Читать книгу Краски. Бетонный дворец. Часть 2 - Ирина Свисткова, Ирина Черенкова - Страница 9
Бетонный дворец
08
ОглавлениеУтро сочельника постучалось в его закрытые веки, но, не получив обратной связи с мозгом молодого человека, оставило сонное тело в покое. Все равно светить в окна было нечем: все небо от южного горизонта до северного затянула тугая сизая пленка, готовая вот-вот разразиться дождем. В такую хмурь поднять с постели того, кто всю неделю работал в подмастерьях у двадцати работников офиса, каждый из которых хотел отщипнуть в свою пользу кусочек доброго водителя, оказалось занятием безуспешным. А значит, и попытки можно оставить, уж лучше заливать моросью без того влажные подъездные дорожки. Чем сейчас же и занялось угрюмое пасмурное небо.
Сперва легкие, похожие на крошечных белых мушек капельки упали на еще мокрую газонную траву, не успевшую просушить росу за столь короткое утро. Словно пробуя свои силы, стихия постепенно прибавляла густоты водяной пыли, и уже через полчаса выдала крупные капли дождя. Тяжелые облака радовались освобождению от бренного груза, щедро разбрасывая его по земле.
Наконец, мужчина начал ворочаться в своей постели. Вскоре нужда заставила его встать на ноги и больше не прилечь уже этим утром, сулившим чудеса и волшебство.
Уже к обеду дождь утихнет, а к вечеру небо очистится ровно настолько, чтобы был виден недалеко от поместья грохочущий фейерверк, устроенный каким-то умельцем, вспомнившим детство.
И все же перед Рождеством полагался снег. Миррормонт, лежавший гораздо северней Калифорнии, всегда славился крепкими снежными зимами с сугробами, снеговиками и гололедицей. Не желая сегодня вспоминать угрюмый городок, Дениэл провалявшийся целый день в постели, решил задолго перед ужином отправиться на кухню. Компания доброй женщины сейчас как нельзя кстати могла согреть его закованное в бетон сердце. Натянув на крепкое тело домашние светло-серые трикотажные штаны и белую свободную футболку, Дениэл вышел из комнаты и поплелся по коридору в сторону гудящей вытяжки и булькающего варева на плите.
– Как же замечательно, Дениэл, что ты согласился остаться в городе на рождественские каникулы, и мистер Траст отпустил домой Альфреда, – вещала Дороти, деловито хлопоча у плиты. – Ведь у него в Финиксе остался сын-инвалид, за которым сейчас ухаживает его внучка. Он не видел их очень давно, наверное, ужасно соскучился!
– А где Ваша семья, миссис… – запнулся Дениэл лишь на секунду, едва не спутав фамилию кухарки с Фишер, но вовремя поправил себя. – Льюис?
Удивительное тепло, исходящее от женщины, заставляло вспоминать о матери его лучшего друга из раза в раз. И не важно, что Марта была пшеничной блондинкой с легкой сединой, когда Дениэл в последний раз ее видел, а Дороти обжигала равномерной чернью волос, собранных в пучок на затылке, это не меняло его ощущений в их компании. Почтительное счастье вперемешку с позицией ученика определяло ему место едва ли не сына по отношению к кухарке, что, вероятно, устраивало их обоих.
– Лара – это моя дочь – вышла замуж пять лет назад и переехала жить в Мюнхен, – проговорила Дороти, помешивая бобовое рагу лопаткой. – А малыш Кенни, младший сын, разбился с Освальдом в автокатастрофе, когда Ларе исполнилось семь, царство им небесное, земля пухом.
Оглушенный неожиданной информацией, что в сердце миссис Льюис за всепоглощающими любовью и заботой может жить огромное горе женщины, потерявшей половину семьи, Дениэл уставился на свои руки потерянным взглядом.
– Мне очень жаль, – пробормотал он глухо.
– Мне тоже жаль. Но, видимо, таков путь божий, – смиренно проговорила собеседница. – Так что здесь теперь моя новая семья. А где твои родные, мальчик?
Вообще, если подумать об этом заранее, то можно было и догадаться, что последует встречный вопрос. Но у Дениэла не имелось хоть сколько-нибудь адекватных причин, почему он не поддерживает связь с близкими, кроме собственной гордыни, за которую вдруг стало стыдно перед доброй женщиной. Он почесал щетинистый подбородок и глубоко вздохнул, жалея о затронутой теме.
