Читать книгу Возвращение солнца. Цикл «Деревянная сабля». Книга первая - Ирина Фургал - Страница 23

– Ты куда? – крикнул я на бегу.

– Вниз. Хорошо тебе, Миче, работаешь на себя.

– Дисциплина всё равно должна быть, – выдал я прописную истину. – Люди, не соблюдающие дисциплину, разоряются. Но у меня ещё есть час.

– Хочешь к Нате? Дерзай. Но смотри, чтобы она не зашибла тебя цветочным горшком. А то наши дороги разойдутся прямо сегодня. Уф-ф! Я ещё со вчерашнего дня не отдышался.

– Чего ради бежим? Можно же ехать.

– Точно. Можно. Бегать – это уже привычка. Очень дурная.

Чудила хотел нанять извозчика на маленькой площади, что была прямо перед нами, а я собрался свернуть и идти к Нате. Между тем мы видели, что на улицах какое-то странное оживление.

– Народ кучкуется, – сообщил Чудила. – Может, праздник какой, а мы забыли?

– Нет, праздника вроде нет, – подумав, ответил я.

Народу становилось всё больше, а маленькая площадь оказалась просто забита людьми.

– Ладно, я побежал, – махнул я рукой, но тут меня окликнули:

– Ну что, Миче, доволен?

– Чем? – не понял я. Меня обступили знакомые и незнакомые люди. В одних глазах было любопытство, в других – гнев, в третьих – радость. – Что такое? – потребовал я ответа.

– Миче не знает, – сквозь зубы прорычал Нок, сын Крука Корка. Он еле сдерживался, чтобы меня не ударить. – Глядите, он не знает, прикидывается овечкой. По твоему доносу арестовали отца.

– Зачем? – не понял я. – За что?

– К тебе пришли, как к нормальному, а что сделал ты?

– Что?

– Доносчик! – прошипел он мне в ухо. – Паршивый фискал.

– Я не понял, – прорвался к нам сквозь толпу Чудила. – Твой отец тоже кого-нибудь избил?

Я решил, что Нок сейчас бросится и придушит Чудилу за эти слова. Знакомый пекарь с Песочной улицы крикнул издалека:

– Так ведь, Петрик, ночью арестовали чуть ли не всех Корков и Коркиных приспешников. Не знал, что ли?

Мы с Петриком замерли, удивлённо вытаращившись друг на друга. Нас просветили: этой ночью произошло вот это самое.

– Тебя вызовут в суд, и будешь давать показания, – шепнул Чудила. – Показания против Корков. Мало тебе пиратов. Тогда уж знай, что твой папа не неудачно упал, а неудачно попался тому же Круку, когда тот в своей золочёной таратайке катил по вашей улице.

– Что? Что?! – вскричал я, готовый в этот миг растерзать и чёртова Крука и всех Корков. Ноку просто повезло, что он исчез из поля моего зрения. – Но Петрик, – пожаловался я, – нас обманули! Король обманул нас! Он не выпустит Кар-Кара. Вместо этого он арестовал его шайку.

– Может, это и к лучшему, да, может к лучшему, Миче. Хотя ведь так нельзя! Нам обещали!

– Дело не в этом, Чудик, – зашептал я ему в ухо. – Корки ничего такого не сделали, чтобы их арестовать прямо всех ни с того ни с сего. Никто, никто не знает, кто украл амулет Сароссе и пригласил к нам пиратский флот. Мы ведь не проболтались. Тогда что? Из-за чего? Те, кто остался, будут мстить.

– Миче!

– Да, бедный Миче! Я и так боюсь пиратской мести, а ещё Корки. Нельзя было так поступать! Слышишь, что кричат? Только и слышно моё имя. Это всё из-за меня! Это я виноват! Просил помощи – и на тебе! Бежим обратно! У меня семья, Петрик, я боюсь за неё!

– Но я же работаю! – сделал трагическое лицо Чудила. – Давай вечером.

– Нет! Вечером придут с факелами и сожгут мой дом. Будут смута, бунт и ужасная резня. А кто виноват? Миче.

Я развернулся и сразу же налетел на Нату. Она стояла в простом платье с удочкой на плече и ведром в руке, бледная, с широко распахнутыми глазами. Она слышала, что я тут выкрикивал в невменяемом состоянии.

– Ты! – задыхаясь от злости, прокричала она. – Вы!!! Это сделали вы! Миче, это переходит все границы. Я не думала, что ты трус, но ты – трус, и от трусости творишь такие вещи! Ты что наговорил? Ты куда ходил? Ты что сделал?

