Читать книгу Страна, которую придумал я. Или которая придумала меня - - Страница 11

Новый день – новые встречи, новые истории. Сегодня меня ждёт маленькая деревушка на западном побережье острова. Старое нивхское поселение, одно из немногих, где ещё теплится очаг этой древней культуры.

Проводником моим становится Владимир – местный охотник и рыбак, потомок нивхских старейшин. Он ведёт меня по узким улочкам, рассказывает о своём народе.

– Нивхи – мы дети природы, – говорит он, поправляя ярко-красный традиционный халат. – Веками жили в гармонии с землёй и морем. Учились у них, уважали их. Охотились и рыбачили – но всегда знали меру. Брали ровно столько, сколько нужно для жизни.

Он вспоминает легенды и сказки, которые слышал от деда и отца. О могучем Эндури – хозяине моря, дарующем удачу смелым. О мудрой Нивх-миф – матери-земле, защитнице всего живого.

– Мы и сейчас в них верим, – улыбается Владимир. – Не так слепо, как раньше, но верим. Потому что знаем: без уважения к природе, к духам Сахалина – здесь долго не проживёшь. Земля обидится, накажет.

Он сам – воплощение этой мудрости: неторопливый, основательный, крепко сбитый. Лицо обветренное, руки в мозолях и шрамах. Но глаза – молодые, яркие, смеющиеся. В них – вся живость нивхского народа, вся его стойкость и любовь к жизни.

– Вы, русские, часто удивляетесь: как мы тут живём? Далеко, холодно, неуютно. А нам хорошо. Потому что мы – часть этой земли. И уехать отсюда – всё равно что от сердца своего отказаться.

История Владимира, его семьи – история всего Сахалина в миниатюре. Переплетение наций и культур, упорное выживание в суровых условиях, глубокая, почти мистическая связь с родной землёй.

Мы сидим с ним на высоком обрыве, смотрим на серые тихоокеанские волны. Владимир курит самокрутку, изредка роняя тяжёлые, веские слова. О нивхских промыслах, об оленеводстве, о своих детях и внуках.

– Они уже по-другому живут, – вздыхает он. – В города подались, русскими стали. Но корни-то помнят. Тянет их сюда, к истокам. Я знаю – будут приезжать. Будут землю беречь, заветы предков хранить.

Глядя на него – спокойного, уверенного – веришь: да, будут. Не дадут угаснуть этому очагу. Сохранят и передадут новым поколениям – и заветы, и сказки, и сам дух Сахалина, его особую островную магию.

Прощаемся тепло, как старые друзья. На прощание Владимир дарит мне амулет – вырезанную из кости касатку.

– Это Эндури, хозяин моря, – улыбается он. – Пусть хранит тебя на всех дорогах.

А дороги мои ведут дальше – по неизведанному Сахалину, по лабиринтам его человеческих судеб. Каждая встреча – как подарок, каждый разговор – как сокровище.

Новый герой моей истории – егерь сахалинского заповедника Сергей Иванович. Высокий, седой, с пронзительным взглядом серых глаз. Голос негромкий, но проникающий в самую душу.

– Тайга – она ведь как мать, – говорит он, вглядываясь в зелёное море сахалинских сопок. – Всё понимает, всех принимает. Заблудишься – выведет. Устанешь – даст приют. Только слушай её, чувствуй.

Сергей Иванович в тайге – как рыба в воде. Знает каждую тропку, каждый ручей. По следу зверя угадывает, по полёту птицы погоду предсказывает.

– Меня ведь тайга сызмальства воспитала, – улыбается он, раскуривая трубку. – Дед был охотником-промысловиком, отец – лесником. С пяти лет с ними в тайгу ходил, науку постигал.

Эта наука непростая, не каждому даётся. Нужно терпение, трудолюбие. И главное – чувство единства, общности со всем живым. Зверя понимать, птицу слышать. Стать частью природы – мудрой, вечной.

– Бывает, конечно, и тяжело, – вздыхает Сергей Иванович. – Зимой, в стужу да в буран. Или осенью, в распутицу. Идёшь по колено в грязи, продрогший, усталый. Кажется – всё, нет больше сил.

Но тайга, говорит он, в такие моменты всегда поддержит. Ветви заслонят от ветра, звери тропу укажут. Только не сдавайся, верь в себя и в мать-природу.

– А если веришь – тайга обязательно вознаградит, – улыбается егерь. – Красотой своей несказанной, чудесами живыми. Увидишь рассвет над сопками – дух захватывает. Или разговор лосей брачный услышишь – до слёз пробирает!

Слушаю Сергея Ивановича – и будто проживаю его жизнь, прохожу его тропами. Вот он – совсем мальчишка, впервые выходит с дедом на охоту. Глаза горят, сердце бьётся от восторга и страха. А вот – уже зрелый мужчина – спасает лосёнка, увязшего в болоте. Тащит на себе, выбиваясь из сил, но не бросает.

И каждая история – как притча, как урок мудрости. О правильной жизни в согласии с миром, с собой. О милосердии и мужестве, о стойкости и доброте.

– Тайга, она ведь любого принимает, – говорит Сергей Иванович на прощание. – И благородного, и подлеца. Но только с благородным делится сокровенным, только его делает лучше и сильнее.

Вот оно, сахалинское откровение – от егеря, хранителя тайги. Принять каждого, но воспитать в каждом самое светлое, самое достойное.

Благодарю Сергея Ивановича, обещаю беречь тайгу и учиться у неё. А в сердце – тепло и покой. От встречи с настоящим человеком, крепко спаянным с родной землёй, верным её заветам.

Вечереет. Я вновь в своём номере – с ворохом образов и звуков. Окунаюсь в них, закрываю глаза – и вижу лица моих новых друзей. Владимира и Сергея Ивановича, Анны Петровны и Николая, многих других.

Лица Сахалина. Очень разные – но удивительно схожие. Обветренные, немногословные – и бесконечно родные. Хранящие печать здешних мест, отсветы непростой истории.

Засыпаю – и уже вижу во сне сахалинскую тайгу, нивхские легенды, привольные сопки. И тихо-тихо, будто из глубины, звучат слова Владимира: «Мы – часть этой земли. И уехать отсюда – всё равно что от сердца своего отказаться».