Читать книгу Большинство всегда ошибается. 2024 - - Страница 13

Мне на тот момент исполнилось восемнадцать лет. Мой отец работал на небольшом предприятии по производству перьевой набивки для матрацев и превратился за двадцать лет во вполне добропорядочного немца. Мама работала в частной фирме по торговле электрическим оборудованием. Она была очень набожна и часто посещала церковь. Приучить меня к христианству ей так и не удалось, и она постепенно бросила это занятие. Прогрессивная часть молодежи, к коей относился и я, с большим недоверием относилась ко всем молитвам и причастиям. Меня, например, гораздо больше интересовали устройство Вселенной и непредсказуемость окружающего мира на основе квантовой теории, прародителями которой были мои кумиры Макс Планк и Альберт Эйнштейн.

Авторитет Гитлера среди молодежи был огромный. Он внушал надежду на великое будущее моей страны как наиболее цивилизованной и прогрессивной. Возрождение империи считалось единственным возможным решением всех политических и экономических проблем. Мы свято верили в светлое будущее и старались быть нужными своей стране и родине. Это был патриотический расцвет, когда народ с надеждой и верой готов был идти со своими лидерами для построения более правильного и свободного общества на основе социальной справедливости и веры в великую Германию.

Из речи 10 сентября 1934 года в Нюрнберге:

В сердцах молодежи не будет более места для предвзятости, непомерного самомнения и надменности, коими отличались некоторые слои общества предыдущих поколений. Потому что наша нынешняя молодежь имеет равные возможности в жизни, вместе марширует, вместе поет песни нашего Движения и Отечества и верит в Германию, принадлежащую только ей.

Из интервью 18 октября 1933 года в Берлине:

То, что немецкая молодежь вновь обрела чувство чести, наполняет мое сердце радостью.

Я был молод и многого не видел, я не понимал, что слепое верование в своих вождей может привести к трагедии, я не знал, что излишний патриотизм не делает человека, любящего свою родину, лучше, а скорее делает его слепым и возвышает в собственных глазах над другими народами. Что вообще может понимать молодой человек в восемнадцать лет, чей ум еще не отпустили воспоминания о романах про рыцарские поединки и восстания Спартака. Я перечитывал Фауста и надеялся хоть что-то значить для страны в будущем. В свободное от учебы время я занимался спортом и ходил на свидания с девушками. Иногда подрабатывал на разгрузке грузовиков. Я увлекался боксом, иногда играл на аккордеоне смешные мотивы и даже пытался писать стихи. Конечно, я слышал, что проводились какие-то репрессии, кого-то арестовывали, даже запрещали книги, но это была работа по борьбе с врагами. Сильная и независимая Германия была невыгодна другим странам, и они пытались поработить нас, введя ее в экономическую зависимость. Так говорили вокруг. Об этом писали газеты и рассказывало радио. Других источников тогда не было. Конечно, сегодняшнему поколению трудно понять, что любая информация, которая хоть как-то порочила власть, не доходила до простых людей. Мы твердо знали, что Германия развивается и обязательно станет великой, а незначительное меньшинство, порочащее нашу страну, рано или поздно смирится с поражением и победой высшей справедливости. Лично я не стремился в армию и, честно говоря, не понимал до конца, почему мы должны воевать, но я всегда знал – это необходимо, чтобы выжить и вновь стать великой державой, чьи интересы нельзя будет игнорировать на мировой арене.

Историческая справка

В 5:40 1 сентября 1939 года Гитлер выступил перед войсками с прокламацией: «Польское государство отказалось от мирного урегулирования конфликта, как это предлагал сделать я, и взялось за оружие… Чтобы прекратить это безумие, у меня нет другого выхода, кроме как отныне и впредь силе противопоставить силу».

