Читать книгу Книга жизни - Группа авторов - Страница 7

И Лао Вань вернулся. Его блестящие волосы были зачесаны назад, на нем была хлопчатобумажная клетчатая рубашка. Иногда он произносил непонятные слова, поскольку только что приехал из Гуанчжоу85. В руке торговец держал какой-то черный предмет, похожий на кирпич. Как бы между прочим Лао Вань похвастался, что у него теперь есть cellphone86. И надменно обратился к Верблюду:

– Дружище, звони мне в любое время на мобильник. Да хоть сейчас!

Он заверил, что подарит всем нам по мобильнику, если сотрудничество наше будет продуктивным и мы разбогатеем!

Похоже, Лао Вань неплохо заработал на поездке в Гуанчжоу. Он был щедр и учтив. Пригласил нас четверых отведать утку по-пекински. За столом обращался к каждому из нас «многоуважаемый» и поил вином.

– Многоуважаемые коллеги, я знаю, вы много работали87, – сказал Лао Вань. – Я все знаю, и, поверьте, я за вас переживал. Я и сам когда-то был рад лапше быстрого приготовления, рису и дешевым соленьям… Но не будем о грустном. На смену темной полосе жизни всегда приходит светлая. Так выпьем же за это. До дна!

Мы почувствовали некоторое облегчение после такой речи. Затем Лао Вань достал из сумки пачку денег, отсчитал у нас на глазах 10 купюр и провозгласил:

– Вижу, вам стало не до выпивки. Ну что ж, давайте я с вами рассчитаюсь, дам задаток. Я никогда не мелочусь, не хочу быть должником. Повторюсь, это всего лишь задаток. Мы договорились на 10 000 юаней, если рукописи одобрят – получите все сполна! А пока выпьем!

Верблюд обрадовался:

– Лао Вань, вот это я понимаю! Ты человек слова. Давайте поднимем бокалы. Давайте напьемся до темноты в глазах!

После трех бокалов у Лао Ваня зазвонил мобильник. Он взял трубку и спросил: «Что случилось?.. Пекинский вокзал?.. Ты что, сам не можешь справиться?! Ладно, я понял… Сейчас приеду!» – И обратился к нам:

– С товаром, который я отправил, возникла небольшая проблема на станции. Мне надо срочно ехать. Не волнуйтесь, счет я уже оплатил. Вы, ребята, не торопитесь и хорошо погуляйте…

Он взял сумку, сунул туда наш «мозговой сок» – рукописи, над которыми мы вчетвером работали днями и ночами, защелкнул замок и ушел.

После ухода Лао Ваня мы некоторое время сидели в нерешительности, а потом, как по команде, склонили друг к другу головы и обнялись. И расплакались. Смахнув слезу, Верблюд сказал:

– Мы вместе пережили трудные времена. Мы стали ближе, чем родные братья! Выпьем за нас!

– Выпьем!.. Ненасытные перцы!

– Выпьем!.. Охеренно!

– Выпьем!.. Гребаные ублюдки!

– До дна!.. Мать моя женщина… Блин…

– До дна!.. Вы, вы такие… ребята.

– До дна!.. Несите шампуры!

– До дна!.. Что вы смеетесь?..

Вот-вот на нас свалятся 10 000 юаней. Мы никогда не были так счастливы, и мы были совершенно пьяны! Мы смеялись и поочередно пели песни наших родных мест. Одну за другой, пока ресторан не закрылся.

На следующий день после бурной попойки я проснулся в полдень. Мы снова собрались и уже начали обсуждать, как нам нужен «большой брат»88. Он нам просто необходим! Тем более Лао Вань нам «его» уже пообещал. Да и мы сами старались изо всех сил. Мы были убеждены, что хорошо пишем, и гордились этим своим умением. Мы гадали, привезет ли Лао Вань «большого брата», когда одобрят наш текст? В те годы сотовые телефоны стоили очень дорого – больше 10 000! Но мы все равно надеялись, что издатель подарит нам по аппарату! Он же человек слова! Он заплатил нам задаток еще до того, как рукописи утвердили. И сказал, что выплатит остальное. Мы не уставали хвалить Лао Ваня и восхищаться его щедростью. Он обещал попросить экспертов проверить рукописи как можно скорее. Обещал дать нам знать, что да как, через три дня…

Эти три дня были самыми счастливыми в нашей жизни. Каждый занялся тем, чем давно хотел.

Ляо с Чжу взобрались на Великую Китайскую стену. Ляо звал и меня:

– Ты что? Не хочешь? Пойдем! Кто не поднялся на Китайскую стену, тот не мужчина89.

Но у меня были свои планы. Однажды я прочитал эссе «Красные листья в Сяншане90», и мне очень хотелось побывать в этом парке, увидеть его своими глазами. Верблюд собирался поехать со мной, но вдруг перед самым отъездом сообщил, что у него нарисовались другие, личные дела. Поэтому я отправился покорять Сяншань в одиночку.

Стояла поздняя весна. Красных листьев в апреле еще нет, но есть красные цветы, зеленые листья и свежий воздух. Цвела магнолия, белело грушевое дерево. По парку гуляли парочки, и меня охватило ощущение покоя и умиротворения. Я был очарован. На пути мне повстречалась одинокая женщина. Ветерок шевелил подол ее юбки, и это выглядело очень соблазнительно. Я тут же вспомнил Мэй Цунь. Наверное, в этот момент ей икалось, настолько активно я посылал флюиды. Как было бы здорово, если б Мэй Цунь была сейчас здесь со мной! Мэй Цунь так прекрасна! Если Лао Вань действительно подарит нам «большого брата», я смогу разговаривать с ней каждый день… Думая об этом, я добрался до пика Сянлу Фэн91, увидел далекие горы и облака, красивые, как во сне! Все мои мысли были только о Мэй Цунь. Как я по ней скучал! Не переставая мечтать о любимой, я поспешил спуститься вниз, побежал к ближайшему почтовому отделению и заказал звонок на номер университета, где она училась.

– Мэй Цунь, – сказал я. – Через месяц, может, чуть попозже, я приеду повидаться с тобой.

– С абиссинскими розами? – смеясь, спросила она.

– Да, – ответил я. – С абиссинскими розами, – тогда я все еще не знал, существуют ли подобные на самом деле.

