Читать книгу Краски. Бетонный дворец. Часть 2 - Ирина Свисткова, Ирина Черенкова - Страница 16

Поправив шлейф длинного платья цвета ночного неба, она передернула плечиками, уравновесив на спине глубокий вырез с драпировкой-качелью. Удостоверившись, что все безупречно, Мелани вышла за дверь приемной, оставив Синтию собирать инструмент в одиночестве, потому что время поджимало. На пару с Тимоти Гудвином они неплохо подлатали ее перед Балом, потому что, не смотря на абсолютно дикие по своей сложности три последних месяца, она должна сегодня сиять. Хоть сияние, насколько знала хозяйка «Фонда», исходит не из косметики, а из сердца, это не означало, что она пренебрежет внешностью.

– Ты прекрасно выглядишь! – Пробасил ей на ухо ожидавший снаружи супруг, ходивший теперь за ней по пятам, словно телохранитель.

Послав ему воздушный поцелуй, чтобы не смазать помаду поцелуем обычным, женщина взяла сопровождающего под руку, и чета спустилась по огромным каменным ступеням в большой зал с темно-синими портьерами, ежегодно встречавший уйму щедрых гостей в своих стенах.

– Хорошо, что Алексы сегодня нет в этом дурдоме, – прошептала Мелани, окинув начинающее заполняться людьми помещение.

– Согласен, – кивнул муж, отправив серьезный взгляд на сербскую команду, вальяжно занявшую центральный столик. – Хоть сама Алекса и другого мнения.

Как только Мелани озвучила цель финансирования в этом году, список приглашенных на Весенний Бал вырос втрое, и отнюдь не за счет тех, кто мечтал отдать свои кровные денежки под намерения благотворительной организации, нет. На легкомысленное стремление хозяйки «Фонда» организовать в детских домах праздники слетелись стервятники, падальщики, аллигаторы, гиены и прочие представители фауны самых скандальных изданий штата. Всем не терпелось посмотреть, как женщине удастся внедрить излишества туда, где порой не хватает элементарно необходимого.

Однако Мелани твердо придерживалась выбранной тематики. Она четырежды переписывала речь и читала ее самым приближенным людям, чтобы понять эмоции слушателей на ее настроение. Но если бы не Оливер, слушавший все четыре редакции ни по одному разу, то не видать ей сегодня уверенности в себе, как и собранных средств, сумма которых приятно удивит по окончании процесса их обоих.

Подготовка к Балу была настолько напряженной в этом году, что женщина невольно подумывала о том, чтобы свернуть всю лавочку к чертям собачьим. Люди, мысли, средства, нервы, планы – ничего не складывалось так, как хотелось. Буквально каждый шаг в сторону мероприятия ломал ноги в трех местах, показывая всеми своими явлениями, что нужно осесть на тихом больничном и зализывать раны, а не ломиться сквозь бетонную стену головой вперед.

Но не на ту нарвались! Мелани Траст не сдается под гнетом сложностей!

И вот этот день настал, прекрасный и чудовищный. Отмытый зал сверкал диодными лампочками с черного зеркального потолка, а на столах искрились хрустальные стаканы, бокалы и графины под напитки. Да и сама зачинщица провокационного мероприятия сверкала и искрилась, не забывая, ради чего она старается.

Ей бы очень хотелось, чтобы Лиз была сегодня здесь и увидела воочию ее триумф. И пусть подруга находилась на постоянной телефонной связи с ней, следила за событием по телевизору и вообще всячески поддерживала, но Мелани этого было мало. Она хотела фурора, восторга, светящихся глаз! И изумления девушки, когда та услышит сумму, собранную за вечер.

Вздохнув, хозяйка «Фонда» принялась походкой пантеры обходить территорию, проверяя готовность столиков к началу. Впервые в ее сердце не было вкрадчивости и заискивания, лишь сухая цель и готовность получить свое сполна. Тем жестче было ее разочарование в себе во время вопросов. Тем сокрушительней был моральный провал по всем фронтам, отчаяние и слезы на сцене под взглядом шести сотен людей и пары десятков видеокамер.

