Читать книгу Сокрытый воин. Князь Леса. Книга вторая - - Страница 11

В вечерних сумерках хрустели под ногами сучья и шишки. Ганнибал, с сумкой на плече, вышел на опушку и осмотрелся:

– Тай, я знаю, что ты здесь! Выходи!

Тигр мягко выпрыгнул из-за кустов:

– Почуял – хор-р-рошо! – Хранитель, довольный, прищурился.

Лекарь скрестил у груди руки:

– Йара передала тебе, что мы сегодня видели?

– Да, – Тай сел и обвил лапы хвостом. – Я никому не говорил, потому что никто и не спрашивал. Лара могла бы не одобрить такой поступок, посчитав его вмешательством в Судьбу, – он, смотря в землю, зачерпнул лапой хвою, по-кошачьи отряхнул пальцы. – Это Кара, Князь. Тот ребёнок, – Хранитель поднял морду, взгляд его сверкнул янтарём. – У Рикхарда тогда совсем недавно умерли жена и дочь, мне показалось уместным… отнести ребёнка ему, – Хранитель повёл головой, поднял уши. – Как думаешь, я был не прав?

– Кара, вот как, – Ганнибал сдвинул брови, глядя на тигра. Вот почему лицо колдуна, его имя чувствовались мучительно важными! Также как и лицо женщины… Они связаны с Карой. Аромат клубники, молока и мёда из прошлого тоже связан с Карой. Можно ли через воспоминание узнать, к чьей семье, роду она принадлежала?! Принадлежит… Такая охрана, колдун в сопровождении, сохранение инкогнито – ни гербов, ни нашивок. Кара, кто ты?

Лекарь посмотрел тигру в глаза:

– Думаю, ты был прав. Безусловно, прав. Оставлять ребёнка в Лесу, на растерзание холоду и зверям! – он махнул рукой. – Не допускай и мысли, что можно было бы поступить по-другому!

– Да, но… – Тай пошевелил ушами, опустил взор, – я мог бы отнести её в деревню… А тут, решил… оставить поближе к себе. И заодно лесничего утешить, порадовать… – тигр вскинул морду. – Понравилась она мне! И приглядывал я за ней… все эти годы… – Тай повёл головой. – Меня тревожит, что я поступил не как Хранитель. Хранитель бы, рассуждая трезво, отнёс её в деревню. Хотя, о чём это я, – тигр оскалился, – согласно правилам, Хранитель бы не вмешивался и оставил её в Лесу! Идти в деревню – это нарушение вообще всех правил! – он встал, гневно размахивая хвостом. – Меня… – Тай перещёл на рычание, – терзает, что я поступил не по правилам Леса! И умолчал об этом Ларе… Она и не знает, что дочь Рикхарда умерла сразу после того, как родилась!

– Тай, – Ганнибал присел рядом с тигром, положил руку ему на шею, – вспомни, что соблюдение законов, установленных Верховными Хранителями, помогло Лесу пережить эти шесть веков, но теперь – всё по-другому. Вместо нового Верховного Древо выбрало меня, и новому времени нужны новые поступки. Ты поступил правильно, ты поступил по-человечески. Спас жизнь ребёнку и, сопереживая горю Рикхарда, подарил ему дочь и смысл жизни! Одним поступком ты спас два существа! Только подумай об этом!

Глаза тигра зажглись, как яркие звёздочки:

– Я знал, я знал, что так и есть! – он радостно потёрся о руку князя. – По-человечески, говор-р-ришь, – тигр мурлыкнул. – Мне нравится, как это звучит. Это слово – «по-человечески».

Ганнибал, улыбнувшись, потрепал его за ухом:

– Мне тоже, – Лекарь выпрямился. – Я покину вас на время, пойду в деревню, в город…

– На охоту?

– Да.

– Тогда, доброй охоты, Князь!

– Благодарю, – Ганнибал усмехнулся.

Видеть, как Тай тоже тянется к человеческому, человеческой жизни – менее явно, чем Йара, но всё же, – было и трепетно, и отрадно. Они оба, равно как и князь, когда-то были людьми.

И сейчас, поговорив о человечности, Ганнибал отправится охотиться на человеков. Пусть охота будет доброй. И лёгкой. Удачной. Бескровной?