Я считал, что к тому времени уже разбогатею. В любом случае уж розы-то смогу себе позволить! Какие она захочет! Однако после звонка в моем сердце внезапно что-то екнуло. Не знаю, что это было, не знаю, почему, но я немного… запаниковал.

Три дня пролетели быстро. За это время мы с парнями успели сходить в парикмахерскую и привести себя в порядок. Мы не стриглись больше двух месяцев и были похожи на лохматых каторжников. Зато после того, как постриглись и побрились, стали свежими, чистыми и отправились за покупками в торговый центр «Ванфуцзин»92 и книжный магазин. Купили по несколько книг, а также футболки и носки. Мы все пребывали в приподнятом настроении. Ровно до последней ночи… когда вдруг почти одновременно открыли двери своих комнат и испуганно уставились друг на друга. Мы не были идиотами. Мы вновь почувствовали себя заключенными, ожидающими приговора.

– «Ловкая речь и смазливая внешность редко сочетаются с подлинной добротой». Так говорил Конфуций, – процитировал Ляо.

Я отозвался:

– «Правда горькая, не верь красивым речам». Так говорил Лао-цзы.

Чжу заметил:

– «Паси лошадь и следуй за ней». Это Гуань Чжун93.

Верблюд добавил:

– «Возрадуется тот, кто бросит вызов судьбе!» – слова Хань Фэй Цзы94.

Мы все изучали историю. Мы учились на истории. Но как же так получилось, что мы не извлекли из нее никаких уроков? Что нам помешало? Мы снова занервничали. А затем сели обсуждать этот вопрос и просидели всю ночь, но так ничего и не решили. Ляо попросил Верблюда еще раз показать контракт, и когда мы его перечитали на трезвую голову, поняли, что в нем много лазеек, и, как только рукопись была передана торговцу Ваню, мы потеряли на нее все права.

Верблюд попытался нас утешить:

– Не волнуйтесь, не надо раньше времени беспокоиться. Если Лао Вань передумает и откажется от рукописи, я свяжусь с другим продавцом, найду издательство… Придумаю что-нибудь!

– Давайте договоримся с ним, – предложил Чжу. – Нас четверо, и все с языками, неужели мы не сможем убедить какого-то торгаша?

– Верно! – поддержал Ляо. – Мы ему скажем, что залог возврату не подлежит.

Но, несмотря на то, что говорили мы очень уверенно, в душах наших бушевали сомнения. У нас было какое-то нехорошее предчувствие. И досада. Внешне мы казались спокойными, утешали друг друга и уверяли, что Лао Вань – человек порядочный и доброжелательный. Но никто уже не упоминал, что он обещал нам «большого брата». А я не позволял себе даже думать об этом.

На четвертый день мы с нетерпением ждали Ваня, но он так и не пришел. Звонок раздался в девять вечера: наш работодатель снова приглашал нас на ужин. Мы просияли. Верблюд радостно потер руки:

– Ну что, поехали!

– Куда? – спросил Ляо.

– Зачем? – спросил Чжу.

– Мы едем в клуб «Синлинь»!

Человек сам пишет свой позор.

Приехав по адресу, мы поняли, что клуб «Синлинь» – это не первоклассный отель, как его описывал Лао Вань, а чайный дом с бассейном.

Нас провели в номер, где ожидал босс, – просторные трехкомнатные апартаменты, элегантно отделанные бамбуком. Перед входом нужно было снять обувь. Поднявшись по ступеням, также выстланным бамбуком, я увидел большую гостиную и далее – спальню. Проход в гостиную украшали, опять же, зеленые бамбуковые заросли, а за ними располагался бассейн, отделанный белоснежной плиткой. На стене висели старинные панно из бамбука, круглые столы и стулья были также сделаны из бамбука, и даже изысканный чайный сервиз не составлял исключения. Лао Вань (в белом халате, под которым ничего не было, и тапочках из тонких бамбуковых стеблей) лежал на спине и держал в руке глиняную чашку. Увидев нас, он слегка приподнял голову и небрежно кинул: «Присаживайтесь».

Но как только мы сели, босс внезапно изменился в лице, страшно побледнел и вскочил с кушетки. Сделал несколько шагов по комнате, а потом неожиданно повернулся, с силой грохнул чашку об пол и, стиснув зубы, заорал:

– Ублюдки! Что за куча дворняг! Как я был слеп. Что я наделал?! Говорили мне, нельзя с вами связываться, но я по доброте нанял вас, тебя, – он ткнул пальцем в Верблюда, – и твоих поганцев!

В этот момент из-за двери внезапно выскочили трое крепких парней. Они встали в ряд и их главный спросил:

– Брат Вань, есть проблемы?

– Нет, – ответил Лао Вань и махнул рукой. – Уйдите.

Нам стало страшно не по себе. Мы сидели, как на иголках. И лишь Верблюд встал и спокойно спросил:

– Лао Вань, скажи прямо, что случилось?

Торговец взял со стола стопку бумаг – это были наши рукописи, – брезгливо на нее посмотрел, а потом намеренно громко бросил на пол и плюнул.

– Эксперт сказал, что это нельзя печатать! Ни слова из того, что вы тут натворили! Это годится только для того, чтобы подтирать задницу. Я пригласил тебя в Пекин как родного. Устроил тебя! Ты ел и пил за мой счет и вот как мне за это платишь?

Мы были в шоке. Мы не сопротивлялись и позволили Лао Ваню костерить нас, как нашкодивших щенков, а сами стояли перед ним, поджав хвосты.

Первым заговорил Ляо:

– Лао Вань, не сердись на нас. Мы старались. Нам сейчас тоже больно. Ведь мы работали день и ночь без отдыха.

– Давайте решим, что мы можем сделать. Как исправить ситуацию, – предложил Чжу.

Но Лао Вань продолжал обзывать нас «дворнягами» и бросать в наш адрес прочие ругательства.

– Амебы! Кучка гребаных ублюдков! И вы еще называли себя «мастерами пера». Да уж! Только перья у вас гнилые! С такими перьями лишь грязь месить! Вот, сами посмотрите! Забирайте свою писанину. Что это за хрень вы тут напороли? Это блевотина какая-то!