– Ната, тише, – попросил Петрик.

– Ната, всё не так! – вякнул я.

– Да все говорят, что Корки приходили к тебе, поговорить о Кар-Каре, а ты…

– Что, Ната? Что он мог такого сделать, что сказать, чтобы арестовали всю эту банду? Может быть, где-то там, наверху, раскрыли заговор – вот негодяев и посадили в тюрьму? Кто такой Миче Аги? Может, просто один из свидетелей?

Ната могла бы долго надрываться, но от слов Чудилы притихла.

– Заговор? – ахнула она.

– Ещё один? – не сдержался я.

– Что удивительного? Где Корки – там и заговор. Они всегда рвутся к трону. Не порите горячку. Марш по домам. Я всё узнаю и вечером скажу.

– Но Петрик! Вечером! – я умоляюще сложил ладони.

– Попробую раньше. Ната…

Она развернулась и скрылась в толпе. Я так и не помирился с ней. Где уж тут мириться! Чудила вытолкал меня на улицу, ведущую к моему дому:

– Иди, сиди тихо и жди меня.

– Нет! – я вцепился в него. – Петрик, не уходи! Я умру от стыда. И мне страшно. Я знаю. Большая утрата – вот чего я боюсь. Она уже стоит на моём пути. Петрик, сделай что-нибудь, чтобы их выпустили всех. Петрик, так нечестно, мы ведь не просили об этом. О, если бы всё вернуть в начало! Если бы все всё забыли!

Чудила немного потряс меня за плечи.

– Приди в себя, Миче. Мы всё сделали правильно, всё, что смогли. Не наша вина, что всё опять не так. Не показывай свою слабость. Не говори о своём страхе. Только со мной говори. А то всё будет хуже. Веди себя как обычно. Не клади папе под подушку топор, иначе тебя отправят в сумасшедший дом. Ты понял? Я пойду на разведку. А с Натой мы помиримся потом.

Говоря так, Петрик меня потряхивал и постукивал о чужой забор. Я не мог успокоиться. Я прохрипел:

– Заговор? Ты говорил о заговоре… О новом заговоре, не о том, пиратском…

– Ну да. Был заговор. Потихоньку готовились его предотвратить. Когда Кар-Кар понял, что не дождётся своих пиратских приятелей, он начал готовить что-то ещё – и это, наконец, не прошло незамеченным. Заметили, когда я был в море. Может, это был такой запасной вариант на случай провала.

– Но я не средство!

– Конечно, нет. Ты подожди, ладно. Я приду и всё тебе расскажу. Может, случилось то, чего мы не знаем.

– Ладно, – наконец уговорился я.

– Только не показывай, что боишься.

Петрик подозвал возницу.

– Езжай. Помни, что я сказал.

– Нет, ну видали? – взвыл женский голос из-за забора. – А чё ж это деется? Уж дерутся прям тут! Караул!

Караул тотчас явился.

– Дерётесь? – спросил командир у нас с Чудилой. – Беспорядки на вверенной территории?

– Нет, – отказались мы.

Распахнулась калитка, выскочила бабка.

– Как нет? Вот ентот бил того, белого. Аж головой об забор стучал.

– Тьфу ты! – ругнулся Чудила и выпустил меня.

– Вы ехать будете? – возник возница.

Караул, однако, проявил служебное рвение.

– Кто это ехать? Писать протокол.

– Да, просто кол! Во как дрались, аж кол свернули, – надрывалась глуховатая бабка. – Кол, чтоб козу привязывать.

– Миче, езжай, я разберусь.

– Это я разберусь. Идите за мной, – приказал командир. Я попытался его вразумить:

– Меня никто не бил.

– Да, мне сын врыл. Врыл кол для козы. Хороший прочный кол.

Глухая глупая бабка!

– Эй, кто едет, садися, – голосил возница.

– Никто не едет, – хором заявил караул. Петрик подтолкнул меня:

– Миче, садись – и вперёд. Что стоишь? – он полез в карман за служебным удостоверением.

Возницу очень радовал замечательный скандал, он покрикивал весело:

– Али уже всех в тюрьму загребли и ехать не будем?

– И граблями гребли, и лопатой копали, на то он и газон, а они – драться.

Бесполезно доказывать старухе:

– Мы не дерёмся, а беседуем.

– Женщина говорит, вы били господина анчу головой о забор, – повернулся к Петрику командир.

– Служебная необходимость, – ляпнул Чудила, раскрыв удостоверение.

– Не он меня, а я его, – рявкнул я, придя, наконец, в себя. – Всё, пока, Чудик, я поехал.