Вендиго жаждал крови.

Человек постарается её не допустить.

Возле чернеющих силуэтов елей князь обернулся:

– Да, насчёт Кары. Без Рикхарда мы не вправе решать, когда и как сказать ей правду. Полагаю, она видела, как ты взял ребёнка у меня-Пожирателя. Спросит – скажешь, что вверил младенца в заботливые руки. И это не будет ложью. Передай Йаре.

Тай кивнул и, оставшись на полянке, растянулся на траве и промурлыкал: «По-человечески. Кару я люблю по-человечески». И в тигриной груди разлилось очень тёплое чувство.

* * *

Дорога на Балдуэдд обрамлялась в полях огоньками двух деревень – Ящерки и Хмури́лы. Лекарь решил заглянуть сначала в них.

Достал из сумки, надел на шею можжевеловый амулет Сокрытия, светлой и тёмной палочками и бусиной между ними создающий крышу «домика». Под его защитой никто не заподозрит в высоком северянине Вересового князя.

Ганнибал спрятал талисман под платок. Вот и всё. Приготовления окончены. Время делать дело. Дыхание и сердце спирает сильнее, чем перед битвой. Потому что это не битва. А охота. Жизненно. Необходимая. И равно. Ужасная.

А для вендиго – естественная.

Сбросив мгновенное онемение чувств, Лекарь настроился на пространство. Он поймёт, кто жертва. Узнает её. Время искать.

На острие ощущений. И знаков мира.

Итак, Ящерка. Извилистые улочки, двускатные крыши, дома – местами покосившиеся.

Тишина, свет в окнах – подле города не принято рано ложиться спать. Собаки не лают – Лекаря они чуют, как друга, как Посланника Леса, как Большую Главную Собаку, Вожака. И не нарушают тишину, чувствуя немое веление Князя.

За дверьми и окнами – запахи людей. Поздних трапез.

О жители Ящерки, знали бы вы, что сейчас по вашим улицам бродит людоед и выбирает жертву!

Ароматы людей – приятные и не очень, здоровые и больные, в расцвете лет и старые, детей в расчёт Пожиратель не берёт – они защищены призраком Майи, хотя были бы самой лакомой добычей.

Ганнибал остановился перед высоким ладно сложенным домом. Его привлёк аромат лаванды, приморского кипариса и льна. Сильный, прекрасный аромат, от которого у человека-вендиго даже немного закружилась голова от предвкушения. Это… женщина. О, нет. Лекарь, созерцая на окнах подсвеченные настольной лампой горшки с геранью, помотал головой.

После сегодняшних пожирательских воспоминаний у него точно не поднимется рука на женщину. Да в принципе не поднимется рука на женщину! Только если это будет какая-нибудь иссохшаяся добросердечная старушка…

Вендиго внутри возмутился. Разумеется, он хочет сильную молодую дичь! «Ш-ш-ш, остынь! Роннин же тебе был по нраву!» – осадил и успокоил самого себя князь. – «У тебя будет хорошая добыча, ищем дальше!»

Ганнибал обошёл все дома. Несколько раз кто-то выходил на улицу – подымить самокруткой, и князь тогда, как хищник, прятался в тени. Запахи этих курильщиков вендиго не нравились, и все незадачливые любители табака целыми и невредимыми вернулись домой.

Лекарь сел на скамью в благоустроенном центре деревни. Светил серп луны – ровно также, как месяц назад, когда в мир вернулся Вересовый князь. Страшно. Страшно решиться отнять жизнь. Не для защиты или торжества справедливости, а для пищи. Просто, думай, как вендиго, будь им, как тогда, когда взлетел на крыльцо Роннина, алкая добычи. Представь, что охотишься на оленя. Олени Великого Леса разумны, они чувствуют и любят, как люди. Разговаривают. Убить оленя и человека – равноценно. Также равноценно, как срубить дерево в Великом Лесу.

Все существа в мире обладают душой, что жаждет любви и счастья! Кто-то более разумен, кто-то – менее, и одни поедают других, чтобы быть здоровыми, счастливыми и сильными! Что же остаётся?…

Князь сдвинул брови. Чтить. Уважать. Принимать. Отдавать. Только это и остаётся.

