цепочке, у зверька на шее висел маленький, потускневший от сырости и времени ключ.

– Интересно, от чего он? – озадачились мы с Мальком.

– От зверька, – расширил глаза Рики. И захныкал: – Я думал, он живой, и хотел его завести, а он заводной и заводится сам!

– Ах, вот что ты подумал! – усмехнулся Малёк.

Мы немного пообсуждали, что может открывать этот ключ, но решили, что никогда нам этого не узнать. Цепочка так плотно охватывала шею животного, что глубоко врезалась в кожу и мышцы. Из этого мы сделали вывод, что ключик на него повесили, когда зверёк был маленьким. А теперь он, стало быть, взрослый. Прямо сейчас снять цепочку мы не могли – нужны были инструменты. А я, как друг доктора Шу, высказал предположение, что, убрав этот ошейник, к которому привык организм зверька, мы нанесём ему вред. Надо, чтобы этим занялся специалист.

Рассуждая и обсуждая, мы двигались к берегу. Зверушка распласталась у меня на груди, вцепившись когтями в рубашку. Она млела от ласки и внимания и совсем перестала бояться. Тыкалась носом мне в шею и тихонько урчала.

На берегу мы присели отдохнуть и доесть то, что у нас осталось. Зверёк сидел у меня на коленях и лопал всё, что ему давали. Кусочки он брал передними лапками.

– Мы его завели? – спросил меня Рики. – Бедный, он когда-то знал людей, рос с ними, а потом потерялся. Может, он даже дрессированный. Такой милый! Наверное, ему было страшно, голодно и одиноко. Миче, ты напомнил ему его хозяина. Мы его завели? Да? Нет?

– Да.

– Миче, ты лучше всех!

Рики бросился мне на шею, а зверёк испугался и с визгом забился в кусты. Для перепончатого водоплавающего он очень резво скакал по суше.

– Странно, – со смехом обратился я к своим спутникам, – мы уже совсем почти ушли отсюда, но так и не нашли то, что нам не нужно. Нашли только Доброе Сердце Эи и маленькую зверушку. Больше ничего.

– Может, Пикичука имела в виду как раз зверушку. Бездомная выхухоль – кому она тут нужна? – предположил Лёка. Мы с Рики не согласились.

– Как это, не нужна? Очень нужна. Такая красивая, ласковая выхухоль. Наверное Кирпичика имела в виду что-то другое. Что-нибудь непременно найдём.

– Идёмте, – сказал Малёк. – Хорошо бы до вечера добраться до перевала и привести Миче в порядок. Эй, ты как?

– Странно, – ответил я, – здорово ноги болели, просто еле переставлял, а теперь прошли почти. Вот что значит, немножко отдохнуть. Но с головой беда просто. Лечь бы…

Мы начали карабкаться вверх по склону. Неведомый зверёк сидел у меня на плече. Малёк попытался пересадить его к себе на плечо, но не вышло. Зверушка была не лёгкой, а подъём давался мне трудно. Голова была тяжёлой-тяжёлой, в глазах темнело, болели ушибы и шишки. Я всегда легко переношу жару, а тут просто задыхался, руки и ноги скользили, и Мальку с Рики всё время приходилось меня ловить и поддерживать. А моя находка вытягивала шею и прижималась к моему лбу, заслоняя обзор. Я сердился и отодвигал поросячью морду, но потом осознал, что мне становится легче от прикосновений зверька.

Так мы выбрались на площадку, где оставили двух лошадей семейства Мале, и с облегчением увидели, что их никто не съел и не украл. Тут я упал в траву, и сказав:

– Ну, ладно, седлайте, я чуть-чуть отдохну, – моментально заснул. Успел только почувствовать, что удивительная зверушка улеглась мне прямо на голову, но прогнать её не было сил.

Вы знаете, от чего я проснулся? Такое и в жутком сне не увидишь!

Я мирно спал на спальном мешке, который подсунули под меня Малёк и Рики. Сами они спали тоже. Им не хотелось меня тревожить – вот и решили провести время с пользой. Кто же меня разбудил, ударив ногой по мягкому месту?

Сбросив с лица зверька и его шерсть, я увидел, что надо мной стоит Кохи Корк. Он крепко держал, прижимая к себе, Лалу Паг. Он зажимал ей ладонью рот и кивками показывал мне, чтобы я шёл с ним. На поясе у Кохи висел нож.