– Сара осталась дома, – наконец, выдал он. – Это моя мать.
– Ты называешь Сарой свою маму? – Удивилась кухарка и, получив кивок в ответ, сокрушенно покачала головой. – Должно быть, у вас совсем неважные отношения, да?
Второй кивок, менее уверенный, последовал вслед за первым. Тяжелый камень встал в горле, едва он начал произносить запрещенные себе много лет назад имена вслух. Горловой спазм скрутил связки, словно говоря о ней без пренебрежения и злобы, Дениэл предавал самого себя. Однако на этом расспрос закончился. Тактичная миссис Льюис, в отличие от Марты Фишер, которая стала бы сейчас выламывать ему руки, доказывая необходимость любви к матери, предпочла промолчать, за что беглец из родного дома оказался ей очень признателен.
– Попробуй вернуться, поговорить в ней! – Наставляла в свое время Марта, примерно на второй неделе его бездомного скитания или около того. – Вы же восемнадцать лет прожили под одной крышей, не может так сложиться, что ей нет дела, куда ты отправился!
Но Саре не было, в этом Дениэл нисколько не сомневался. Отпустив ненужные мысли о доме, он выдохнул тяжелый воздух из легких, плеснув еще немного бетона в сердце, и поспешил сменить течение разговора.
– Значит, мы сегодня вдвоем? – Уточнил он внезапно осипшим голосом.
– Луи присоединится к нам на ужин, – добродушно сообщила женщина, словно ждала родного брата. – Ты ведь знаешь Луи Кроненберга, он живет в домике охраны. Уж сколько раз мы его звали переселиться сюда, в поместье, а он ни в какую! Хорошо ему там, рядом с арсеналом своих подопечных. Я его мальчиков уж и по имени запоминать перестала, слишком часто сменяются. Что ж, пора накрывать!
Мелькая темно-зеленым домашним платьем с неизменным цветочным принтом, миссис Льюис скоро побросала на белую столешницу толстую фаянсовую посуду цвета спелой сливы, которая контрастировала с непрактично светлой, но всегда идеально чистой кухней.
Полчаса спустя, грузно ступая тяжелыми армейскими ботинками, вошел плотный мужчина около сорока лет с густыми, словно у моржа, ярко-оранжевыми усами.
– Луи, как же прекрасно, что ты пришел! – Пропела неподдельно счастливая миссис Льюис, подгребая себе в новоиспеченные сыновья очередного добровольца, только на этот раз немногим младше ее самой.
Кроненберг окинул взглядом еще одного гостя кухни и, подумав с пару секунд, протянул Дениэлу руку на приветствие, приняв его, наконец, за «своего».
– Как дела на фронте, солдат? – Бросил он молодому громиле резким отрывистым басом.
– Все спокойно, сэр! – Подыграл ему водитель, вскинув шутливо руку под козырек.
– Молодец, парень. Можешь вступать в ряды охраны, если надумаешь, – кивнул Луи и обратился к Дороти: – Только я к вам ненадолго.
– Пока часы не пробьют полночь, я помню, – улыбнулась кухарка и принялась раскладывать праздничное угощение по тарелкам.
– Верно, – кивнул усатый «морж», – иначе моя карета прекратится в тыкву.
После плотного и душевного ужина Дениэл мирно лежал на кровати в своей комнате, уставившись в экран планшета, и не нуждался ни в компании, ни в алкоголе. Это казалось странным, но он не ощущал неудовлетворенности, напротив, чувствовал, что праздник проходил в семье, которой у него толком никогда и не было. Зато теперь сытый и окутанный материнской заботой миссис Льюис, он искренне наслаждался одиночеством, распластавшись на удобном ложе.
Строгий начальник охраны покинул их незадолго до одиннадцати вечера, сославшись на долг службы, хотя в сочельник во дворе было спокойно, даже ветер утих. Однако никто не усомнился в важности его дел. Луи поблагодарили за визит и оправили восвояси, нагрузив в гостинец сотрудникам большой пирог со шпинатом.
Рождественская ночь сверкала сообщениями с поздравлениями, а социальные сети пестрили изображениями елок, Санта-Клаусов и ярких огоньков. Америка отмечала Рождество громко и пафосно, пересылая шумиху больших городов по лентам. Тягучая дремота окутала Дениэла вскоре после полуночи, и, не дождавшись бородатого деда в санях с оленьей упряжкой, мужчина погрузился в теплый уютный сон.