В наших головах царил хаос. Мы не знали, что делать. И, как обычно, обернулись на Верблюда. А он сказал:

– Лао Вань, я тебя не узнаю. Так с людьми не разговаривают. Спокойно объясни, что ты от нас хочешь?

– Да ну тебя! – отмахнулся торговец.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Работа слишком сырая. Заберите и исправьте.

– Что именно мы должны исправить?

Лао Вань пихнул ногой стопку бумаги и процедил:

– Комментарии экспертов приложены к рукописи. И еще, задаток я вам уже заплатил, больше ни копейки не дам. Хотите – делайте. Не хотите – убирайтесь!

Воцарилась гробовая тишина. Мы были в отчаянии, желание у каждого из нас было одно – умереть.

Увидев застывшие лица, Лао Вань смягчился и снова обратился к нам уважительно:

– Ученые мужи, не думайте, что я груб. Просто у меня из-за вас неприятности. Я вынужден так поступать. Все, что обещаю, я выполняю. Никогда не отказываюсь от своих слов. Но больше, чем 10 000 юаней, не дам!

Сказав это, он взглянул на Верблюда.

Тот что-то буркнул, а затем будто выплюнул:

– Пошли!

И мы ушли, как побежденные безоружные солдаты. Покинули клуб «Синлинь», как побитые голодные собаки. Поплелись один за другим, держа в руках каждый свой текст.

Возмущению нашему не было предела. Мы знали, что нас обманули. Мы попались на уловки «уличного торгаша». Этот пекинский бандит фактически устроил с нами разборки в традициях местных хулиганов. Они называют это «пригласить поболтать за чашечкой чая». Мы недооценили его. От гнева мы до крови искусали себе губы, сердца наши готовы были выскочить из груди, мы проклинали Лао Ваня самыми последними словами! Но в то же время где-то в глубине души нам было стыдно. Возможно, это и значит «потерять лицо»? Что ж, вот она – столица!

Вернувшись в катакомбы, «дворняги» разошлись по своим «конурам» и стали изучать комментарии экспертов.

Эта ночь оказалась для меня самой тяжелой. Я вдруг физически ощутил, насколько моя каморка в подвале маленькая и тесная, а воздух в ней такой грязный и вонючий. Я задыхался от дыма! Не мог оставаться там ни минуты. Толкнул дверь, выскочил из комнаты и, словно спасаясь от судьбы, взбежал по ступенькам, не переводя дух, пока не оказался на улице.

Я шел и шел по ночному Пекину, не зная, куда направляюсь и с какой целью. Просто брел не останавливаясь. Гулял по извилистым переулкам и наблюдал за людьми. Видел, как торговцы едой закрывали свои прилавки, как некий человек у входа в хутун95, напевая песенку, ремонтировал велосипеды; видел носильщиков на самокатах, свободно мчащихся по узким проулкам. У всех у них была своя жизнь. А у меня? Мне некуда было приткнуться, домой я вернуться не мог! Я продолжал двигаться, теряя направление, шагал вслепую, оглядывался, возвращался и снова шел вперед. Так добрался до Чанъаньцзе96, прошел мимо гостиницы «Пекин», через площадь, мимо Дома Всекитайского собрания народных представителей. Как же ярко светились его окна!

Когда явился в катакомбы, уже рассвело. Подходя к зданию, я заметил Верблюда, одиноко стоящего у входа. Ветер трепал его рукав. Он тоже меня увидел и быстро отвернулся. Я понял: он плакал.

Мы медленно спустились в подземный «отель», и как только дошли до наших комнат, Верблюд спросил:

– Ты тоже отчаливаешь? – и, не дождавшись моего ответа, направился дальше по коридору.

Тут наконец я заметил, что двери комнат Ляо и Чжу открыты, но самих парней там нет.

Мы вошли в комнату Ляо и увидели один-единственный скомканный в шар и брошенный на пол клочок бумаги. На стене тушью была нарисована большая черепаха97, на спине ее Ляо вывел два слова: Лао Вань!

Верблюд сказал:

– Ляо Исянь и Чжу Кэхуэй ушли. И даже не попрощались.

Наконец после стольких дней, проведенных вместе, я узнал имя парня из Хубэя. Оказалось, его звали Ляо Исянь. Ляо был очень умен. И когда понял, что нас одурачили, позвал Чжу Кэхуэя, они о чем-то долго шептались наедине, затем спокойно собрали свои вещи и ушли, ничего никому не сказав.

Верблюд вздохнул:

– Прости, брат. Если тоже захочешь свалить, я не буду тебя останавливать.

– А ты?

Он покачал головой:

– Я не уйду. Не могу просто так уйти. Я должен получить деньги и буду добиваться этого до конца!

Вот тут-то Верблюд вызвал у меня чувство восхищения.

– Ну что? Давай, зайди ко мне. Поговорим… – предложил он.

Я послушно последовал в его каморку. А когда вошел, понял: Верблюд ждал меня и подготовился к встрече: на столе выпивка и закуска – пачка арахиса, пачка говяжьего соуса, бутылка эрготоу. Верблюд зубами откупорил ее, налил ликер в две чайные чашки, пододвинул одну чашку мне:

– Для начала согреемся.

Напиток был очень острым, в горле у меня сразу запершило.

– Как крепко! – выдохнул я.

– Да, крепко… Брат, я заглажу свою вину перед тобой. Хотя виноват во всем только негодяй Вань!

– Да он самый заурядный пройдоха!

– Та еще зараза, – поддержал Верблюд. – Давай снова выпьем, чтоб от сердца отлегло.

– Была не была! – махнул рукой я.

Мы уже изрядно приняли, и неожиданно Верблюд со мной разоткровенничался. Рассказал, что уволился с должности замначальника не по собственному желанию, причина была иная.

Как я уже упоминал, несмотря на инвалидность, Верблюд был очень толковым. Когда мы учились, он ухаживал за самой красивой девушкой на факультете китайской филологии. В конце концов ему удалось покорить сердце красотки, и она согласилась выйти за него замуж. Мы называли ее «цветок», а настоящее ее имя было вроде Сяо Линь. Молодая жена поехала за Верблюдом в Ланьчжоу, и они оба устроились в муниципальные органы: Сяо Линь – в администрацию, приятеля моего определили в плановый отдел. Поначалу жизнь их была безоблачно счастливой! В Ланьчжоу Верблюду удалось составить себе репутацию отличного работника. О нем то и дело говорили: «Он прекрасный специалист», «Он очень образован», и его карьера стремительно шла вверх. Всего за три года он дослужился до заместителя отдела, и, можно сказать, будущее ему светило блестящее.

