Читать книгу Хроники последнего лета - Кирилл Манаков - Страница 18

Москва

Профсоюзная улица

Понедельник, 13 июля

Наташа не ожидала такого поворота. Главный злодей – ужасный и безжалостный Загорский оказался человеком искренним и даже симпатичным. Ничего не скажешь, прийти в больницу и при всех выразить сочувствие человеку, которого считают первейшим недругом – сильный поступок. Возможно, он обманывает. Возможно. Но тогда в нем умер великий актер. Нельзя так притворяться. Да и зачем? Кто она такая?

И к чему, скажите, Рудакову понадобилась эта писанина? Ему же всегда была безразлична политика. Даже не то, чтобы безразлична, просто он считал абсолютно всех персонажей, жаждущих популярности, заслуживающими только насмешки. А смеяться Рудаков умеет. Да еще как! Эта дамочка из фонда – вообще идеальная мишень. Глупая, алчная и самовлюбленная особа. Какой же курицей надо быть, чтобы за счет благотворителей закупить для себя, родимой два десятка часов от Картье! Как там было у Тёмы? «С энтузиазмом маньячки-сороки она тащила в гнездышко фитюлечки и блестяшечки». Обиделась, наверное…

Рудакову стало значительно лучше, и Наташа решила не оставаться в больнице на ночь, тем более что после визита Загорского повышенное внимание персонала было обеспечено.

Дома остался трехдневный беспорядок, на кухне – стол с банкой теплых маринованных помидорчиков, на которых уже замохнатилась бело-зеленая плесень, пустой водочной бутылкой и осклизлой тарелкой нарезанной колбасы. Этот натюрморт остался с момента, когда Наташа, услышав крик Рудакова, выскочила из квартиры. Интересно, как вообще можно было что-то услышать, квартира все-таки на седьмом этаже, а окна выходят в другую сторону?

Сил хватило только на то, чтобы вымыть посуду и привести кухню в божеский вид. Генеральную уборку придется отложить на завтра. Наташа распахнула окно, и порыв свежего ветра истребил затхлый запах неубранного жилья. Она закрыла глаза и вздохнула полной грудью: на удивление, ветер донес аромат трав и солоноватый привкус моря.

Наташе вдруг почувствовала пристальный взгляд, направленный ей в спину. Обернуться сразу было страшно – а вдруг, и правда, она не одна. Сказав себе, что нельзя быть такой мнительной, обернулась и никого не обнаружила, но на всякий случай громко спросила:

– Кто здесь?

Ответа не последовало, и она сразу успокоилась.

Наташа прошла в ванную комнату, сбросила одежду и стояла под горячим душем, пока кожа не распарилась и не покраснела. Под потолком собрался густой туман, зеркало запотело, а кафельная плитка покрылась большими каплями, ползущими вниз, как прозрачные улитки.

И стоило намылить голову шампунем, как в дверь позвонили. Наташа засуетилась – вдруг что-то с Рудаковым – наскоро сполоснулась, накинула халат и побежала открывать.

На пороге стоял участковый – майор полиции Гасан Шарафович Мамедов.

Гасан Шарафович отличался отменным здоровьем, невысоким ростом, благостной округлостью лица, приятной для глаз упитанностью и привычкой надевать на фуражку полиэтиленовый пакет в дождливую погоду.

О причинах его позднего визита гадать не приходилось. Рудаков относился к оформлению любого рода бумажек крайне легкомысленно. Он, понимаете, предпочитал свести к минимуму общение с государством, поскольку от этого у него случались аллергические реакции. К сожалению, государство придерживалось иной позиции и придирчиво относилось к формальностям вроде правильно оформленной прописки и постановке на воинский учет. И претензии к Рудакову оно высказывало посредством визитов майора Мамедова.

– Здравствуйте, Наташа, – с сильным акцентом сказал майор Мамедов и без спроса вошел в квартиру. Наташе пришлось посторониться.