– Пока, Миче.

– Эй, куда?

Возница взмахнул кнутом и – раз! – мы уже за поворотом.

– Оно и правильно, – обернувшись, прокричал дядька. – Мало народу пересажали, ещё им подай. А ты что, тот самый Миче?

Ну, вот опять!

– Никакой не тот самый, – вздохнул я и отвернулся.

*

Возле моих ворот стоял экипаж доктора Шу, отца моего приятеля, которого мы дразнили Шу-Шу и Шушик, чтобы отличать от родителя. Вроде как Шу номер два.

Моей первой мыслью было где-нибудь спрятаться, а второй – что ведь всё равно найдут, а у меня пропадёт рабочий день. Третья мысль была такой: надо побыстрей всех спровадить, прикинувшись хорошим и послушным, и заняться своими делами. Чудила прав: иногда лицемерие – это хорошо.

– Доброе утро, – произнёс я кротко, входя в столовую, где моё семейство и доктор Шу сидели за завтраком. Рики, бросив ложку, выскочил из-за стола, чтобы обняться.

– Доброе утро, сынок, – расширив глаза, прошептала мама. – Ты как себя чувствуешь?

– Прекрасно!, – бодро заявил я и тоже сел к столу.

– Как Ната? – таким же убитым голосом спросил отец.

– Чудесно! – улыбнулся я во весь рот. – С утра уже порыбачила.

– Ты был у Наты или… где? – осторожно поинтересовалась мама. Дядя Шу был более решителен.

– Какого чёрта ты это устроил, Миче? – спросил он. – Что ты такого сообщил о Корках, что их так резко арестовали?

– Я? С чего вы взяли, что сообщил я? Кто угодно мог сообщить. Говорят, будто у них был заговор. Я сам об аресте только сегодня услышал.

– Твой приятель Воки сказал нам, что вчера ночью тебя видели вместе с Чудилой, входящим в ворота дворца.

Ладно, хорошо. Я рассказал им, в чём дело и добавил, что если был заговор, то ничего страшного, что Корков арестовали. Сам же я всего лишь просил выпустить негодяя Кар-Кара, потому что они угрожали расправой с моей семьёй. Я не знал, что делать, обратился к Чудиле, который вхож во дворец, куда он меня и отвёл. Я беседовал с королём, и тот обещал выполнить мою просьбу, то есть отпустить злобного Корка, чтобы у меня не было проблем…

– В полночь беседовал с королём?

Так уж получилось. Утром король даже ничего не сказал нам с Чудилой. Об аресте Коркиной банды мы узнали в городе только что. Петрик предположил, что это из-за заговора.

– Вообще-то поделом им, – разошёлся я. – Па, почему ты не сказал, что не просто упал, а что виноваты Корки?

Он отвёл глаза:

– Да уж, тебе, пожалуй, скажешь. Ладно, если надо прийти в суд, мы придём. Но, Миче, я не понял твоего поведения ночью.

– А что ночью?

– Ты всю комнату завалил колюще-режущими предметами, всяким металлоломом, и уставил вёдрами с водой.

– Миче боится мести пиратов, – чирикнул Рики.

– Пиратов, Корков… Миче боится всего на свете, – начал закипать отец.

– Поэтому ты, Рики, ночевать будешь дома, – строго сказала мама.

– Нет! – возмутились и он, и я.

– Да. У ребёнка сломана рука, и ему нужен уход.

– Я могу ухаживать за Рики.

– Чего за мной ухаживать-то?

– Послушай, Миче, Рики всё-таки наш сын, а не твой.

Я вам передать не могу, как меня всегда огорчали эти слова!

– Да, – сказал я, опустив голову. – Только помимо ухода, Рики нужна защита.

– По-твоему, твои родители, Миче, не сумеют защитить своего младшего сына? – влез доктор Шу.

– Нет. То есть да, – сознался я. – Не сумеют.

– Хочу остаться с Миче, вы обещали, – захныкал мой братец.

– Сынок, Миче болен, ему самому нужен уход, – наконец-то высказал свою точку зрения дядя Шу.

– Отлично. Я буду ухаживать за Миче, – тотчас вызвалось моё сокровище.

– Рики, ты должен жить с мамой и папой.

– Нет, с Миче.

– Чем это я по-вашему болен, дядя Шу? – поинтересовался я. – Мне прописали микстуры, я уже чувствую себя хорошо, жара нет. Не надо было посылать меня навещать дядю Туму. Добром это кончиться не могло. Он и здоровый-то опасен, а уж когда чихает…

Доктор замялся, но, в конце концов, выдал:

– Видишь ли, сынок, бывают такие болезни, незаразные…

– Да, душевные.