Однако его вдруг угораздило влюбиться в студентку университета, которая приехала на практику. Верблюд описывал ее так: «Сочная и свежая! Ее нельзя было не заметить!» Увы, вскоре о его интрижке узнала Сяо Линь. И это стало для нее настоящим ударом! Она не могла понять, как муж-инвалид, заполучив один «цветок», почти сразу начал зариться на другой?! Когда все раскрылось, Верблюд встал перед женой на колени и попросил: «Давай разведемся». Но Сяо Линь была неумолима. Она хотела отомстить. Супруги оставались вместе, но при этом собирали друг на друга компромат. Внешне Сяо Линь казалась спокойной, но на самом деле хладнокровно ждала своего шанса. И вот он подвернулся! Сяо Линь выложила козырь!

Дело было так. У Верблюда появилась возможность поехать за границу. Жена узнала, что он собирается в Европу и хочет взять с собой ту самую студентку в качестве переводчика. Сяо Линь тут же принялась действовать! Приятеля моего остановили в аэропорту, когда он уже садился в самолет. Остановили люди из Дисциплинарного комитета и муниципальной администрации. Его привели в суд Дисциплинарной комиссии, публично объявили об увольнении, а потом приказали объяснить свое аморальное поведение. Раньше все было не так, как сейчас, и обвинения в «аморальном поведении» считались делом очень серьезным. Верблюда сначала уволили, а потом он оказался меж двух женщин, которые никак не могли его поделить. Оставаться в Ланьчжоу было невыносимо, поэтому Верблюд разработал «план» переезда в Пекин.

Люди могут работать вместе, только если они доверяют друг другу, если честно рассказывают партнеру о том, что ему важно знать. В тот вечер мы просто говорили по душам. От алкоголя Верблюд совсем раскис и заплакал. Он поднял на меня свои слезящиеся глаза:

– Брат, мне назад пути нет.

Когда мы выпили еще, Верблюд выдал очередную порцию откровений:

– Брат, я больше не могу и не хочу от тебя ничего скрывать. Лао Вань никакой мне не брат. Он вообще мне не родственник, я его сам едва знаю. В прошлом году я написал свой комментарий к «Дао дэ цзин»98, набрался смелости и приехал в Пекин, чтобы договориться о публикации. Но меня отфутболили. Лао Ваня я встретил у ворот издательства. Он похвастался, что издаст любую книгу, даже классику, – сто экземпляров в твердом переплете. И пригласил меня на ужин. В ресторане называл меня «брат», и я повелся на это, поверил ему. Так мы познакомились. Признаюсь, у меня была частная сделка с ним. Он обещал платить мне откат, если я найду еще людей, приведу знакомых. Буду посредником за 10 000. Я тогда не ответил ему «да», но и не отказался! Этого я вам не рассказывал, наверное, был не прав. Мне жаль, что так получилось. Я виноват перед Чжу и Ляо. Но тебе все говорю начистоту. Я полностью тебе открылся, можешь быть уверен. Ты простишь меня? Давай выпьем! Если мы работаем вместе – каждую копейку будем делить поровну! Мы вместе сможем добиться многого!

Я был потрясен! Неужели Верблюд собирался на нас заработать? Получать откат за счет друзей? Но очевидно, что он раскаялся, раз рассказал мне об этом. Откровенность за откровенность. Я тоже рассказал ему о свой родной деревне, о детстве, о том, как был сиротой, как ходил в школу, как получил работу… Верблюд посмотрел на меня слезящимися глазами, похлопал по плечу и опять зарыдал.

– Брат, ты мне теперь как родной! Как же ты страдал! Отныне ты не один! У тебя есть я. Я твой настоящий друг!

Затем Верблюд спросил:

– Как зовут твою девушку? Мэй Цунь?

– Да. Мэй Цунь, – ответил я.

– А она красивая?

– Очень красивая и нежная.

– Что ты сказал, хочешь ей подарить? Розы? – уточнил он.

– Да. Абиссинские розы. Самые лучшие розы в мире.

– А что это такое? Где их взять?

Я рассмеялся:

– Не знаю. Я о них читал в книге. Какие-то импортные, наверное…

Верблюд похлопал меня по плечу:

– Знаешь что, брат? Я их для тебя найду. Вот клянусь! Как только у меня будут деньги, твой брат найдет тебе эти, как их… ах да, абиссинские розы! Расшибусь, хоть на край света за ними пойду, но у тебя будут эти розы. Из самой Абиссинии99 их сюда привезу!..

Когда мы учились в аспирантуре, Верблюд говорил на мандаринском диалекте лучше меня. Он очень хорошо его освоил. Но сейчас, когда был пьян, перешел на наречие своих родных мест – Ланьчжоу. В речи приятеля диалекты время от времени смешивались, что придавало нашей беседе особый колорит. Мне это нравилось. Речь приятеля меня покорила.

Однако до сих пор помню смутное чувство, которое испытывал в тот момент. Будто за парой его пьяных глаз следила еще одна пара – трезвая и очень бдительная. И разоткровенничался Верблюд не просто так, а потому что хотел очаровать меня своей открытостью, разговорить… Хотя, может быть, я заблуждался.

На следующий день я проснулся от жуткой головной боли, слишком много выпил накануне. Что делать дальше, не знал, и это меня беспокоило. Я пошел к Верблюду, но его в комнате не оказалось.

Тогда я отправился к себе и весь день провалялся в кровати. Чувства были противоречивые. Я образованный человек, проучившийся в общей сложности 18 лет, преподаватель университета. Как получилось так, что я живу как крыса в мокром подвале в Пекине? Это ужасно грустно.

Верблюд вернулся поздно. Он был взволнован. Ходил по комнате туда-сюда, тряся пустым рукавом.

– Мы с тобой совершили ошибку, – сказал он. – Все сделали неправильно.

Я недоуменно уставился на него. А приятель ткнул в меня пальцем и закричал:

– Угадай, где я был? Ходил на лекцию в Университет Цинхуа. Профессор На Ва родом с юга. Сейчас приехал из-за границы. Он рассказывал о теории инвестиций по книге профессора Уильяма Шарпа из Стэнфордского университета, что в Соединенных Штатах. И я прозрел, брат! Наше инвестиционное направление категорически неверно. Мы должны поехать на юг. На юг!