Он обозрел раскинувшееся вокруг пространство нарождающейся ночи. На чернильный покров незримые руки небесных духов набрасывали нитями жемчуга звёзды, зовя сказкой невыразимого и прекрасного.

Весь мир вокруг разумен и жив. Занять своё место и выполнять волю Предвечного, Невысказанного…

Причиняя как можно меньше боли и неся любовь. Боль придётся причинять. И утолять любовью.

Князь встал.

Хорошо, ясно. Допустим, в этой деревне ни один запах не подошёл, даже та женщина, тем более та женщина! Быть может, в Хмуриле повезёт больше.

Вендиго покинул одно селение и направился в другое.

Хмурила – прямые улицы, односкатные или мансардные крыши. Деревня контрастов – богатства и бедности. Высокие заборы и полуразваливающиеся штакетники. О, у хмурильцев есть больница.

Ганнибал, дыша ночным воздухом и тишиной, шёл к вытянутому одноэтажному зданию лечебницы, раздумывая над причиной, по которой он может посреди ночи заявиться. Лицензии доктора-врача у него пока нет…

«Ты просто бои-и-иш-ш-шься», – прошипел внутри вкрадчивый голос. – «Боиш-ш-шься сделать шаг и признаться, что тебе это действительно нравится – ходить и выбирать жертв. И забирать их. Прикоснувшись к этому раз, ты захочешь ещё…» – сей пронзающий голову шёпот стал обретать очертания Голода. Нет!

Лекарь остановился, переводя дыхание.

Проклятое чувство отступило.

Голодный дух поднял голову и увидел в здании больницы распахнутое окно.

Принюхавшись и прислушавшись – бодрствующих в комнате не было, – человек-вендиго легко перемахнул через забор и бесшумно забрался в окно. Четыре койки, одна из них – пустая. Мерное дыхание спящих. Пятно лунного света на полу, с черными полосами перекрестия окна. Спят… больные. Не выздоравливающие. Те, кому день ото дня становится хуже.

Один – в возрасте, много застарелых проблем. Боги, да он гниёт изнутри. Сердце гниёт. Пожиратель оскалился. Нет, такую добычу он не возьмёт, всё тело больного пропитано гнилыми чувствами и мыслями. Нет! Пусть смерть его забирает и земля, а не Пожиратель. Такое мясо есть – травиться только, Голод разъярится и потребует ещё. А дразнить Его – что играть со смертью. Своих близких. И тех, кого никогда не знал.

Даже не задерживаясь на личном запахе «гнилого» – пронеслось что-то вроде плесневелого хлеба, Лекарь сосредоточился на втором спящем. Яблоко – сочное, спелое, рассыпчатое. Груша и изюм, вот так компот! И корица… Вкусненько! Мужчина, лет двадцать пять. Сломаны нога и ребро. На ноге пошли осложнения, отмирание тканей… Они что, отрезать ногу будут?! Под боком Балдуэдд, везите туда, там колдуны вылечат!

Лекарь возмущённо усмехнулся.

Третий… Возраст – под пятьдесят. Нет, даже за пятьдесят. Грецкий орех, падуб, дуб. Мох. От аромата сами собой словно расправились плечи, поднялась голова. Сила. Сила во плоти. Потрясающая великолепная сила. Это он. Он. Прекрасная лакомая добыча, за которую… нет, не продашь душу, а отдашься Голоду. Прекрасно! Великолепно!

Вендиго притушил ликование, расплескавшееся в молчании, и прищурился. Так что же с этим великолепным человеком не так? Странно. Пожиратель сосредоточился, мысленно протянул к спящему чёрную тощую руку-лапу, коснулся длинным когтем его груди. Вот оно что! Голодный дух оскалился, ощутив подобную себе энергию. В груди у человека – осколок, обломанное острие проклятого кинжала. Что движется к сердцу. Влияние осколка… сильное. Видимо, у человека прихватило сердце, и его положили в больницу.

Кто в деревне будет ходить с таким осколком?! Скорее всего, человек – приезжий…

«Боги!» – Лекарь вытянулся, ощущая кончиком когтя, как бьётся сердце неизвестного в паре дней от смерти. От смерти или чего похуже. С такой дрянью в груди несчастный точно может подняться, как нежить. – «Я ведь могу… его спасти! Избавить от наконечника!» – светлое озарение сменилось мраком. – «Пр-р-роклятье! Я ищу жертву, а нахожу тех, кому могу помочь! И наконечник вытащить, и ногу залечить…» – Ганнибал стиснул зубы. – «Что мне делать?!» – он отстранил руку-лапу от несостоявшейся жертвы. Оглянулся на человека с больной ногой.