Из речи в рейхстаге 1 сентября 1939 года:

Как всегда, я пытался мирным путем добиться пересмотра, изменения этого невыносимого положения. Это – ложь, когда мир говорит, что мы хотим добиться перемен силой. <…> Таким же образом я пробовал решить проблему Данцига, коридора и так далее, предлагая мирное обсуждение проблем. <…> В разговоре с польскими государственными деятелями я обсуждал идеи, с которыми вы знакомы по моей последней речи в рейхстаге. <…> Нет на свете ничего более скромного и лояльного, чем эти предложения. <…> Эти предложения были отвергнуты. Мало того, что ответом сначала была мобилизация, но потом и усиление террора и давления на наших соотечественников. Депутаты, если бы германское правительство и его фюрер терпеливо бы сносили такое обращение с Германией, то заслуживали бы лишь исчезновения с политической сцены. Однако неправ окажется тот, кто станет расценивать мою любовь к миру и мое терпение как слабость или даже трусость. <…> Эти предложения о посредничестве потерпели неудачу…

Культ личности Адольфа был отличительной чертой Германии (1933—1945), который зародился в 1920-х годах. На основе принципа фюрера о том, что лидер всегда прав, провозглашенного пропагандой и подкрепленного успехом самого Адольфа Гитлера в решении экономических проблем Германии, его «бескровными» победами во внешней политике до Второй мировой войны и его быстрыми военными успехами в Польше и Франции, он в конечном итоге стал центральной фигурой во всей стране. Миф о Гитлере как о непогрешимом многогранном гении с героическими, почти сверхчеловеческими качествами приближался к обожествлению. Он использовался как инструмент для объединения немецкого народа вокруг личности, единого мнения и общей цели.

Если бы меня призвали в армию в начале войны, я бы, конечно, не посмел отказаться и счел бы своим долгом защищать интересы страны, но меня призвали только в 1944 году, когда Германия терпела поражение. Я не мог допустить, чтобы чужой постучался в мой дом. Мне уже было неважно, кто виноват, а кто прав. Так меня учили, и другого выхода для себя я не видел, поэтому я был даже рад, что судьба подготовила мне такое испытание. Сражаться за свою землю – святая обязанность любящего и уважающего свою страну патриота. Так я тогда думал, и как сильно я ошибался. Я не понимал и невольно старался не замечать, что происходит на самом деле. Я не знал, сколько горя и боли наш народ принес другим народам. Я был слеп, потому что был глуп. Не любая власть ведет свой народ к процветанию, благополучию и независимости. Всегда обычные люди расплачиваются за ошибки, придуманное величие и амбиции своих правителей.

Я погиб в возрасте двадцати пяти лет при обороне города-крепости Кенигсберг в 1945 году. Мой знакомый из России погиб, защищая Сталинград, в 1943 году. Мы оба защищали свою родину. А может быть, нет? Может быть, не родину? Может быть, не такие уж разные наши родины, чтобы убивать друг друга? Свою наивность и ошибки, свою глупость и неспособность думать самостоятельно я бы наверняка осознал, но я не успел.

Из воспоминаний Владимира Этуша (народный артист СССР, участник ВОВ):

Я должен был отконвоировать пленного в штабную избу. Пока мы шли, он все просил: «Не стреляйте в меня!» А тогда ведь человеческая жизнь ничего не стоила. Так вот, привел я этого немца в командирскую избу… Оставил я своего немца там и уехал с поручением. Вернувшись ночью, увидел следующую картину: на единственной железной кровати примостился мой немец, рядом с ним другой немец, которого поймали уже без меня, у них в ногах поперек кровати лежал начальник химической службы полка, на полу возле кровати спал ничком начальник разведки, а на его попе покоилась голова третьего пленного немца. Над всем этим возвышался часовой, который тоже спал, сидя на стуле. Стояла полная тишина, словно и нет никакой войны. И я вдруг подумал: здесь лежат смертельно уставшие от войны люди. Нет на земле никаких русских, немцев, евреев, голландцев. Есть просто люди, которые воюют, которые терпят, которые боятся и которых заставили стрелять друг в друга.