«Ну да, – подумал я, – конечно. Гениальное решение, Верблюд! У тебя просто талант находить выход из любой ситуации». Но вслух спросил о другом:

– Что ж ты меня не позвал на лекцию?

Верблюд не ответил. Он был одержим своей фантазией и продолжал бормотать:

– Неправильно. Все мы делаем неправильно. Так нельзя начинать. Нам надо ехать на юг. Юг – земля огня и наш источник богатства100…

Мысли приятеля путались, он перескакивал с одной идеи на другую, приплел сюда даже «Книгу Перемен». Я же тупо смотрел на него и вдруг громко осведомился:

– Сейчас?

Верблюд на мгновение замер и вернулся к реальности. Покачал головой:

– Нет. Сейчас мы не можем ехать. У нас совсем ничего нет. Ни гроша. Как мы поедем?

Вот о чем и речь! Без гроша в кармане, сидя в катакомбах, самое время говорить об инвестициях! Шутит он, что ли?!

А Верблюд неожиданно заявил:

– Сейчас я пойду и куплю нож. Это будет мое оружие. Я достану деньги! Лао Вань скользкий тип, мы должны защитить себя. Я добьюсь от него денег. Буду идти до конца!

Мне стало немного страшно. Я вдруг понял, что мой друг решил поиграть в плохого парня…

– Он же отправил нас с нашей работой? Думаешь, она ему еще нужна? – робко поинтересовался я.

– Брат, не бойся, – заверил Верблюд, – надо отстаивать свои права! Изменим то, что нужно, переделаем. Давай продержимся еще месяц. А там, если он опять не заплатит, будет уже совсем другой разговор.

Верблюд остановился. Но тут же заговорил снова:

– Как ошпаренные мы больше строчить не будем. Днем начнем посещать лекции по экономике в Пекинском университете и университете Цинхуа. А работать будем по ночам.

И мы снова взялись за работу, наши будни стали уже не так тяжелы, как раньше. Хотя жили мы еще в подвале, однако хорошо все распланировали. Днем бегали на лекции, слушали об акциях и ценных бумагах. Вечером приходили домой и продолжали писать опусы «Алиса» и «Американка». Доделали и те тексты, что написали Ляо Исянь и Чжу Кэхуэй, – вдвоем с Верблюдом мы довели до ума все 4 рукописи: правки удалось внести довольно быстро, тексты отдали Лао Ваню и сели ждать новостей.

А их все не было.

У Верблюда лопнуло терпение, он действительно купил нож и сунул его за пояс.

Через десять дней мой приятель принес тысячу юаней.

– Лао Вань сказал, что эксперт опять отклонил работу. Опять надо менять текст. Как думаешь, почему он это делает?

– Тянет время? Мы все исправили, что они хотели. Что еще менять?

– Вот и я о том же, – проворчал Верблюд. – Менять там нечего. Что это за «эксперт» такой? Он просто избалован деньгами! Что только не скажешь за деньги! Когда мы еще были студентами, подобных специалистов называли «экспертами по кирпичам»101, иероглифы плакали от подобных «профессионалов».

Шел июнь. На деревьях щебетали птички, установилась жаркая погода. Наше терпение было на пределе. И вдруг как-то раз Верблюд явился со стопкой книг:

– Вот что мне прислал друг из Ланьчжоу экспресс-почтой.

Поняв, что это за книги, я пришел в ярость! Подлюга Вань все-таки издал наши произведения. Тайно, тайком! А нам говорил, что их надо доработать. Настоящий скорпион!

Верблюд стиснул зубы:

– Это ему даром не пройдет!

На столе лежали четыре книги. Я открыл страницу с выходными данными одной из них. «Название: «Алиса». Соединенные Штаты Америки. Международное издательство. Размер страницы 1:32 печатного листа. Обложка: матовая». Выглядело все причудливо и очень по-западному. Вот то, что мы, «ловцы ножей»102, вчетвером наваяли. Какой стыд!

И вправду торговец Вань был очень хитер. Он знал, что мы все еще живем в Пекине, поэтому издал книги не в столице.

Верблюд взбесился. Он похлопал по ножу у себя на поясе и прорычал:

– Пошли. Возьмем книги и найдем эту собаку Лао Ваня. Пора свести счеты!

На удивление, я был совершенно спокоен.

– Ты действительно хочешь с ним бороться?

– А как же! Он нам должен денег! Денег, которые мы заработали. Если он не заплатит, я его убью!

– Сядь, брат Ло! – сказал я.– Давай я тебя еще раз спрошу: ты и вправду хочешь связываться с этим собачьим дерьмом?

– Брат, ты не понимаешь, – возбужденно ответил Верблюд. – Он мне столько всего наобещал и ничегошеньки не сделал! Сам ел мясо, а нам и косточки не бросил!

– Ну что, – уточнил я, – зуб за зуб?

Верблюд снова похлопал по ножу, заткнутому за пояс, и прошипел сквозь зубы:

– Глаз за глаз! Если он не отдаст деньги, я его зарежу!

– Подумай, брат Ло! У него столько бандитов, что мы против них? Неужели ради нескольких тысяч будем рисковать жизнью?

Верблюд тут же угомонился, проморгался и взял меня за руку:

– Да, ты прав, брат. Мы ведь хотим ехать на юг, и нам нужны деньги. Что же делать? Мы должны их получить. Как? Обмануть его!

Я молчал, сам бы до такого не додумался. Но мысль Верблюда, как только я его успокоил, завращалась совершенно в ином направлении.

– Не думаю, что этому торгашу удастся нас еще раз обвести вокруг пальца, – воодушевился мой приятель. – Сейчас мы с тобой разработаем план. Несколько планов. Один из нас – горяч, другой – хладнокровен. Мы обхитрим его!

И расположившись друг напротив друга, мы стали обдумывать варианты. Перед выходом Верблюд предложил:

– Брат, я заносчивый. Ты спокойнее меня. Когда заметишь, что я выхожу из берегов, дай мне сигнал. Давай установим код! Придумаем какое-то сигнальное слово. Как ты его скажешь, я остановлюсь.