Исцелить? Их обоих?

Наконечник требует особых условий.

А вот нога – нет.

Судя по вкусному «компотному» запаху, владелец ноги – точно не плохой человек.

Лекарь бесшумно подошёл к больному, склонился над ним.

Положил руку на сломанное бедро, сквозь одежду и ткани повязок почувствовал отмирающие мышцы. Тёмной лапой вендиго ухватился за гниль, потянул её на себя, забирая. Словно бы снимая, как грязь, наполняя исцеляемую плоть силой и здоровьем. Одним уколом когтя приказал мышцам зарастить повреждения – пациент при этом лишь слабо дёрнулся, не проснулся.

Достаточно.

Лекарь с удовлетворением окинул взглядом свою работу.

Сращивать кости уж он не будет, сами справятся.

Дадут Боги, этот больной полностью выздоровеет.

А вот тот, что с наконечником… Ганнибал посмотрел на лакомую добычу. Лучше поговорить с ним днём.

Человек-вендиго ощутил на себе чей-то взгляд, идущий от пола. Плавно быстро обернулся.

– Мя-я-я-яу! – большой серебристой окраски кот с острой тёмной мордочкой и тёмными носочками, переходящими в красиво тающие полоски, воззрился на нежданного и странного посетителя, подняв пушистый хвост.

– Тихо! – шепнул Лекарь на языке Леса. – Я не причинил им вреда!

– Вижу! – кот, сверкая бледно-голубыми луннистыми глазами, изучающе окинул ночного гостя взглядом. – Поговорим в коридоре? – он приглашающе махнул хвостом и величественно скользнул в приоткрытую дверь.

Князь покинул комнату вслед за ним.

Кот развернулся и сел, обвил хвостом лапы:

– Приветствую, Князь! Счастлив с тобой познакомиться! – он аристократично склонил изящную голову. – Я – А́ззи, кот-смотритель Хмурилы.

– Смотритель? – Ганнибал почтительно кивнул в ответ.

– Да. Должность среди котов есть такая. Я охраняю здешних людей. От злых духов.

– Твоё дело благородно, о кот! Я слышал, что все кошки говорят на языке Леса, и счастлив получить тому подтверждение, – Лекарь и кот общались очень тихо для человеческого уха, и слышали при этом друг друга прекрасно.

– Разумеется! Только совсем глупые из нашего рода не разумеют языка Леса! А ты, о Князь, с какой целью пришёл в Хмурилу? – глаза Аззи мерцали в темноте, как два лунных камня.

– Я ищу добычу. А вместо этого, – Лекарь посмотрел через плечо на дверь, – помог человеку.

Кот-смотритель встал и подошёл к князю:

– Пр-р-равы были те сороки, что спорили с остальными и говорили, что ты Человек!

– Всё сложно, Аззи, – Ганнибал присел рядом с котом, усмехнулся.

– Понима-а-аю! – сверкнул лунным взором смотритель. – Раз тебе нужна еда, я подскажу. Умирающих сейчас в больнице нет. Померли двое, да на той неделе, похоронены уже, Пожирателю это не пища. Есть старик Роланд, но он воняет невыразимо, есть тётушка Мартш – но её даже свиньи есть не станут. Вряд ли они подходят Князю.

– Ты как в воду смотришь, Аззи, – во взгляде Лекаря заинтересованно вспыхнул бледный огонь, – какие люди мне нужны.

– Мы – кошки, – кивнул смотритель. – Мы видим то, что скрыто от глаз, то, что читается в сердцах. Видим духов, видим правду. В твоём сердце нет злобы, но есть боль и скорбь. Если ты возьмёшь меня на руки, я подлечу твоё сердце.

– Я очень признателен и тронут, – склонил голову князь. – В другое время я с радостью прижму тебя к сердцу. Но сейчас, ты сам видишь, мне нужно найти человека прежде, чем проснётся Голод.

