Читать книгу Лёд и Серебро - - Страница 16

Мама была бы недовольна. Она посмотрела бы на нее самым своим строгим взглядом и сказала, понизив голос до шепота для большего эффекта: «не твое – не трогай».

"Смотря, с какой стороны посмотреть", – ответила бы Хэвен.

Она не считает, что делает что-то неправильное. Скорее, с самых похорон она уверена, что должна это сделать. Бабушка была бы не против, она знает. Она долго стоит в дверях, размышляя над тем, с чего начать, но в голову ничего не приходит. Все, что она знает, так это то, что она хочет узнать о ней больше. О Клавдии. О своей родной бабушке. Возможно, так она найдет ответы хотя бы на некоторые из своих вопросов. Хэвен оглядывает комнату. Кажется, она совсем не изменилась за одиннадцать лет, также как и сама Клавдия. Выкрашенные потускневшей от времени молочной краской деревянные стены, высокий платяной шкаф с диковинными птицами в углу, огромная кровать из дуба с большим количеством цветных подушек и масляные картины на стенах: кувшинки – желтые, белые, бледно-розовые. Как же нужно было любить кувшинки, чтобы украсить ими всю свою комнату?! На тумбочке возле кровати Хэвен видит наполовину засохший белоснежный цветок и размышляет о том, где бы раздобыть свежую кувшинку. Бабушке бы это понравилось. Только вот где?.. Где Клавдия вообще умудрилась купить кувшинку в конце января? Не раздумывая, она ложится на кровать, и тело сразу тонет в мягкой перине. Хэвен закрывает глаза и потягивается на постели, и вдруг в ее бок упирается что-то жесткое. Она шарит рукой по атласному покрывалу и выуживает из-под горы подушек черный прямоугольный предмет.

Книга.

Она с интересом рассматривает находку.

Книга очень старая. Толстый черный переплет, страницы пожелтели и помялись, оборваны по краям. Она аккуратно открывает книгу, боясь испортить. Бабушка оставила ее здесь, значит, она имела для нее большое значение. На первой странице, в левом нижнем уголке мелким красивым почерком выведено: «дневник».

Так это дневник! Хэвен переполняет восторг и нетерпение – если это дневник бабушки…

Но стоит ей перелистнуть страницу, приятное предчувствие сменяется разочарованием – первая запись начинается со слов: "13 мая, 1654". Она с раздражением захлопывает дневник, потеряв к нему всякий интерес. Клавдия всю жизнь посвятила изучению истории и раскопкам в Стрэнджфоресте, ее дом был завален различным древним хламом, она буквально расставляла его повсюду… Но не это. Хэвен снова открывает дневник. Это она не выставила напоказ, а держала поближе к себе.

Хэвен пробует наощупь тонкие хрустящие страницы. Она хотела бы иметь такой же красивый почерк. Не то, что ее каракули. Ее вдруг охватывает ощущение дежавю. В детстве их любимой игрой с Ками было расследование. Они изображали детективов, бродили по дому, искали улики… Про себя она улыбается. Почему она раньше никогда об этом не вспоминала?

Закрыв дверь в комнату, она забирается на высокую кровать, удобно устраивается среди подушек и открывает первую страницу.

13 мая 1654

Не могу поверить, что сегодня мне уже двенадцать! Мама говорит, что я достаточно выросла, чтобы больше помогать ей с моими младшими братьями и сестрой. Мои подруги ненавидят сидеть с детьми, а я очень люблю Стивена, Малкольма и Ивонн. Играть с ними для меня намного веселее, чем общаться с соседскими девочками. Они только и могут, что говорить о мальчиках, да о своих волосах.

16 мая 1654

Сегодня произошло кое-что, что так меня расстроило, что я почти ничего не смогла съесть за ужином несмотря на то, что мама приготовила мой любимый пирог. До сегодняшнего дня я думала, что у меня есть лучшая подруга. А сегодня утром оказалось, что все секреты, которые я ей рассказываю, она говорила другим девочкам. Не могу понять, как Вера могла так со мной поступить. Наверно, я никогда больше не смогу доверять кому-то…

Хэвен падает на кровать, не сдержав раздраженный смешок. Серьезно? Бабушка так тщательно хранила вот это? Дневник какой-то глупой девчонки с ее скучными детскими рассуждениями?

Не может быть такого! Она возвращается к чтению.

…Вера извинилась. Нужно иногда прощать людей, я так думаю. Мы снова друзья, я этому очень рада…

…Малкольм заболел, всю ночь он плохо спал и был такой горячий! Мама качала его на руках, но ему лучше не стало. Тогда отец позвал Вейлу, она заварила много разных трав в большом котле и приготовила отвар. Мама дала Малкольму выпить его с ложечки, не знаю, как он это выпил, оно очень неприятно пахло… Но сейчас утро, и ему стало намного лучше. Вейла настоящая волшебница!..

