Читать книгу Быть людьми… Книга вторая. Ты только живи - Ирина Гарталь - Страница 20

***

Январь-75, в Междуреченск

Приветствую хорошую девчонку, Арину-Ингу!

Добрый день, моя радость!

С интересом прочитал оба твоих письма и задумался. Меня позабавило твоё ершистое заявление по поводу мужчин, мол, глядишь на них как хирург и знаешь, что у них внутри. Типичная самоуверенность юности. Сам таким был.

Позвольте Вам возразить, сударыня. Во-первых, мужчина – это частный случай человека. Вариант, так сказать. И кроме специфических признаков у него есть общечеловеческие. Так вот, на свете, по-моему, не так уж много людей, которые могут похвастать знанием человека. Даже Лев Толстой не всё ведал, а уж он был удивительный знаток человеческой природы. И только наша Инга, конечно же, знает о мужчинах всё!

Приеду поучиться. (Надеюсь, ты не будешь ощетиниваться на меня за критику, ведь я от тебя такие уколы терплю, потому что понимаю: открытость – привилегия близких людей). Тебе учиться надо, ребёнок мой золотой! Тогда и на мужчин посмотришь по-иному.

Год пошёл на весну. Всё в мире обновляется. Мне жаль, что я далеко и не могу прибавить каплю своего тепла к тому, что даёт солнце. Но она, предназначенная тебе, во мне сохранится.

Пожалуйста, не жди меня специально! Плюнь, забудь, пусть пока существует извечная почтовая форма связи. Это затем, чтобы у тебя не перегорело внутри. Я бы не хотел…

Подумалось вдруг: не страшно, что проходит время, страшно, что проходит без любви. Отсутствие её причиняет боль, буквально физически. Ну не могу жить впустую! Без радости, волнения человек чахнет.

Я преклоняюсь перед твоим фанатизмом, Инга, но не смогу ответить тебе с такой же силой, потому и молчу о любви. Да и никому не говорил о ней. Многое уже растерял. Не смог что-то ценное удержать в себе. Не морил себя голодом и не мог морить голодом других. Жалость? Нет. Дурацкая доброта, которая перешла по наследству от матери.

Тебе одной изо всех, прошедших мимо, которые не поняли до конца, зачем нас свел Бог, я говорю спасибо за то, что ты попыталась меня понять. Ты так пристально вглядывалась и вслушивалась в мой мир, что сейчас мне этого не хватает. Хорошо быть любимым! Знаю, что тебе нелегко, ничем я тебя не балую, не говорю даже: выдержи, ребёнок! Не говорю: сохрани всё самое чистое в себе. Только люби меня! Прошу!

Поругай меня, Аришка, я стал очень много курить. Люди перестают для меня быть интересными. Не подумай, что я считаю всех плохими. Люди как люди. Много хороших, но не больше, чем тех, которые причиняют боль.

Но что мы всё о посторонних? Давай о нас. В твоём городе, в той удивительной стране, где ты живёшь, добро приобрело космические масштабы. А рядом со мной – наоборот. Что я делаю сейчас? Работа работой. Учёба учёбой. А в то небольшое свободное время, что остаётся, я занимаюсь резьбой по дереву.

Хочу тебе сказать вот что… Если мне станет очень, очень… И ты получишь телеграмму или меня, незванного, у дверей, то пусть это не обернётся злой, детской шуткой. Пожалуйста, поцелуй меня!

Будешь писать ответ, зажги свечу – я отсюда увижу твой маленький маячок.

Да, ещё: объясни своим родителям, а может, и всей Сибири, что звезда падает с небосклона один раз. И пусть чужие не подставляют ладоней, ведь ты летишь в мои руки. А если они окажутся пустыми, то небо над Сибирью превратится в бесцветный купол. Я поверил тебе…

Чувствую себя на грани категоричных решений. Уже три дня меня преследует желание дать тебе телеграмму: «Встречаю, выезжай… навсегда», чтобы не мучить себя и тебя… А ты бы согласилась на такой шаг: из Сибири – сюда? Но я думаю, об этом мы поговорим скоро более основательно.

Арина, я так и не понял, почему ты уехала? Вдруг задумался и не могу найти ответа на вопрос: почему ты уехала в Сибирь? Почему?!

Целую твои пальчата. Пиши!

Самое главное, как я тебе сказал на вокзале, – пиши!