– Вижу, – блеснул глазами кот. – А ты разве его ещё не нашёл?

– О чём ты? – ледяное сердце Пожирателя пропустило удар, почуяв и предвкусив блаженство.

– В комнате, из которой ты вышел. Путешественник. Рэй Торм. У него в груди кончик тёмного проклятого кинжала. Спустя два рассвета осколок пронзит и убьёт его сердце, – лунноглазый страж, помахивая хвостом, смотрел князю в лицо. – Он умрёт, и ты заберёшь его тело.

– Нет, я вытащу этот осколок, и он останется жить.

– Это недальновидно, – прищурился Аззи. – Но я рад услышать, что ты хочешь спасти этого человека. Вместо того, чтобы безоговорочно забрать тело.

– Правда, – лицо Лекаря осунулось, – он может и умереть. Пока достаю наконечник… Я прежде такого никогда не делал. Я вообще… ещё мало что делал. В этой жизни.

Кот, словам предпочтя действия, музыкально звонко мурлыча, запрыгнул к князю на колени и, покрутившись, устроился на них, пуская в одежду когти:

– Тебя благословили Боги! Поступай так, как велит сердце!

Ганнибал с наслаждением погладил роскошную шерсть Аззи, в ночи – бледно-голубоватую:

– Благодарю за напутствие! Дадут Боги, ещё свидимся! – он почесал коту лоб, погладил подбородок.

Аззи, щурясь и балдея, ещё музыкальнее замурлыкал:

– У тебя пр-р-риятные р-р-руки! Очень! Челове-е-еческие!

– Что ж, – Лекарь вместе с котом встал, поглаживая ему грудку. – Пойду я. Дождусь рассвета, дождусь Рэя Торма.

Аззи приподнялся у него на руках, упёрся лапами в грудь и потёрся о шею человека-вендиго:

– До встр-р-речи, Князь Леса! Обязательно свидимся!

Ганнибал пустил кота на пол – тот, прощально муркнув, лёгкой тенью потрусил по коридору, скрылся в его дальнем конце.

Лекарь вернулся в комнату и скользнул в окно.

* * *

Утро застало Хмурилу за обычной суетой бедных и степенностью богатых. В больнице медсестра выписала злосчастного путешественника. Был он высок, крепок, широкоплеч, с седыми короткими волосами и бородкой, в походной кожаной куртке коричного оттенка, тёмных штанах, сапогах-ботфортах, при плаще невнятного выцветшего оттенка и широкополой шляпе.

Серые глаза его смотрели на медсестру мягко-устало, когда она вручила справку, что «выписался по собственному желанию».

– Благодарю, – пророкотал он приятным баритоном, надел шляпу, коснулся пальцами её края, прощаясь, и покинул больницу. Из конюшни взял жеребца – мохноногого, вороного, с белым храпом, гривой и хвостом, белыми же чулками. Конь был холёный, мощный – как и его хозяин.

Покинув Хмурилу, странник отправился по дороге на юго-запад и возле кустов рябины, что окаймляли тонкую речушку, его встретил человек в белой шёлковой рубахе, тёмных штанах и сапогах. Персиковый платок на шее, седые волосы, собранные в хвост, повязаны чёрной лентой. Незнакомец – на плече у него висела приметная, украшенная вышивкой, сумка – подошёл к всаднику:

– Доброго дня, Рэй Торм!

Путешественник остановил коня:

– Доброго! – он окинул неизвестного взглядом, в глазах Рэя отразились настороженность и тревога. – Что вам нужно? Я спешу.

– Куда вы спешите? – голос неизвестного звучал мягко и в то же время с некоей тайной силой, которой, Рэй чувствовал, придётся подчиниться. «Уж не смерть ли моя пришла в облике этого человека?» – подумалось Торму.

– В До́олинд. Там моя семья, – явлению смерти Рэй стал говорить без обиняков. – Хочу с ними увидеться.

– Вы не успеете, – проронил незнакомец.

«Точно, Смерть!» – внутренне обомлел Торм.

– До Доолинда три дня пути. Вам остался этот день и ещё время до полудня завтрашнего дня, – продолжила Смерть, почему-то решившая обернуться высоким незнакомцем лет сорока, исхудалого вида, с остро очерченными скулами.