…Я сказала ему, что не хочу, но он все равно поцеловал меня. Фу, это было так противно! Никогда больше не буду целоваться с мальчиками…

Хэвен перелистывает страницу за страницей. Читать это больше не в ее силах. Но она все же надеется найти нечто стоящее. Неизвестной девочке исполняется тринадцать, а стиль написания все тот же, детский, и ничего интересного в ее жизни не происходит. Она доходит до середины и останавливается. Дальше идут желтые пустые листы. Видимо, дневник вести ей надоело.

«И Слава Богу, – с сарказмом размышляет Хэвен, – писать мемуары не самая сильная твоя сторона…»

Она перелистывает один лист, второй, третий и....

Почерк такой же аккуратный, но буквы больше, края немного заострены.

3 июля 1659

Сегодня мой день рождения. Мне семнадцать, мне подарили столько подарков мама и друзья, что и не сосчитать! Но, если честно, мне они не нужны. Из них мне дорог лишь один. Я пообещала, что он всегда будет со мной, и так я и сделаю.

Он такой красивый. Серебряная роза, а вокруг нее шипы. Это самое красивое украшение, которое когда-либо у меня было. А еще на нем выгравировано мое имя.

20 июля

…с Верой я больше не заговорю. Я знаю, то, что она сказала, говорят все. Да она, вероятно, в полной мере и не осознает значения своих слов. Я знаю, на самом деле ей просто страшно. Но ее страх не оправдывает ее поведения. Ее слова не оправданы тем, что все говорят также. Потому что я знаю: все не правы. Он этого не заслуживает…

2 октября

…мы еще никогда не заходили так далеко в Лес. Я бы никогда не пошла туда одна, но с ним мне не страшно заблудиться. Мы нашли огромную поляну, полную красивых цветов. Прости, мой Дневник, но я не хотела возвращаться…

7 ноября

Скоро наша свадьба с Бьерном… Всего через четыре месяца. Каждое утро я молюсь о том, чтобы этот день никогда не настал. Я не стану его женой, не стану ему принадлежать. Он сказал, что сделает все, чтобы это предотвратить. И я ему верю…

14 ноября

…мне не нравится слово "любовь". Оно неверно истолковывает то, что я хочу сказать тебе, мой дорогой Дневник. Я люблю маму, Стивена, Ивонн, люблю Малкольма, хоть его больше нет после той ужасной болезни. Я люблю Веру, хоть и изредка злюсь на нее. А его… Нет, его я не люблю. То, что я чувствую… Это слишком… Я не могу подобрать слов… Подходящих слов я не знаю. А, может быть, их и вовсе не существует.

27 декабря

Сегодня ночью мне снился ужасный сон. Словно я стою на краю Озера… Стою и не могу пошевелиться. Я так боюсь упасть вниз, в холодную воду… И тут я слышу его голос, он зовет меня, я оборачиваюсь и вижу его… Но я вдруг понимаю, он слишком далеко. Я не могу дотянуться до его руки. Я падаю. Кричу, но крика своего не слышу. Я знаю, сон этот вещий, верно? Может, и наяву я упаду…

15 января

Я люблю его. Я люблю его. Люблю, люблю, я дышать без него не могу. Я тону каждый раз, стоит мне заснуть. Я каждый раз успеваю вынырнуть на поверхность и вдохнуть воздух в самый последний миг… Но так не будет всегда. Когда-нибудь я не успею вынырнуть. И тогда я задохнусь.

Хэвен делает глубокий вдох и поворачивается к окну, но там ничего нельзя рассмотреть за белым столпом снега. Она снова переводит взгляд на дневник. Это не конец. Она трогает сухие заостренные концы оборванной бумаги. В некоторых местах страницы дневника вырваны. Сделала ли это сама девушка? Или же кто-то другой? Кто бы это ни был, он явно не хотел, чтобы дневник дочитали до конца.

Хэвен откидывается на гору бабушкиных подушек. На выкрашенном молочно-белой краской потолке, прямо над ее головой, змеей ползет тонкая ломаная трещина. Хэвен по непонятной причине становится интересно происхождение трещины. Ей в голову приходят различные мысли, и одна из них – что недолгая жизнь неизвестной ей девочки в какой-то момент внезапно треснула так же, как и потолок в комнате Клавдии. Так же внезапно, как оборвалась жизнь бабушки. Хэвен снова чувствует подступающий к горлу ком и затягивающийся узел в животе, как на кладбище, когда она не могла оторвать глаз от одинокой рябины, как в больнице у постели Клавдии, как когда папа стоял около нее, парализованной после наркоза, но ему не было до нее никакого дела, как когда человек в лесу обернулся и она встретилась взглядом с зелеными глазами Джеймса…

Она сворачивается клубочком на кровати Клавдии и заворачивается в пушистое одеяло как зародыш в животе матери. Ком в горле поднимается выше, но Хэвен делает глубокий вдох, и вроде бы все проходит. Она думает о том, что хотела бы узнать, что произошло с этой девочкой. Потому что… Ей стало ее жалко? Она закрывает глаза. Или же она просто жалеет саму себя.