Читать книгу Одиссей. Человек в истории. Святой и общество: конструирование святости в агиографии и культурной памяти - Коллектив авторов, Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist - Страница 4

Уникальность “Мученичества Пиония” в том, что это единственный аутентичный агиографический документ, относящийся к гонению Деция. Мученик и его товарищи были арестованы в Смирне 23 февраля и казнены 12 марта 250 г. Оригинальный вариант “Мученичества” был составлен на греческом, кроме этого, мы располагаем латинской (BHL 6852), армянской и старославянской версиями этого текста. О Пионии упоминает Евсевий, правда, он относит его мученичество ко времени Марка Аврелия (HE, IV, 15, 47); кроме того, это имя встречается в эпилоге “Мученичества Поликарпа” (Mart. Pol., 22, 3), но нет уверенности, что упомянутый там переписчик и мученик – одно и то же лицо32.

Пионий, пресвитер Смирнской церкви, и его спутники были схвачены во время гонения при Деции. После ареста их отвели на агору, где неокор Полемон еще до начала предварительного следствия попытался их убедить совершить жертвоприношение. В ответ на это Пионий произнес большую речь. Цитируя Гомера и Ветхий Завет, он призвал язычников и иудеев не издеваться над теми, кто отступился и принес жертву языческим богам. Основным объектом его полемики являются в первую очередь иудеи. Им не стоит смеяться над христианами, ведь если они им и враги, то все равно остаются людьми, которые страдают из-за несправедливости. Кроме того, иудеи сами неоднократно отступались от Бога, причем делали это не по принуждению, а по своей воле, этому есть много примеров в Писании. То, что некоторые христиане отпали добровольно, не дает оснований для порицания всех. Происходящие гонения – признак скорого конца света, и сам Бог отсеивает мякину от пшеницы. Господь неоднократно наказывал людей за их грехи, и истинно верующие не отступятся от Бога и не принесут жертв (Mart. Pionii, 4). Христиан многие убеждали образумиться и тем самым сохранить жизнь, но они остались непреклонны, и их отправили в тюрьму, где они должны были дожидаться прибытия проконсула Квинтиллиана. Там Пионий произнес перед смирнскими христианами, как устоявшими во время гонения, так и отпавшими, но желающими вернуться в общину, вторую речь. Мученик с помощью многочисленных образов из Писания описал бедственное положение христиан и объяснил, что причина этого не в том, что Бог обессилел, а в том, что верующие сами согрешили: “Нужно, чтобы наша праведность превзошла праведность книжников и фарисеев” (12, 16). Особое беспокойство Пиония вызывало то, что часть отступников могла обратиться к иудаизму. Он призвал верующих не совершать непростительный грех, добровольно предав Христа. Иудеи утверждали, что Иисус был обычным преступником, но ученики какого другого преступника распространились по всему миру и умирают во имя своего учителя? Иудеи говорили, что Иисус занимался некромантией33, но на основании чего это утверждается (13, 9)? Обсуждению этого обвинения Пионий отвел всю вторую половину своей речи. Он обратился к истории Саула, который вызвал тень пророка Самуила, и доказал, что это было не так: Саулу явилась не тень пророка, отдыхающего на лоне Авраама (14, 7), а демоны (14, 11). Мученик закончил свою речь так: “Если же это не можете противопоставить им, скажите: «Как бы то ни было, мы лучше вас, блудодействующих и идолопоклонствующих без необходимости»” (14, 15). После этого состоялось еще несколько попыток заставить их совершить жертвоприношение. Наконец, 12 марта в Смирну прибыл проконсул и приговорил христиан к сожжению.

Как и в случае с “Мученичеством Аполлония”, в основе этого текста находится сочинение самого мученика: “Он (Пионий – А. П.) оставил это сочинение (σύγγραμμα) для нашего наставления, по которому и сейчас мы вспоминаем его учение” (Mart. Pionii, 1, 2). П. Корссен впервые предположил, что большая часть “Мученичества Пиония” (главы 2–18) написана самим мучеником и была впоследствии переработана редактором34. Эта теория была скорректирована И. Делэ, полагавшим, что перед нами автобиографический текст, подвергшийся редакторской правке35. В настоящее время многие ученые считают вслед за И. Делэ, что записки Пиония стали основой для его “Мученичества”36, однако недавно А. Хилхорст выступил с критикой этого мнения37. Мы уже обращались к этому вопросу и пришли к выводу, что обе речи вполне могут принадлежать Пионию и быть частями одного сочинения, написанного мучеником либо до ареста, либо в тюрьме38. Х. Зелигер и В. Вишмайер резонно полагают, что в центре этого сочинения Пиония находилась антииудейская полемика39.

