Читать книгу Краски. Бетонный дворец. Часть 2 - Ирина Свисткова, Ирина Черенкова - Страница 7

Девчонка, к рождественским праздникам перешедшая на третий курс университета, негласно подтолкнула его к размышлениям об обучении. Неполученный диплом давил на молодого человека, словно долг, невыплаченный вовремя, заставлял елозить, чесаться и периодически отказываться от карьерных задач, так смело подкидываемых ему начальником, из-за отсутствия уверенности в своей компетентности.

В его родном Миррормонте неимение за плечами университетских лет каралось пожизненным заключением на заводе по производству строительных материалов за весьма скромную заработную плату. С молоком матери жители городка впитывали законопослушную цель о высшем образовании: не все могли себе это позволить, но все об этом мечтали. Особенно родители учеников старших классов, желающие своим детям лучшей судьбы, хотя это автоматически означало, что им придется покинуть родной дом.

Внезапно Дениэл понял, что это и было причиной его желания. Учиться равнялось отъезду, а отъезд предполагал учебу, и никак иначе. Семь лет он мотался по городам Штатов и даже не попробовал поступить ни в одно из учебных заведений, бесцельно профукивая годы жизни, принадлежавшие социальным требованиям. В Миррормонте такое расхитительное бездействие казалось бы равнозначным, как если ехать через Буффало и не заглянуть посмотреть на Ниагарский Водопад, – то есть, чистой воды безумием.

Впрочем, собственная бестолковость смущала, очевидно, лишь самого Дениэла. Потому что все, кому не лень, предписывали ему счастливое будущее в управляющей должности в корпорации, а сам мистер Траст начал подкидывать работенку не из его весовой категории, и если по первой следил за работником, то теперь и вовсе слепо доверил решения разных ситуаций на произвол водителя. Частенько Дениэл узнавал об истинных условиях сделок лишь после их завершения.

– Ты верно поступил, не волнуйся! – Смеялся при этом шеф. – Я заведомо не стал тебя настраивать на предвзятое отношение, мне было интересно, как выглядит вопрос на свежую голову.

И ничего, что «свежая голова» при этом горела смущением и стыдом, это не мешало начальнику веселиться от души. К счастью, в декабре подобное поведение шефа сошло на «нет». Внешняя жизнь «Траст Инкорпорейтед» замерла, а вот внутренняя стала бить ключом. Гаечным. По голове.

Аврал начался резко, неожиданно, будто кто-то поднял рубильник с водопадом забот. Распорядок дня офиса теперь не предполагал обеда или иного праздно растраченного времени, зато длился до девяти вечера. Эту потрясающую новость о вечерних дежурствах шеф вынес на аукцион, объявив желающим сверхурочных тройную ставку, и, как ни странно, вызвал этим поток страждущих подзаработать перед праздниками. Сам же мистер Траст присутствовал в офисе с раннего утра до позднего вечера, пока последний сотрудник не покидал стены конторы. Он всецело был поглощен заботами коллектива и помогал, как мог. Если бы не этот позитивный фактор, то многие работники так и не узнали об огромной премии в конце года, уволившись раньше от истощения внутренних ресурсов, потому что напряжение в офисе от обилия задач можно было резать ножом.

Завершением этого безумства стали какая-то баснословная премия в три оклада и громкий корпоративный праздник перед выходными, на котором мистер Траст прочитал благодарственную речь коллективу и сообщил о том, насколько ему повезло быть руководителем таких грамотных и одаренных сотрудников. Дениэл проработал достаточно времени в «Траст Инкорпорейтед», чтобы понимать, чьей заслугой являлся такой сплоченный коллектив. Он вспоминал, как грамотно шеф складывал людей, вещи и обстоятельства воедино даже в самые кризисные моменты, отходил в сторону, когда это было необходимо, брал на себя контроль даже незначительных вопросов, когда вопросы не в состоянии были решиться без лишней крови, и в очередной раз поражался его мудрости и стойкости. Оливер Траст был воистину на своем месте в этой жизни, он родился, чтобы править корпорацией.

А еще Дениэл с интересом наблюдал за людьми, которые подстраивались под смену приоритетов, как могли. Сотрудники теперь вместо кофе и комплиментов обменивались звонками и папками. Между тем, коллектив был настолько разносторонним и многогранным, что казалось удивительным, как люди вообще находят общий язык. Менеджеры общались друг с другом очень свободно, просили спасти или подменить, приносили друг другу круассаны с шоколадной начинкой из кафетерия на углу, обменивались улыбками или даже поцелуями.