Верблюд и вправду был горяч. А для успешного взаимодействия необходимо полное взаимопонимание. Можно, конечно, установить сигнал, но он тоже будет работать до определенного предела. Если дело зайдет слишком далеко, никакой сигнал не поможет. Однако попробовать стоило. И тут я вспомнил свою деревню и бескрайнюю желтую землю.

– Лао Цай! – сказал я. – Когда мне надо будет дать тебе сигнал остыть, я скажу: «Лао Цай идет».

– Кто такой Лао Кай? – поинтересовался Верблюд.

– Не Лао Кай, а Лао Цай. Неважно, кто он. Помни, как только я говорю «Лао Цай», тебе надо притормозить.

– Хорошо. Лао Цай, так Лао Цай!

– А если не поможет, скажу: «Лян Уфан идет». Это будет означать, что пора остановиться.

Верблюд дважды закатил глаза и дважды повторил:

– Лян Уфан, Лян Уфан. Значит, я далеко зашел.

– Наконец, если увижу, что надо немедленно все прекратить, я скажу: «Ду Цююэ» или «Лао Ду».

Верблюд пробормотал:

– Какой у нас странный код.

– Это все имена. Их легко запомнить. Кстати, прозвище Ду Цююэ – «Восемь шагов с разбитым сердцем». Имей в виду.

Верблюд обнял меня:

– Брат, я все запомнил. Это код только для нас двоих. Никому его не сообщай. В будущем, что бы ни случилось, куда бы мы ни уехали, это будет наш с тобой секрет!

– Хорошо, – кивнул я.

Выйдя из дома, мы были спокойны и уже знали, что делать. Сначала отправились на почту и обзвонили однокурсников, работавших в разных провинциях, чтобы узнать, не продается ли в их населенных пунктах книга под названием «Алиса». Проанализировав результаты звонков, я понял, что Лао Вань очень подлый человек. Он торговал нашими творениями почти по всей стране! Сложив цифры, нетрудно было сосчитать: он мог заработать на четырех наших опусах не меньше миллиона! Верблюд злился и ругался самыми последними словами!

Большие партии книг обычно перевозят поездом, что занимает много времени. Небольшие партии можно возить и автомобильным транспортом, доставка осуществляется в любую точку и может оказаться куда быстрее. Мы выяснили, что типография, где Лао Вань напечатал «Алису», располагалась в округе Тунсянь. Найти ее было несложно.

Затем мы начали незаметно следить за Лао Ванем. Узнали, что он купил новую машину и ездит теперь на «Пассате» совместного производства Германии и Шанхая стоимостью более 200 000 юаней! Значит, наш работодатель разбогател!

Нам также удалось выяснить, что как только у этого торгаша завелись деньги, он стал реже бывать дома. Своей «цитаделью» он сделал клуб «Синлинь». Вань любил роскошь, поэтому забронировал на постоянной основе номер в клубе и теперь жил там безвылазно. Мы следили за ним целую неделю и все о нем узнали.

У Верблюда был крутой нрав, и Верблюд был очень зол.

– Я жажду крови! – вынес он вердикт. – Я его убью.

Конечно, мы не собирались лишать торгаша жизни в прямом смысле слова, нашей целью было получить свои деньги. И как-то утром мы заявились к Лао Ваню в клуб «Синлинь».

Когда он увидел нас, будто даже воодушевился. Тут же попросил кого-нибудь заварить чай.

– Брат, – сказал он, обращаясь к Верблюду, – я не могу помочь, но и оставить тебя без денег тоже не могу. Однако редакторы все еще настаивают, чтобы вы доработали текст.

– Правда? – холодно поинтересовался мой друг. – Текст надо еще доработать?

– Да. Необходимо еще кое-что поменять, – кивнул Лао Вань.

– То есть мы должны переписывать текст, пока не умрем? Так? – спросил Верблюд.

На мгновенье Лао Вань растерялся, на лице его появилось выражение тревоги.

– Ты что, язык проглотил? – осклабился Верблюд. – Не только писать, но и говорить не можешь? Брат, достань то, что у тебя в сумке, и пусть покажет, что еще мы должны «доработать»!

Я достал книгу и с громким хлопком опустил ее на чайный столик.

Лицо Верблюда вспыхнуло, он закатал рукав:

– Глянь, что тут! Это случайно не тот роман, который мы должны доработать? Не его ли забраковали «эксперты»? Не ты ли говорил, что ни слова из этого текста нельзя использовать? Давай, посмотри хорошенько!

Лао Вань засуетился:

– Брат, ты так не волнуйся. Дай-ка мне посмотреть… – Он потянулся, взял книгу, изучил обложку и небрежно швырнул ее обратно на стол. Затем, почесав свою большую спину, закатил глаза: – Знаешь, брат, как это называется? Параллельный импорт. Произошла «утечка». Кто же это все сделал? Какой ублюдок? Дай подумать… Ага! Рукописи несколько дней находятся у редакторов, наверное, это они. Собаки! Решили на нас заработать и продать все в частном порядке! Но зачем? Они давно в этом бизнесе. Их знают. Зачем им рисковать репутацией? Нет-нет… А может, это… Сяо Цюй? Он направляет рукописи экспертам. Вот сукин сын! Хотя… нет, не думаю, что он решился на такое. Нужно проверить. Я сейчас же пошлю кого-нибудь за ним!

– Знаешь, – перебил Верблюд, – нельзя быть свиньей и притворяться тигром. Ты – свиное отродье! У тебя полный рот дерьма! Я видел бесстыжих людей, но такого бесстыжего вижу впервые! Я разорву тебя на части!

Лао Вань напустил на себя обиженный вид:

– Брат, сам подумай, зачем мне так поступать? Это правда утечка. Если я вру, пусть меня заломает дракон!

И тут в разговор вмешался я:

– Брат Ло, Лао Цай на подходе, – мне не хотелось, чтобы оппоненты перешли к угрозам. – Лао Вань, – я посмотрел на торговца, – брат Ло твой друг, а мы с тобой не друзья. И раз у нас ничего личного, давай поговорим по-деловому. Скажи прямо, где ты отпечатал тираж, с какой станции отправлял, какими партиями – оптовыми или мелкими, – в какие провинции и города ушел тираж. Давай, расскажи. Хотя мы все это уже знаем. Наши однокурсники по всей стране помогли нам. Мы можем копать и дальше, подумай об этом.

