Читать книгу Быть людьми… Книга вторая. Ты только живи - Ирина Гарталь - Страница 13

***

Декабрь-74, в Междуреченск

Можно войти, Ариша?

Присядь. Я хочу поговорить с тобой очень серьёзно.

Жил и не ждал твоих писем. С каждым днём росло гнетущее состояние, которому я не находил объяснения. Помню тебя, как лёгкое эхо, но забыл выражение лица… Осталось только таёжное, колючее, пропахшее хвоей имя – Инга.

В мастерскую принесли пачку писем. В первую минуту даже не подумал, что это мне. Небрежно бросил их на стол и пошёл в цех. А на лестнице как током ударило: дурак! Это же ОНА!

Когда открывал первый конверт, меня бил озноб. Я не читал – слепо смотрел на строчки и впитывал блаженное их тепло. Когда ты торопишься ко мне, вихрем пролетаешь по листку бумаги. Буквы не успевают выстроиться в ровные ряды, наползают друг на друга, словно боятся недосказать мне что-то очень важное прежде, чем я отведу взгляд.

Самое удивительное в твоих письмах то, что они несут мне твои биотоки. Даже кожей ощущаю твоё волнение, робость, озорство… Так вот, я смотрел на строчки, но их смысл не сразу проникал в сознание. Я шёл с твоими письмами в руках по всему заводу, по железнодорожному полотну, где ты каждый день пробегала, мимо проходной… Шёл по грязи, читал и смеялся вместе с тобой, и ругал себя. На автобусной остановке на меня смотрели, как на ненормального… А я и был ненормальным. Не могу передать тебе, что именно чувствовал, но это ЧТО-ТО было совершенно новым…

На протяжении всей нашей южно-сибирской истории я упорно не пускал тебя в свой мир. И вдруг ощутил, что ты уже давно там. Растаяла бог знает какая тяжёлая льдина. Девочка моя, ты сделала со мной невероятное!

Всё во мне – мучительная неуспокоенность. Один из друзей сказал, что я рано родился… А может, припоздал? Может, то, к чему я стремлюсь, просто любовь? Неужели это и есть высшая цель – любовь? Тогда виноват человек, ох, как виноват! Мы трусы. Да, Арина, это горько признавать, но и я трус. Вдруг скажу это слово, а на поверку выйдет одна из иллюзий. Что тогда? Вот и придерживаем в себе главное, осторожничаем, боимся…

Не знаю, что тебе сказать в отношении Петрова. Я ведь ничего тебе не обещаю – ни Италии, ни Франции. Может, будет один огород и никакой романтики. И, подойдя к финишу, ты поймёшь, что не была счастлива со мной. Удержишься ли ты от проклятия? Оставляю право выбора за тобой до конца. Я не баловал тебя ласковыми словами, ничем не баловал. Но могу сказать: из тех немногих, кто хоть чуточку любил меня, ты любишь безогляднее всех. Но когда это чувство остынет, что останется взамен безрассудной любви? Ведь ею человек ещё не счастлив до конца. С любовью у него должны быть связаны какие-то помыслы… Есть ли это в тебе?

Возможно, тебя испугает моя откровенность, но я понял: из меня не получится художника. Всё это, как ступенька в развитии, что ли… Интересно, чем же займёшься в этой жизни ты? Тебе надо учиться. Все эти металлы, цехи – не твоё!

Поцелуй меня, проказница! Ты меня любишь? Так какие могут быть Ивановы, Петровы, Сидоровы и прочие товарищи?! Чтобы и духу их не было между строчек! Я же чувствую, что он тебе нравится! Впрочем, ты очень любопытна к людям, хочешь многое понять. Дерзай, девочка моя, но без риска для души, договорились?

Вон на экране лыжники прыгают, хорошо им! Снег голубоватый, не подберёшь краски, а у тебя розовые от мороза щёки… А может, не от мороза? Просто Петров чуть внимательнее глянул? Плохо, что когда вы наряжали ёлку, не разбили ни одной игрушки… Это для меня плохо. Если б вспомнила обо мне, пальчики бы дрогнули… Значит, ты стала забывать розовую палатку и розовый цвет может дать грустный оттенок. А ведь до моего отпуска еще 37 недель!..