Читать книгу Альфа Браво - - Страница 21

После неудачной попытки с Филом и Синоптиком пираты, слегка ужесточив методы убеждения, перекинулись на Бишопа и Крекера.

Голова у Крекера по-прежнему болела и кружилась, то и дело возникала тошнота и закладывало уши, но Захар не посчитал это уважительной причиной для переноса «разговора». Видит, слышит, понимает, говорить может – этого достаточно.

Однако и электромонтерский мегаомметр не смог заставить ребят сделать то, чего пираты так упорно добивались. Процедуру контролировал Захар, мягко убеждая Крекера почти теми же словами, что и Фила, взывая к его логике, пока Оскар с легко читаемым на лице удовольствием наяривал ручку динамо-машинки, наслаждаясь каждой секундой мучений Бишопа. Напряжение поступало через раздвоенный провод к маленьким «крокодилам», которые, раскрыв свои крохотные зубастые пасти, цепко держались за большие пальцы жертвы, за вкусную живую плоть. Мышцы, от боли скрученные в жгут, горели огнем – огнем неровным, вспыльчивым, злым, – но Бишоп изо всех сил сдерживал крик, не желая доставлять пиратам еще больше удовольствия.

Крекер в отчаянии и полнейшем бессилии наблюдал за пыткой, но поделать ничего не мог: Бишоп строго ему запретил. Во время коротких передышек Бишоп через силу выдавливал из себя, обращаясь к Крекеру, чтобы тот не смел подчиняться указаниям пиратов, не прикасался к лежащей на столе рации, не позволял запудрить себе мозги. Оскар, не дожидаясь приказа главаря, тут же принимался залихватски крутить ручку, затыкая пленнику рот. Он был готов наяривать хоть до завтра, так сильно занимал его этот процесс, но Захар останавливал его и просил действовать полегче.

Через полчаса пытка наскучила Захару. Он вытащил пистолет, встал за спиной у прикованного к столу Крекера и приставил дуло к его виску.

– Почему-то мне кажется, что вы считаете мои слова об убийстве блефом. Я надеюсь, что ошибаюсь, ибо это неуважение с вашей стороны. Леонард? Взгляни на меня.

Совершенно измученный командир, тяжело дыша, поднял голову и с ненавистью, наэлектризованной не меньше, чем провод, которым его пытали, посмотрел Захару в глаза.

– Ты меня слышишь?

В ушах стоял шум, но пленник слышал все, что говорил этот полоумный садист. Перед глазами вспыхивали белые искры, мозг тяжело ухал в черепной коробке – вот-вот со взрывом выплеснется наружу.

– Артур в любом случае окажется у нас. Умрет ли кто-нибудь при этом, решать только вам – в данную минуту тебе, Леонард. Прошу, не проверяй меня, не заставляй его убивать. Это будет бессмысленная смерть.

Крекер чувствовал прикосновение металла к виску и боялся пошевелиться. Сердце испуганно отстукивало морзянкой сигнал о помощи, и взятому на мушку пленнику казалось, что этот стук слышат все присутствующие. В животе что-то беспокойно ворочалось, причиняя тягучую боль, как всегда бывало, когда Крекер испытывал ужас. Но когда взгляды друзей встретились, он сразу забыл про себя. В глазах Бишопа было столько борьбы, столько ярости и боли, что под воздействием этого сокрушительного вала Крекера едва не отбросило назад. Он почти физически ощутил мучения товарища, поставленного перед тяжелым выбором. Бишоп не хотел смерти друга, но меж тем сознавал последствия для Арчи, если пираты заполучат его. Если? Как сказал Захар, они в любом случае заполучат мальчика.

– Леонард, я ведь застрелю его. Если и это не убедит тебя, я приведу Антона и убью его. Потом Фила. Сколько друзей ты готов потерять, прежде чем наконец сделаешь то, о чем я прошу? Хочешь остаться в полном одиночестве? Неужели ты и правда готов пожертвовать друзьями в борьбе ни за что?