– Но Миче, ты знаешь эту свою особенность с детства… А с возрастом всё усугубляется… И когда мне показали всё то, что ты натащил ночью в спальню… И мы старались тебе потакать, и не разлучать с Рики, и не волновать тебя, и делать вид, будто верим, что есть какая-то опасность, и успокаивать тебя…

– Делать вид? – вскричал я, выйдя из себя от таких слов. – А Корки, приходящие ночью с угрозами, это не опасность?

– Но, Миче…

– Если Рики будет жить дома, я тоже вернусь домой, – заявил я.

– Слыхали? Ни у кого нет такого брата, как у меня, – с гордостью произнёс Рики.

– Прекрасно! – обрадовались родители. – Живи с нами, а этот дом мы выгодно сдадим.

– Нет, – сказал Шу, – живи тут. Ты должен высыпаться, а когда рядом Рики, ты, как я слышал, не спишь по ночам. Должен привыкать жить самостоятельно. А то ведь, слышал я, ты таскал ребёнка с собой даже в анчутские пещеры, а это небезопасно. И ты там стукнулся головой, а это не идёт на пользу, когда человек болен… душевно.

– И что? – спросил я о дальнейших планах этой троицы. Шу меня просветил:

– Пусть Рики живёт дома. А ты живи здесь. Я выпишу тебе лекарства… Собственно, я их уже привёз с собой…

– А следующий этап – сумасшедший дом? – полюбопытствовал я, уязвлённый до глубины души. Шу высказался честно и определённо:

– Не только это, Миче. Ещё и лишение права консультировать людей. Такое поведение не может пойти людям на пользу.

– До этих пор оно никому не вредило, – проговорил я, пытаясь держать себя в руках.

– Нет? Посмотри, сынок, что делается в городе.

– Но это не я сделал!

– Но повторяют твоё имя. Миче, твой страх становится опасным для всех. Может, ты набросишься с топором на клиента, если он слишком близко подойдёт к Рики.

Я развернулся и вышел из столовой.

Я поднялся к себе в спальню. Может быть, доктор прав, и Миче Аги сошёл с ума окончательно? Он – зерно раздора, он умудрился начать смуту в городе, боясь сделать именно это. Он – страшный человек, опасный для общества и семьи. Место Миче в сумасшедшем доме.

Я долго-долго стоял перед зеркалом в спальне. Настолько долго, что у меня занемели и стали тяжёлыми ноги, когда кто-то осторожно сдвинул меня с места и посадил на кровать.

– Петрик? Что, уже вечер?

– Ещё утро, – ответил Чудила. – Я отправил восвояси всех твоих взрослых, а Рики велел вытирать со стола. Я сказал, что ты будешь хорошим мальчиком, пусть отвяжутся.

– Я опасен для Рики, – пожаловался я.

– Враки. Я убедил всех, что нет. Довели ребёнка до слёз. Я поклялся, что ты будешь пить всю ерунду, что привёз Шу, и они уехали. Рики останется здесь.

Я уткнулся лицом Чудиле в грудь.

– Спасибо, Петрик.

– Пожалуйста. Не забывай три раза в день выливать на грядку по ложке микстуры. Выбери самый больной корнеплод.

– Что ты узнал?

– Король сделал ошибку, вот что. Он поторопился отдать приказ моему начальству – и Корков арестовали без существенных доказательств. Но теперь уже все твердят о заговоре, раскрытом тайной полицией. Нас с тобой это не должно касаться. Наш дорогой король выкрутится. Корков пожурят и отпустят, как его величество и обещал. Зная, что всем известно о заговоре, Корки притихнут. Боюсь, что перестанут цепляться к тебе, и твоя жизнь станет скучной. Успокойся, Миче. Я же сразу сказал: может, всё к лучшему.

– Успокоиться?

– Да. Может, тебя это утешит, но вместе с именем Миче склоняют имя Петрика Тихо. Но я не переживаю. Подумаешь!

– Что мне делать?

– Первое, – начал загибать пальцы Чудила, – приберись в спальне родителей. Топор положи себе под подушку, но никому об этом не говори. Второе: вспомни, что у тебя рабочий день.

– Я опасен для клиентов, – простонал я, но Петрик лишь хмыкнул:

– Не чуди, – сказал он. – На-ка, выпей горячего чаю – и бегом!

– Куда?

– Поднимать флаг, конечно.