Читать книгу Лёд и Серебро - - Страница 15

Красное дерево гладкое и прохладное на ощупь. Она рисует указательным пальцем неровную линию на стенке гроба и, собравшись с духом, наклоняется. Губами она чуть касается кожи на лбу бабушки, и ей она кажется теплой. Хэвен отстраняется.

Конечно, ей кажется.

Мама стоит рядом с ней всю церемонию прощания, несколько раз в Хэвен пробуждается желание взять ее за руку, но тут же это желание исчезает. Она бросает взгляд на ее лицо, и не видит на щеках ни слезинки. Мама надела маску беспристрастия и до конца дня ее не снимет. Когда она делает так, Хэвен будто видит перед собой чужого человека. Ей должно было быть тяжело из-за этого, но справа от нее стоит Камилла, и она не отпускает ее руку. Пальцы девушки, влажные и горячие, крепко обвились вокруг ее запястья, и сейчас это единственный источник тепла для нее.

Церемония прощания долгая и утомительная, но усталости она не чувствует. Погода сегодня, не свойственная Стрэнджфоресту, – ни пронизывающего до костей ветра, ни снега, – все вокруг будто застыло, и даже воздух застыл, обволакивая тело Хэвен холодной пленкой. Голос священника – единственный источник шума – тихий и монотонный, и Хэвен кажется, что она впала в какое-то подобие транса. Раньше она до жути боялась кладбищ, но сейчас она ощущает некое подобие умиротворения. Будто то, что сейчас происходит, должно было произойти. Будто все происходящее было предрешено.

Внимание ее вдруг привлекает невысокое дерево рябины, затаившееся между черными костлявыми ветками в конце кладбища. Странное спокойствие отступает, она будто приходит в себя после обморока. Голос священника сразу начинает звучать громче. Они стоят на этом кладбище почти час, и этой рябины она не замечала. На мгновение у нее появляется желание сейчас же идти в конец кладбища, к рябине, но она тут же одергивает себя.

"Твоя бабушка умерла", – мрачно размышляет она. – "Ты должна была заплакать, но твои глаза сухие, как у твоей мамы. Скоро и твое сердце будет таким же черствым, как и у нее, верно?"

Клавдия умерла три дня назад, и за все это время Хэвен не проронила ни слезинки. После смерти Джеймса она задыхалась от рыданий. Когда родители сообщили ей о его смерти, этими словами они вставили нож в ее сердце. И каждый раз, стоило ей вспомнить о нем или услышать его имя, рукоятка ножа медленно поворачивалась вокруг своей оси. Сейчас же все было по-другому. Внутри нее не было пустоты. Нож остался, но он ассоциировался лишь с Джеймсом. Значит ли это то, что она до сих пор настолько сильно скорбит по нему, что в ее душе просто нет места для еще одного человека? Еще одной смерти?

Хэвен делает вдох.

Ее взгляд сам собой устремляется к рябине.

***

– Мне очень жаль, – в голосе Иви ни намека на жалость. – Что так произошло с твоей бабушкой.

Хэвен не особо заботит, жаль Иви или нет. Она улыбается уголками губ.

В отличие от Иви она пытается быть искренней.

– Все в порядке. Спасибо.

Молчание затягивается, Иви и Кэсси обмениваются многозначительными взглядами и…

– Мы хотели спросить, – Иви продолжает смотреть на Кэсси, будто заручаясь ее негласной поддержкой.

– Ты же теперь так близко общаешься с Камиллой, – она делает ударение на слово "близко". Фраза звучит насмешливо, и девушка даже не пытается это скрыть. – Вот мы и хотели… Ты не подумай ничего такого… Мы не собираемся распускать сплетни…

– Да брось! – отмахивается Кэсси. – Все и так знают.

Иви кивает.

– Да. И мы… Я повторяю, ничего плохого делать не хотим. Нам просто интересно, вот и все.

Она замолкает, и девушки смотрят на Хэвен выжидающе.

Хэвен вдруг ощущает внутри себя неприятное расширяющееся чувство… омерзение. Ее начинает мутить.

– Что Вы имеете в виду? – холодно спрашивает она.

Девушки недоуменно переглядываются.

– Подожди, – удивление в голосе Иви неподдельное. – Ты хочешь сказать, ты не знаешь, о чем мы говорим? Что она сделала?

В горле у Хэвен застревает ком.

– А что она сделала? – бросает она грубо.

Девушки снова переглядываются. На лице Кэсси играет самодовольная ухмылка. Она говорит жестко, отделяя каждое слово нарочито длинными паузами.

– Если честно, мы до сих пор не можем понять, как Тайлер может с ней встречаться после такого.

Тошнота поднимается вверх, к горлу. Слова даются Хэвен с трудом.

– Вы не знаете, о чем говорите.

– Прости, что?! – Кэсси смеется. – Это ты не знаешь, о чем говоришь. Твоя любимая Камилла не такая уж хорошая, как ты думаешь.

– Она шлюха.

Хэвен вскидывает на Иви возмущенный взгляд. Она растеряна. От нее она такого не ожидала.

– Это не так, – яростно возражает она.

– Да? Тогда спроси Камиллу. Спроси её про лето.

Хэвен никогда не любила заводить друзей, и сейчас она глубоко сожалеет о том, что нарушила свои принципы и подружилась с Иви. Она встает из-за стола и поспешно покидает обеденный зал.

Холодный воздух заполняет легкие. Она пытается отдышаться, как после пробежки, и взгляд сам собой устремляется к темно-зеленым вершинам сосен… Она снова чувствует это. Невероятно сильное желание быть там. Прямо сейчас. Почему каждый раз, когда ей тяжело, ее так тянет в лес?..

Она с трудом переводит взгляд на школьный двор. Ее некогда хорошие подруги тоже вышли на улицу и сейчас тихо перешептываются около главного входа. У Хэвен ноет в груди, когда она думает о том, что ей придется еще три урока терпеть их взгляды и перешептывания. Камилла заболела, и она сегодня совсем одна. Перед ее глазами неожиданно всплывает картинка: ее бледная рука с ободранным черным лаком и набухшими голубыми венами на багровой стенке гроба. Жизнь такая короткая… Она не собирается тратить ни секунды на переживания о людях, которые того не заслуживают.

Нет, с уроков она не ушла. С чего бы? В конце концов, то, что у Иви и Кэсси не хватает такта не ее проблема, и не ей из-за этого страдать, верно? Но все же на химии она никак не может сосредоточиться на теме, и весь урок не сводит глаз с Тайлера. Хэвен до крови закусывает губу.

Что сделала Ками?