Бишоп сидел на стуле, тяжело обмякнув и сильно прогнувшись в спине, как дряхлый старик. Только перекладины по бокам стула и обрывки кабельного шнура, которыми зафиксировали его руки, не давали ему упасть на пол. Он из последних сил направлял импульсы мозга на то, чтобы непослушными пальцами сжимать подлокотники и удерживаться на месте, но все равно чувствовал непреодолимое земное притяжение, исходящее от пола.

Взгляд Бишопа никак не мог остановиться на одной точке, а подозрительно влажные глаза блестели в полумраке хижины.

– Прими правильное решение, пока не поздно, – мягко убеждал Захар, не отрывая испытующего взгляда от несчастного пленника. Никакое чувство вины из-за нависшей над другом угрозы смерти не могло сравниться с теми муками, которыми были полны глаза Бишопа, а потому Захар не спешил спускать курок пистолета.

– Я это сделаю… – вдруг подал голос Крекер. Слова прозвучали глухо, почти безжизненно.

– Сделаешь? – уточнил Захар без удивления.

– Да…

Захар обошел стол и уселся на свое место напротив Крекера. По правую руку от него сидел Бишоп. Пират хотел видеть глаза ребят: как они теперь будут смотреть друг на друга?

Оскар поднес рацию к губам прикованного Крекера.

– Говори, – хрипло приказал он и зажал кнопку.

Крекер неуверенно глянул на товарища. Он боялся его ответного взгляда, боялся увидеть разочарование, презрение, ненависть и отвращение – всё, чем одаривают предателя. «Я не предатель, Леонард, слышишь? Ты должен понимать, почему я это делаю!» Крекер мысленно обращался к другу, но Бишоп не реагировал, словно давно покинул тело, оставив в нем лишь обезличенного сторожа. Но это была только видимость чужого присутствия, тень жизни. Крекер заметил, что дыхание товарища сбивается. Бишоп сидел с таким похоронно-отрешенным видом, словно только что потерял близкого человека.

Оскар отпустил кнопку и шлепнул Крекера по щеке.

– Ты будешь говорить или нет, рашпиль?!

– Буду… – почти шепотом отозвался тот.

– Ну так говори, не тяни кота за яйца!

В воцарившейся тишине голос Крекера прошелестел едва уловимо, будто во сне:

– Артур… Это Ник…

Он замолчал. Сказать то, что хотели от него услышать, было невыносимо тяжело, но это нужно было сказать. Он не мог допустить, чтобы это сделал Бишоп.

Крекер проглотил вязкий комок, мысленно заставляя себя закончить начатое.

– Выйди на связь, пожалуйста…

Стараясь не смотреть на товарища, он после секундной заминки связно выдал:

– Ты должен прийти на место нашего бывшего лагеря, иначе кто-нибудь из нас умрет…

Крекер прикрыл веки и выдохнул, опустошенный. Он уже не был уверен, что поступил правильно и что это не было предательством.

«Ты уже предал Артура, когда сказал о нем пиратам. Это уже двойное предательство».

Крекер возразил себе: «Сейчас я поступаю осознанно, чтобы этого не пришлось делать Леонарду».

Но внутренний голос был неумолим.

«Этого не пришлось бы делать вообще, не предай ты Артура».

Крекер бросил на товарища несчастный взгляд. Бишоп даже не пошевелился. По вискам у него стекали капли пота. Полусогнутые пальцы мелко дрожали над подлокотниками стула. Бишоп с усилием сглотнул, сдерживая то ли слезы, то ли ярость, а может и то и другое. Дыхание его стало глубоким, но шумным и прерывистым, словно медленно отмирали последние органы.

Может, надо что-то сказать? – подумал Крекер. Извиниться? «Прости меня», – как глупо это прозвучит.

В эфире царила тишина.

– Давай еще раз, – приказал Оскар.

И снова Крекера пришлось встряхивать, давать ему затрещину, чтобы он повторил вызов. Но и после второй попытки никто не отозвался.

– Похоже, наш бесенок забрался слишком далеко и сигнал не проходит, – бросил Захар с пугающей мягкостью. – Что ж, в таком случае будем импровизировать.

Захар прикурил сигарету и, посмаковав сцену, велел Оскару позвать с улицы конвой, чтобы те вернули пленников обратно в каморки.

– Не забудьте их покормить, – напомнил он, выпуская клубы дыма.

Время приближалось к трем часам дня.