Читать книгу Тартюф, или Обманщик. Мизантроп. Лекарь поневоле. Мнимый больной (сборник) - Жан-Батист Мольер, Жан-Батист Поклен Мольер, Мольер (Жан-Батист Поклен) - Страница 15

Ничтожнейший из всех, живущих в мире сем,

Я к силам всеблагим взываю об одном:

И ныне и вовек пусть промысел небесный

Дарит вас бодростью духовной и телесной.

Предметом ваших быть молитв – большая честь,

И я ее ценю. Но, может быть, нам сесть?

Итак, оправились вы от недуга злого?

Спасибо, все прошло, и я вполне здорова.

Что для Небес мои смиренные мольбы?

И все ж с усердием молился я, дабы

Скорей вам Небеса послали исцеленье.

Чем заслужила я столь пламенное рвенье?

Мне ваше здравие столь дорого, что впредь

За счастье бы почел я вместо вас болеть.

Вот как? Вы далее зашли в своем усердье,

Чем христианское велит нам милосердье.

Весьма признательна за вашу доброту.

Возможность вам служить за счастие почту.

Мне нужно было вам сказать два слова втайне.

Мы здесь одни.

            Польщен доверьем вашим крайне.

Скрыть не могу от вас, сударыня: и мне

Столь с вами сладостно побыть наедине,

Что я давно молил об этом Провиденье

И дожил наконец до дивного мгновенья.

Я буду искренна; жду также и от вас,

Что сердце вы свое откроете сейчас.

О, тут найдете вы во мне единоверца!

С великой радостью я вам открою сердце.

Признаюсь сразу же, что если иногда

Пенял я на гостей, которые сюда

Слетались восхвалять прелестную особу,

То вовсе не затем, что к вам питал я злобу,

Напротив – мыслил я вас уберечь от зла.

В заботе ревностной…

                      Я так и поняла –

В заботе о душе…

              Да, в ревностной заботе

О вашем благе…

            Ой! Вы слишком крепко жмете.

Простите мой порыв. Увы! Столь велика

Моя вам преданность…

                При чем же здесь рука?

Хотел пощупать ткань. Она весьма добротна

И так нежна, мягка!..

                    Простите, мне щекотно.

А это! Боже мой, какое мастерство!

Искусней я досель не видел ничего.

До чрезвычайности во всем мы преуспели…

О да! Но не пора ль потолковать о деле?

Как передали мне, Валера ждет отказ:

Мой муж перерешил и прочит дочь за вас.

Что это – истина или пустые слухи?

Он, правда, намекал на что-то в этом духе,

Однако же другой я жребий предпочту:

Лелею, признаюсь, я высшую мечту

И прелестей иных всем существом взыскую.

Отвергли, знаю я, вы суету мирскую.

Все ж сердце у меня в груди, а не кремень.

Святыми мыслями заполнен весь ваш день,

Земные чужды вам желанья и заботы.

Тому, кто возлюбил бессмертные красоты,

Должна приятна быть и смертная краса:

Ее на радость нам даруют Небеса.

Иной раз и в других созданиях прелестных

Мы видим отблески прообразов небесных,

Но ваш прекрасный лик нежнее всех стократ,

Волнует сердце он и восхищает взгляд.

Едва встречаю вас, как снова я и снова

Чту в вашем облике Творца всего живого,

И к воплощенному подобию Его

Огнем любви мое пылает естество.

Сначала я считал, что мне бороться надо

С любовным пламенем, что это козни ада,

И, как вы ни чисты, как вы ни хороши,

В вас мнил препятствие к спасению души,

Но понапрасну я страшился, маловерный, –

Столь ваша красота чужда житейской скверны,

Что я, вас полюбив, в грех не рискую впасть.

Сия не пагубна, но животворна страсть.

Вам сердца моего теперь открылась тайна,

И дерзостью своей смущен я чрезвычайно,

Так недостоин я, я столь ничтожно мал,

Что не открылся б вам, когда б не уповал

На вашу доброту. О чудное созданье!

Что ждет меня теперь: блаженство иль страданье?

Вершина радостей иль бездна горьких мук?

Какую я судьбу приму из ваших рук?

Признанье пылкое… Но, как оно ни лестно,

Боюсь, что ваша речь немного… неуместна.

А я-то думала до нынешнего дня,

Что ваша набожность – крепчайшая броня

От искусов мирских, надежная плотина…

Как я ни набожен, но все же я – мужчина.

И сила ваших чар, поверьте, такова,

Что разум уступил законам естества.

Отринув суету для радости небесной,

Я все ж, сударыня, не ангел бестелесный.

Но, осудив меня за дерзость, часть вины

На вашу красоту вы возложить должны:

Она мной сразу же навеки завладела,

Вам помыслы мои принадлежат всецело;

Сей безмятежный взор и дивное чело

Пронзили сердце мне, оно изнемогло.

К молитве и посту прибег я, но напрасно,

Я думал об одном: о, как она прекрасна!

Мой каждый вздох и взгляд твердили это вам,

И вот я наконец доверился словам.

Но если тронут вас нижайшие моленья

И вы подарите свое благоволенье

Мне, недостойному и жалкому рабу,

Заоблак вознеся ничтожную судьбу,

Вам преданность явлю я, мой кумир бесценный,

Какой не видели доныне во вселенной.

Коль осчастливите вы своего слугу,

От всех случайностей я вас оберегу.

Честь ставят женщины на карту, как мы знаем,

Доверившись хлыщам, беспечным шалопаям:

Чуть юный вертопрах чего-нибудь достиг,

Тщеславье так его и тянет за язык,

И пошлой болтовней грязнит он без смущенья

Алтарь, где сам вершит он жертвоприношенья.

Но я не из таких. Нет, я любовь свою

От любопытных глаз надежно утаю:

Ведь сам я многое теряю при огласке.

А потому мне честь доверьте без опаски.

Своей избраннице я в дар принесть бы мог

Страсть – без худой молвы, услады – без тревог.

Хотя с начальных слов уже могла пресечь я

Столь неуместные потоки красноречья,

Я выслушала вас. Понравится ли вам,

Коль этот разговор я мужу передам?

Не охладеет ли он к преданному другу,

Который соблазнить решил его супругу?

Нет! Свято верую я в вашу доброту.

Пускай в избытке чувств я преступил черту,

По слабости своей подпав под ваши чары, –

Ужель столь тяжкие обрушите вы кары

На грешника за то, что он, увы, не слеп,

За то, что духом он еще не столь окреп,

Не защищен вполне от искушений плоти?

Другая женщина, как вы легко поймете,

Могла бы тут куда суровей поступить,

Но не пожалуюсь я мужу, так и быть.

С условьем: вы должны – смотрите без обмана!

Добиться, чтоб была с Валером Мариана

Незамедлительно обвенчана. Я жду,

Что отведете вы от их голов беду

И нас избавите от ваших домогательств.