Даже тошнотворный Джим Палермо, который, похоже, клеился теперь к симпатичной Пенелопе Фрост, перестал вызывать у него стойкое желание дать ему в нос. Сама же Пенни не отшивала кудрявого толстяка лишь в силу своей загруженности: она оставалась сверхурочно по три дня в неделю, как самая незанятая в офисе. Роскошная темнокожая Грейс занялась проблемными вопросами офиса, словно разнимать расшалившихся детей было ее привычным делом, а премилая рыженькая Тамара взяла на себя поддержку выдохшихся. Вот и сейчас она сидела и утешала худощавую темноволосую женщину, которая работала здесь второй месяц, и застала на испытательном сроке непосильную для себя нагрузку.

Люди восхищали его. У Дениэла даже таких друзей не было, чтобы сердце открыть нараспашку и наслаждаться встречным ветром в лицо, не говоря уже о знакомых или сотрудниках. Он даже начал было сожалеть о том, что многое терял, будучи всего лишь водителем, ограниченным пространством служебного автомобиля, ровно до того мгновения, пока не столкнулся взглядом с медовыми глазами личного помощника директора.

Однако если наблюдать непредвзято за стойкой ресепшна, что порой давалось ему с видимым трудом, то можно было заметить любовь и гармонию, царившие и в этой части офиса. Девушки были очень дружны и приветливы, прикрывали тылы и живо общались на разные темы. Полненькая светловолосая Элис очень сблизилась с медузой, которая теперь с удвоенной силой била Дениэла по причинным местам. Летние денечки спокойствия теперь вспоминались молодым человеком как санаторная путевка в рай. Но осенью грымза снова принялась клевать его печень, цепляясь к нему вульгарно, буквально навязывая себя. И где только сил находилось?! Не иначе как выдра подпитывалась энергией из некого ядовитого источника, доселе не открытого наукой.

– Эй, красавчик, отчего твоя сладкая мордашка так нахмурилась и напоминает теперь твой сладкий зад? – Пропела она на весь офис, улыбаясь алой помадой. – Неужто грустишь о вечерах, когда меня нет рядом с тобой?

Сжав челюсть плотнее, водитель проигнорировал замечание, хоть это и стоило ему лишнего стакана нервов. Малиновые пятна на щеках выдавали его истинную реакцию, хоть он и пытался анестезировать ум, залив его бесчувственным бетоном.

Собственно, неугомонная Лиз Харви и стала основной причиной, почему молодой человек стал заниматься развозом документов, хоть это и не касалось его работы. Все равно встреч не было – шеф всецело был душой и сердцем офиса, а сидеть без дела в машине казалось не очень веселой затеей.

Но сегодня водитель пока что оставался невостребованным. А поэтому уселся на свое излюбленное место – синий диван в зоне ожидания, чтобы наблюдать за офисом, прикрывшись журналом.

– Кентмор! – Раздался вдруг кислый выпад рядом, едва он расслабился.

Дениэл поднял взгляд от журнала, служившего прекрасной ширмой, и встретился с темным надменным взглядом главного менеджера. Толстый мерзкий Джим за три месяца стал еще толще и еще противней. Выиграв пару битв по очарованию начальства, он возомнил о себе гораздо большее, чем представлял на самом деле, и теперь играл в офисе роль большого мальчика.

– Собирайся, тебе тут работенка, – бросил кудрявый беспардонно.

– Нет, – отрезал Дениэл и вернулся к глянцевому «Менс Хелс», не удосуживаясь даже оценить реакцию на выпад.

– Ты не понял, водитель, я тебя не о личном одолжении прошу! – Взвился Джимми. – Собирайся в дорогу, родина ждет от тебя подвига!

– Уймись, Палермо, ты мне не начальник, – рыкнул громила и, выдержав разъяренный взгляд толстяка, откинулся на спинку дивана.

Плохо сидящий костюм с мешковатыми карманами, несший в себе главного менеджера, проскочил в три гневных шага путь до кабинета начальника и, ворвавшись в прозрачную дверь, оставил в оупен-спейс, полном работников, звенящую тишину. Дениэл оценил двадцать пар глаз, уставившихся на него, и, подлив в эмоциональный контейнер еще бетона, вернулся к чтению.

Вскоре толстяк вышел от шефа и молча сел за свой стол, очевидно, потерпев поражение. Его шакалоподобные дружки хотели было спросить, в чем дело, но тот лишь огрызнулся в ответ. Палермо зыркал налитыми кровью глазами на синий диванчик, где мирно восседал Дениэл, едва сдерживая ненависть к верзиле.

Похоже, главный менеджер только что выбрал себе цель на уничтожение.