Отношения христиан и иудеев в Смирне с самого начала были сложными: об этом свидетельствуют “Откровение Иоанна”, где иудеи называются за злословие “сборищем сатанинским” (Откр 2:9), и “Мученичество Поликарпа”, в котором подчеркивается их рвение при преследовании христиан (12, 2; 13, 1; 17, 2). С. Каду видит причину этой враждебности в том, что смирнская церковь состояла по преимуществу из обращенных иудеев40. С ним не согласен Л. Гастон, который, указывая на отсутствие надежных свидетельств этого, называет такую точку зрения историографическим мифом41. Так или иначе, среди христиан в Смирне были иудеи – об этом сообщает Игнатий Антиохийский: “На веки воздвигнуть знамение для святых и верных своих, как между иудеями, так и язычниками, совокупленных в едином теле Церкви Своей” (Smyrn., 1, 2). Во время гонений некоторые христиане принимали иудаизм; это относится не только ко времени Деция, но и к предшествующим событиям. У нас есть один несомненный случай бегства к иудеям (Eus. HE, VI, 12, 1) и целый набор намеков и аллюзий у Тертуллиана, Оригена и Киприана (Tert. Apol., 21; Orig. PG, 13, 1764; Cypr. Ep., 59, 2)42. То, что иудеи принимали отступников и даже завлекали их, не выглядит невероятным: по замечанию В. Амелинга, у христиан не было языческих антииудейских комплексов, а то, что они совершили жертву, иудеев не беспокоило, ведь так до обращения поступали все прозелиты43. В глазах отступившихся иудеи выглядели безусловно привлекательнее язычников-политеистов и еретиков-христиан, полагавших, что отступничество не является грехом, как, например, считали некоторые гностики. Появление этой темы здесь не должно вызывать никакого удивления, и то, что после смерти Пиония сохранились именно полемические пассажи, лишь показывает их актуальность для того времени.

Иногда сомневаются, позволили ли в действительности римские магистраты произнести Пионию речь на агоре44. Полагаем, что сомнения здесь излишни. Пионий, конечно, не принадлежит к тому же кругу местной знати, что и его антагонисты, но они знакомы друг с другом. Многие его собеседники названы по имени: Александр, адвокат или рыночный делец (ἀγοραῖος; 6), ритор Руфин (17), потомок Руфина, упомянутого Флавием Филостратом (VS, 272)45, знатный горожанин Лепид (16). Неокор Полемон, тоже потомок знаменитого софиста, с толпой адвокатов упрашивает его принести жертву, говоря: “Мы тебя любим и из-за твоих многих достоинств, и характера жизни, и порядочности” (5, 3). Пионий был достаточно обеспечен, чтобы путешествовать (4, 18–20) и, несомненно, получил риторическое образование, об этом говорит как его речь, так и особое указание на специальные жесты (4, 2)46. Слушатели говорили ему вслед: “Какие познания!” (10, 7). Пионий, по большому счету, принадлежал к тому же кругу местной знати, что и магистраты, и здесь мы сталкиваемся с ситуацией, описанной Д. Поттером: локальные элиты были тесно связаны со своим городом или областью и часто ставили благополучие и спокойствие у себя дома выше интересов империи. Если для наместника публичная казнь преступника, пусть и из общества, была восстановлением римского закона, то для местной власти это означало разрушение установленного порядка47. Именно поэтому Пионию вместо жертвоприношения богам предлагают принести жертву императору (8, 4) или даже инсценировать это, просто войдя в храм Немезиды (7, 2). Естественно, что такому человеку дали возможность высказаться, как это позволили и Аполлонию в Риме. Затем, уже то, что Пиония привели на агору и туда собралось множество народа (3, 5–6), показывает, что никто не собирался лишать его слова. С точки зрения магистратов, устроенное ими зрелище должно было пройти по следующему плану: речь Пиония и демонстрация его твердости – переубеждение властями – отречение и жертвоприношение в храме Немесиды. Скорее всего, ответная речь Полемона или какого-то другого ритора из числа смирнских адвокатов оказалась сокращена до слов “и упрашивали, говоря… и много такого прочего” (5, 3). Смирна – знаменитый центр риторической культуры, такое представление вызвало бы большой интерес зрителей, что и произошло. Более краткие судебные процедуры характерны для западной части Империи. Позже, поняв, что Пиония не удастся убедить так легко, как Евктемона, посыльные от стратега сказали Полемону: “Не позволяй ему говорить, чтобы… беспорядок и расспросы об этом человеке не начались” (7, 2). Не стоит сомневаться, что если бы в планы магистратов входило бы не дать Пионию выступить, они легко смогли бы сделать это48.