Лао Вань удивленно на меня уставился. Его движения выдавали внутренние метания. Торговец выпрямил спину и начал щипать себя за мочку левого уха. Затем, притворяясь спокойным, взял глиняную чашку, отпил глоток чая, поставил чашку на место и сказал фальшиво-примирительным тоном:

– Ну ладно! Хорошо. Я все знал. Да, ваши опусы были изданы. Но деньги конфисковали. Подождите, пока не поступят средства с новых продаж. А пока у меня есть предложение. 10 000 юаней за тираж, как минимум!

Верблюд побагровел, и хлопнул кулаком по столу:

– Твоя шкура жарится на сковородке, Лао Вань, а ты даже не знаешь, что горишь! Ты понимаешь китайский язык? Понял, во что ты вляпался? Давай драться: у тебя нож и у меня нож. Кто кого?

Я поспешно крикнул:

– Брат Ло, хватит, не паникуй. Скоро придет Лао Цай!

Конечно, торгаш не знал, что значат мои слова, и не понял, о ком идет речь. Он растерялся:

– Да неважно, кто придет… Раз денег нет, то их нет. Черт, хоть убей меня, хоть режь на куски, денег у меня нет. Идите в суд!

– Хорошо, – кивнул я, – не давай нам денег! Брат Ло, мы переживем, обойдемся! Но прежде чем уйдем, мы тебе, Лао Вань, кое-что расскажем: тебе не удастся больше на этом заработать. Я назову только три адреса: первый – небольшая контора на железнодорожном вокзале Пекина, второй – типография в округе Тунсянь на Восточной улице, дом 87, и третий – книжный склад «Вангуанфу» на Косой улице у хутуна Янгуай. Также я оставлю три номера телефона: один – Управления по борьбе с порнографией и незаконными действиями Пекинского муниципального бюро культуры, другой – Бригады по охране правопорядка Пекинского муниципального бюро печати и публикаций и третий – Пекинского муниципального бюро общественной безопасности. Ну вот, пожалуй, и все. Прощай!

В этот момент Верблюд внезапно вытащил нож и направил его прямо в сердце.

– Брат, ты иди, а я не пойду, – сказал он. – Я должен отомстить этому собачьему отродью. А ты в следующем году на празднике поминовения усопших сожги бумажную банкноту за меня, за своего брата103! – и Верблюд вонзил нож себе в грудь. По рубашке его мгновенно заструилась кровь.

Лао Вань оторопел. Я тоже находился под впечатлением, хотя и был готов к такой сцене. Мы договорились, что самое главное для нас – выбить из торгаша деньги. Поэтому купили бутылку томатной пасты, налили пасту в пакет и приклеили его к груди Верблюда. Но перед уходом приятель мой сорвал пакет «с кровью»:

– Брат, я думаю, кровь должна быть настоящая. Наше мошенничество он быстро раскусит. Все должно быть по-настоящему. Он должен увидеть кровь. Иначе он нас выгонит и ничего не даст.

Я согласился с Верблюдом. Но никак не ожидал, что дело так быстро дойдет до ножа. На моем друге была белая толстовка с короткими рукавами, и кровь вскоре сильно пропитала ее!

Я кинулся к приятелю:

– Брат, ты что делаешь! Зачем это? – Обернулся к Лао Ваню: – Его надо в больницу!

Сжимая рукоять ножа, Верблюд стиснул зубы:

– Иди, брат! Я умру здесь! Не за деньги, а потому что доверился негодяю. Мне жаль только своих товарищей. Простите меня. Я вас подвел. Я покончу с собой, чтобы искупить вину перед небесами.

Верблюд великолепно вжился в роль! Он и правда был слегка сумасшедшим! Нож вошел в его плоть больше, чем на сантиметр, а рука давила на рукоять все сильнее, стараясь вогнать острие поглубже. Я закричал:

– Брат Ло, одумайся! Лао Цай сказал, надо подождать еще 10 минут, он скоро будет!

К этому времени грудь Верблюда уже полностью была в крови.

Лао Вань, казалось, остолбенел, но вскоре осознал всю серьезность ситуации. Он понимал, если дело закончится смертельным исходом, слух дойдет до высших чинов, и тогда ему – конец! Он сцепил руки и произнес:

– Ну все, брат, ты меня убедил. Я столько лет в столице – и в первый раз вижу большего негодяя, чем я сам. Ждите.

Торговец ушел в смежную комнату, а через некоторое время появился оттуда с пачкой купюр и положил ее на стол.

– Здесь сто тысяч! – Он осторожно взглянул на Верблюда: – Этого хватит, чтобы залечить твою рану?

Я понял, что мы добились своего. И обнял товарища:

– Брат Ло, Лао Вань заплатил нам. Я вижу эти деньги своими глазами. Нож нельзя вытаскивать из раны, иначе тут же изойдешь кровью! Давай, поехали в больницу!

Взяв со стола пачку денег, я положил ее в сумку и стал выталкивать Верблюда из номера. Но тот отчаянно упирался, гневно кричал и плакал:

– Я не пойду! Не тяни меня, брат! Я что, делаю это ради денег? Нет! Я делаю это для защиты своего достоинства!

И все же мне удалось вывести друга на улицу. Когда мы наконец вышли из клуба «Синлинь», Верблюд вцепился в мою руку и прошептал: «Скорей, поторопимся!»

Я увидел, что он сильно побледнел и дрожал всем телом. Особенно сильно тряслись руки. Парень обмяк и повис на мне.

Мы сели в такси. Верблюд оглянулся и, тяжело дыша, спросил:

– За нами никто не гонится?

Я отрицательно покачал головой.

Такси повернуло за угол, и я сказал водителю:

– Вези нас в больницу!

Порез на груди Верблюда был глубиной больше трех сантиметров, и в отделении неотложной помощи ему наложили семь швов. Врач отметил, что моему другу повезло – он чуть-чуть не задел коронарную артерию! Вонзи он нож глубже, мог бы повредить внутренние органы.

После перевязки Верблюд прошептал мне на ухо:

– Брат, не волнуйся. Мой нож был простерилизован. Я его всю ночь держал в спирте.

