Читать книгу Лёд и Серебро - - Страница 7

Четыре столетия назад…

Папа застывает в дверях, на его лице читается смесь эмоций, но основная из них – страх.

За ним появляется мама, и на ее лице застывает тоже выражение.

Ему четыре года, и он не понимает, чего они так испугались. Он с интересом разглядывает тарелки, чаши, кухонные ножи и свечи, будто на невидимых ниточках повисшие под самым потолком.

Потом отворачивается, и они с грохотом падают вниз.

***

Настоящее время…

Книга старая.

Страницы пожелтели и истрепались, в некоторых местах расползлись темные пятна от кофе. Она проводит кончиками пальцев по тонким страницам. Хэвен любит книги. Не то, чтобы она очень любила читать, она никогда не заставит себя прочесть что-то с телефона или ноутбука, даже что-то действительно стоящее, но книги – другое. Запах бумаги, ощущение приятного давления в руках, страницы между пальцами – это создает определенную атмосферу. Каждый раз открывая книгу, она погружалась в мир, отличный от реального.

Сейчас это именно то, что ей нужно.

Книгу ей дала медсестра, которая ранее угостила ее печеньем. Хэвен еще не дошла до середины, а уже поняла, чем все закончится. Это была незамысловатая история про молодого пирата и девушку из богатой семьи. Они влюблены друг в друга, и в конце, конечно, будут вместе.

Не то, чтобы книга была ей очень интересна, но это лучше, чем сидеть, уставившись в стену перед собой.

Хэвен перевернула страницу. Первая часть книги, почти полностью посвященная детству героев, закончилась, и вторая начиналась со слов, выделенных жирным шрифтом, будто автор хотел показать, что они значат больше, чем кажется на первый взгляд.

Штиль бывает перед бурей.

Штиль бывает только перед бурей, так сказала бы Клавдия. Ее детские воспоминания о бабушке были мимолетными, они как пожелтевшие листья срываются с дерева от легкого ветра, улетали из ее головы, стоило ей только дотронуться до них. Они не были четкими или яркими, в некоторых из них она даже не была уверена. Она не могла закрыть глаза и представить их как фотографии в альбоме. Скорее она видела их кусочками, как детали несобранного паззла.

Но эти воспоминания все же жили в ее голове, и все же она их помнила.

Хэвен с интересом рассматривает свои пальцы. Под водой они кажутся больше, чем есть на самом деле. А если высунуть руку на поверхность, то осевшие на ней капли воды будут блестеть и переливаться в искусственном свете, как множество звездочек. Она, затаив дыхание, вертит рукой. Ее белая кожа – земля, просвечивающиеся под ней мелкие голубые вены – реки, а капельки воды – сверкающие волшебные цветы. Они могут изменять цвет в зависимости от того, под каким углом на них падает свет.

Или же нет.

Ее рука – ночное небо (оно белое, а не черное, каким должно быть, потому что оно из волшебного мира), а капельки воды – созвездия или Млечный путь.

Она так увлечена своими фантазиями, что не сразу замечает, как чужая ладонь аккуратно ложится на ее голову. Еле касаясь пальцами — будто она из хрусталя и бабушка боится ее разбить слишком резким движением – Клавдия гладит ее волосы от основания лба до прилипших к плечам мокрых кончиков, смотрит на нее так ласково как не умеет ни папа, ни мама и говорит вполголоса:

- Да, милая, я знаю, ты – целая Вселенная.

Книга захлопывается и с грохотом падает на пол. Хэвен машинально бросает взгляд на больничную койку, а потом раздраженно фыркает и запускает пальцы в волосы. О чем она думала? Что бабушка проснется?

Она не спит.

Одна только мысль о том, чтобы поднять книгу, вызывает тупую боль под черепом.