Рудаков обычно разговаривал с ним без особых церемоний – предельно вежливо, но всегда так заковыристо, что майор понимал: над ним издеваются, но как именно – разобрать не мог. От этого уважаемый сотрудник полиции злился, менял цвет лица, что-то бормотал под нос и уходил, обещая непременно вернуться. И, как следует офицеру, слово свое держал: возвращался раз за разом. Рудаков даже начал подозревать наличие у него особой формы мазохизма.

У Наташи были собственные мысли по поводу деятельной активности майора Мамедова. Примерный семьянин, по воскресеньям выгуливающий в парке жену и четверых детей, каждый раз смотрел на нее такими масляными глазками, что ошибиться в направлении его мыслей было невозможно.

Майор не спеша оглядел прихожую, покачал головой, словно увидел что-то недозволенное, и раскрыл папку.

– Гражданин Рудаков здесь проживает?

– Гражданин Рудаков, – ответила Наташа, – в настоящий момент находится в больнице.

– Это нам известно. Вы даже не представляете, как нам хорошо все известно. А скажите, Наташа, как так случилось, что в больницу кладут человека без прописки и регистрации?

– У него есть прописка.

– Э-э-э, какая прописка? Где он прописан? На улице Профсоюзная, дом двадцать четыре, корпус пять, квартира сто тридцать два?

– Вы же знаете, он прописан в Подмосковье.

Мамедов сладко улыбнулся.

– Вот видите, Наташенька, он прописан в другом месте. На каком основании он проживает здесь и даже указывает адрес в официальных анкетах?

– Я здесь прописана, а Рудаков – мой муж, – твердо сказала Наташа.

– Зачем обманываете? У вас брак зарегистрирован?

– Мы венчались!

– Венчались-шменчались… закон таких слов не знает. Свидетельство из ЗАГСа есть? Нет? Почему же вы его называете мужем? Нехорошо. Гражданин Рудаков не имеет права проживать в этом жилом помещении. У нас, Наташенька, терпение не безгранично.

С этими словами Мамедов так посмотрел на нее, что Наташа невольно сильнее запахнула халат.

– Что вы так боитесь? – сладко улыбнулся майор. – Я же всегда относился к вам очень хорошо. Если бы не я, этого Рудакова давно бы уже не было. Поэтому…

Он сделал шаг к Наташе, и она отступила, прижавшись спиной к стене.

В этот момент прозвучал сигнал мобильного телефона. Мамедов достал трубку, посмотрел вызывающий номер и с явным сожалением ответил. Выслушав, со вздохом сказал:

– Служба, Наташенька. Ничего, я зайду завтра. Договорились?

Он еще раз улыбнулся, приложил руку к фуражке и вышел из квартиры. Наташа захлопнула дверь и закрыла все замки. Говорила же мама: сначала спрашивать «кто там?», и только тогда открывать!

Снова зазвонил телефон, теперь уже домашний. Наташа взяла трубку с осторожностью.

– Да?

– Наталья Владимировна?

– Да.

– Здравствуйте, Наталья Владимировна, меня зовут Карл Иммануилович Гофман. Я сотрудник администрации президента Российской Федерации. Мы взяли под особый контроль дело вашего мужа и хотим сообщить, что намерены оказать вам всяческую помощь и содействие. Мы понимаем, как тяжело вам сейчас, но не стоит волноваться – все будет хорошо, мы решим все проблемы…

Звучащий в трубке голос не просто успокаивал, он обволакивал, убаюкивал, и заставлял сердце биться ровнее. Карл Иммануилович говорил о заботе лично президента о гражданах, о справедливости, и еще о материях, понять которые не было никакой возможности, но слушать – весьма приятно.

– …очень скоро вернется Артемий Андреевич, и все, поверьте, будет по-прежнему… вас что-то волнует, Наталья Владимировна? Кажется, вы обеспокоены. Нет?

И тут Наташа рассказала о визите майора Мамедова. Не для того, чтобы пожаловаться, а просто из желания выговориться.

Голос в трубке помолчал, затем успокаивающе произнес:

– Не переживайте, Наталья Владимировна, майор Мамедов вас больше не побеспокоит.

– Ой… я буду очень благодарна.

– Это наша работа. До свиданья, Наталья Владимировна.

В трубке зазвучали короткие гудки.