Деньги мы наконец-то получили, но радости это не принесло. Верблюд был обмотан бинтами, как раненый солдат. Выйдя из ворот больницы, мы переглянулись. Взгляды были красноречивее слов.

– Как нас назвал этот прохиндей? – обратился ко мне Верблюд.

– Негодяи, – ответил я. – Но мы с тобой много читаем и знаем историю. Что мы вынесли из уроков старины? Помнишь, раньше в обществе ходила поговорка: «Просто негодяи не страшны. Страшны культурные негодяи!»? Это как раз про нас!

Слезы вдруг хлынули из глаз моего друга, он пробормотал:

– Брат, ты думаешь, мы подлые?

– Думаю, да, – вздохнул я.

Верблюд прослезился:

– Согласен, мы поступили низко, отныне никогда больше не будем делать ничего подобного.

Мы шли из больницы под сенью деревьев, и Пекин казался нам прекрасным городом. В июне здесь уже все утопает в цветах. Хотя было очень жарко, мы не испытывали дискомфорта. Настроение постепенно улучшилось. Мы нашли чистый ресторан с кондиционером, сели перекусить, взяли холодного пива и вновь почувствовали себя «культурными людьми».

После обеда поймали такси и отправились в наши катакомбы. Но не проехали и ста метров, как Верблюд вдруг скомандовал водителю остановиться.

– В чем дело? – поинтересовался я.

Не говоря ни слова, друг вышел из машины. И мне пришлось последовать его примеру.

Верблюд оттащил меня на обочину и прошептал:

– Нам нельзя возвращаться. Давай туда не поедем.

– Но мы же еще не выписались. Там наши вещи…

На лице Верблюда неожиданно возникло застенчивое выражение. Заикаясь, он сказал:

– Брат, давай не будем возвращаться, пока не найдем другой отель и не заселимся в него.

Я посмотрел приятелю в глаза. Взгляд его всегда был прямым, но в тот момент показался мне растерянным.

– Что случилось?

– Даже не знаю, как сказать, – промямлил Верблюд. – Язык не поворачивается…

– Ну раз начал – говори.

Приятель покраснел и с некоторым смущением произнес:

– Позавчера вечером, когда Сяо Линь была на дежурстве, я слышал, как ее рвало в туалете.

– Да тебе-то что до этого! – рассердился я. – Что ты возишься с этой толстушкой? Сдалась она тебе!

Верблюд поспешил объяснить:

– Чувак, да это я ей сдался! Все случилось чуть больше месяца назад. Мы оба были так несчастны. Я сидел в комнате и от тоски запел «Цветок», а она толкнула мою дверь и вошла…

Я был поражен! Даже в замызганных катакомбах, в крошечной комнатушке, разделенной фанерой с такими же 3-метровыми каморками, похожими на тюремные камеры, с такой слышимостью, что и малейший шорох отчетливо различим за соседней перегородкой, Верблюд исхитрился соблазнить женщину! Более того, он инвалид, у него только одна рабочая рука, чем он так привлек Сяо Линь?

– Ну, брат Ло, ты просто прирожденный ловелас! Давай решать, что делать. Надо придумать, как нам «подтереть» за тобой.

Тут Верблюд со всей силы стал бить себя ладонью по лицу.

– Твоего брата Ло надо выпороть. Он горшок с тухлым соусом. Да еще и тебя начал впутывать в свои делишки. Я виноват. Знаю, ты готов мне помочь, но я-то все равно дерьмо!

Что тут можно было сказать?

Наконец друг мой пришел в себя и немного успокоился. А когда мы нашли новый отель и заселились туда, Верблюд решительно отсчитал и отдал мне 50 000 юаней (спектакль с реальной кровью для Лао Ваня был разыгран великолепно!). Затем из своих 50 000 он взял 1000, положил в маленький конверт и сунул его мне в руку, попросив:

– Брат, пойдешь забирать наши вещи – передай это, пожалуйста, Сяо Линь. Хотя сумма небольшая, и неизвестно, беременна она или нет. Однако мы, мужчины, тоже несем ответственность. Прости, что втягиваю тебя во все это!

Я укоризненно покачал головой.

А Верблюд уже сменил тему:

– Мы идем на юг. Эти деньги – наш основной капитал, с которым мы будем покорять мир. Поэтому сейчас придется экономить. И не забывать, что за нами долг. Нам надо отдать брату Ляо и брату Чжу по 10 000. Долги необходимо отдавать! В будущем, как только встанем на ноги, мы вернем парням вдвое больше!

Я кивнул. Верблюд умеет создать торжественную атмосферу при любых обстоятельствах. Это меня в нем всегда восхищало.

На следующий день я украдкой вернулся в катакомбы, забрал вещи, уладил все формальности и долго-долго стоял у входа. Мы прожили в этой дыре более полугода. Это были очень тяжелые дни, которые, казалось, тянулись целую вечность. И вот, когда пришло время уходить, я почувствовал легкую ностальгию.

Тут меня окликнула Сяо Линь.

– Учитель У, вам тут письмо.

Я удивленно посмотрел на девушку:

– Мне? Не может быть!

– На конверте написано «У Чжипэн». Это же вы?

Я был в шоке. Боже, от кого письмо? Никто не знает, что я Пекине. Взяв конверт, я повертел его в руке:

– Обратного адреса нет…

Сяо Линь подтвердила:

– Да, анонимное.

Я задумался. А Сяо Линь, которая все еще стояла рядом, вдруг тихонько спросила:

– А где же учитель Ло?

– Он занят, – поспешно отозвался я. – Кстати, он тебе кое-что передал. Вот… конверт…

Она с тревогой спросила:

– Что это?

– Держи, – я всучил ей передачку от Верблюда.

Девушка взяла конверт и прошептала:

– Он больше не придет?

– Нет, он уехал на юг.

– На юг? – немного смутившись, спросила толстушка.

– Да, на юг, – подтвердил я.

Письмо, которое Сяо Линь передала мне, действительно было анонимным. И вы ни за что не догадаетесь, что было в том письме. Когда я открыл конверт, сам чуть не упал. По коже забегали мурашки, голова пошла кругом. Внутри лежала записка шириной в два пальца, написанная почерком моего дяди. И слова эти я прекрасно помнил из детства. Их было всего три: «Дайте ребенку молока!»