– Да, возможно это глупо, вы правы, – дрогнувшим голосом призналась она. – Но это часть истории нашей страны, наших традиций. Безмерно больно, когда дети, вышедшие из бездушного интерната, вырастая, не имеют в своем доме даже елки, потому что это было не принято в их детстве. Люди, вышедшие из подобных заведений, не знают праздника. Они не умеют радоваться, полноценно быть частью социума, системы, страны. Извините, всем спасибо.

Разбитая, она спустилась со сцены и вышла в ближайшие портьеры в оглушающей тишине зала. Едва за женщиной закрылась синяя ткань, гул в зале начал нарастать. Оливер, неизменно сидящий за самым близким к сцене столиком, проглотил ком сочувствия в горле и поднялся на сцену, готовый продолжать, но никто не обратил внимания, что сцена уже не была пустой, поэтому он, откашлявшись, призвал зал к тишине.

– Спасибо! – Кивнул он, когда тишина восстановилась. – Итак, продолжим. Повторите, пожалуйста, последний вопрос. И представьтесь.

– Меттью Флеймен, мистер Траст, Ваш любимчик, – отозвался толстяк за дальним столиком, крякнув от радости, что можно продолжить истязание. – Куда сбежала Ваша супруга?

– Добрый вечер, дорогой мистер Флеймен, – улыбнулся ответчик. – Вероятно, миссис Траст отправилась скорее составлять смету по распределению баснословной суммы, которую мы соберем сегодня вечером.

Зал расслабленно усмехнулся, радуясь надежным рукам, сжимавшим микрофон. Основных акул Мелани отбила, оставались лишь, как назвал себя язвительный корреспондент «Дейли Ньюс», «любимчики». Что ж, этих он знал в лицо, а посему, справится.

Веселье продолжалось еще целый час, пока публика не выдохлась. Свора репортеров не сильно отличалась от нападающих «Львов» на судебном процессе, поэтому натренированный директор корпорации выстоял натиск скептиков без особых проблем. Наконец, когда вопросы иссякли, мужчина смог отлучиться ненадолго из зала, чтобы навестить свою даму сердца.

Владелица «Фонда» скрылась в темной приемной, что оказалось вполне предсказуемым. В полутьме помещения ее струящееся платье искрилось серебряными всполохами, отчего женщина обретала нереальное, почти волшебное сияние вокруг себя.

– Я все испортила, – всхлипнула супруга. – Самое время закрывать «Фонд».

– Самое время умыться и спуститься вниз для интервью, – не согласился супруг, мягко обняв беглянку, убивающуюся горем возле окна. – Даже хорошо, что ты сегодня позволила себе немного эмоций, Мелани. А то уж слишком сухо было: едите индейку на День Благодарения – отдайте деньги.

Женщина зыркнула зареванным взглядом на мужа, который улыбался в вечерней сумеречной мгле. Смысла не было спорить, Оливер слишком тонко уловил ее настрой, чтобы сейчас отрицать свой надменный цинизм на сцене.

Вздохнув еще раз тяжело и горько, Мелани вынужденно признала свое поражение. Она зажгла свет в приемной и повернулась к зеркалу, которое отразило черно-бежевое месиво вместо тонко наложенного макияжа, вызвав в женщине возглас ужаса.

– Я не пойду в таком виде, Оливер! Синтия уже уехала?

– Да, но она и не потребуется, – уверенно сообщил супруг. – Тебе не нужен идеальный макияж. Сейчас тебе нужно показать, что ты обычная женщина, со своими переживаниями и трагедиями. Просто будь собой. Они ждут.

С этими словами муж оставил ее одну. Она не представляла, как теперь снова выходить на сцену. Краем мозга она пыталась зацепиться за воспоминания в ее жизни, которые слишком сильно походили на сегодняшний провал, но те ускользали сквозь пальцы струями сухого рассыпчатого песка воспоминаний. Это уже было с ней, Мелани могла поклясться, она стояла под надзором множества глаз и не могла говорить…

– Нет, бесполезно, – выдохнула она, измучавшись.

Наспех убрав с лица темные разводы, женщина покинула надежную гавань, чтобы разбиться о скалы в бушующем океане вопросов и осуждений.