– Это верно, три дня пути, – кивнул Рэй. – Но лучше попытаться, чем вообще ничего не делать! – он вздохнул и почувствовал, как в груди кольнул проклятый осколок. – Вчера… я и так слишком задержался, из-за дурацкой больницы. Взял… – он перевёл дух, – и потерял сознание, прямо на дороге.

– Сочувствую, – Смерть, казалось, созерцала и изучала свою жертву. – Я могу вам помочь. Если, конечно, вы согласитесь.

– Что вы сказали?! – потрясённый, Рэй впился глазами в лицо незнакомца, рискнул глянуть в его тёмные, жгучие глаза, затягивающие мраком, но не выдержал и отвёл взгляд. – Вы… поможете мне?! – голос его дрогнул.

– Да, – Смерть указал рукой на тенистую рощицу. – Сойдём с дороги? Нужно поговорить.

Рэй спешился, взял под уздцы своего Грома и последовал за человеком. Они встали под раскидистым ясенем, Смерть скрестил у груди руки. Торму показалось, что у него на пальцах когти.

Рэй заговорил первым:

– Эту дрянь я подцепил на окраине Мёртвых земель Корвинде. Глупо получилось. Саму рану залечили, а обломок и не заподозрили! Раззява целитель! Поздно спохватились… Глубоко проник, в душу впился, силы забирает… Никто не взялся его вытащить, рукой махнули. Только, сколько примерно жить осталось, сказали. Я сразу и рванул домой, к родным, как узнал. Да поздно узнал, – он перевёл дух. – Не могу быстро ехать, сразу эта дрянь колет!

– Понимаю, – Смерть, оценивая услышанное, прищурился, взгляд его обдал стынущим холодом. – Я могу доставить вас в Доолинд до заката сего дня.

Рэй слушал, чувствуя, как в груди обмирает сердце, от внезапного счастья успеть повидаться с родными и от того, что смерть – совсем рядом, в мгновениях от него.

– Более того, – продолжал неизвестный, – я могу извлечь осколок и вы при этом, возможно, останетесь живы. Возможно. Потому и предлагаю сначала повидаться с близкими.

– Что… я должен сделать взамен, – выдохнул Торм, не веря обрушившимся на него возможностям.

– Взамен – ничего особенного, – проронил Смерть. – Ваша задача – молчать насчёт того, что увидите и услышите.

Рэй перевёл дух. Договоры с иными силами – штука тонкая. Нужно разобраться, что именно мрачному Посланнику нужно, а потом уже соглашаться, если цена не противоречит законам морали и совести.

– Понимаю, – кивнул неизвестный, сверкнув взглядом. – Вы тревожитесь, не втягиваю ли я вас в нечто, о чём потом придётся сожалеть вашей душе.

– Именно так.

Ганнибал улыбнулся. Этот Рэй Торм нравился ему всё больше и больше. И как человеку, и как Пожирателю. Приходилось прилагать усилия, чтобы не выдать своего волнения. А ещё… этот Рэй, благодаря проклятому кинжалу, отчасти видит, кто есть князь на самом деле. Искажённое влиянием клинка зрение, скорее всего, придаёт его облику излишне исхудалые черты и пугающий взгляд.

– Что ж, – Лекарь упёр руки в бока. – Я буду предельно честен. Я – существо, пришедшее из Великого Леса, можно сказать, лесной дух. Я хочу обернуться в свою звериную форму и доставить вас в Доолинд. Это путешествие вам не повредит, – предупредил князь возникший было вопрос. – Чары осколка и моя сущность в некоторой мере похожи, он не потревожит вас, пока вы едете на мне. Более того, я постараюсь оттянуть его немного назад и дать вам ещё время. Взамен… – Ганнибал горько и одновременно хищно усмехнулся, – прошу, завещайте своё тело мне, если вы умрёте, пока буду вытаскивать осколок.

– Для… чего? – Рэй побледнел, внутренности его пробрал холод. Или… Голод? Исходящий от мрачного Посланника Смерти?

– Не беспокойтесь, я не сделаю из него марионетку, не буду ставить опыты или каким-либо образом извращаться. Я просто его съем. Со всем почтением и благодарностью.

– Вот… как, – Торм отёр со лба холодный пот.

– А коли всё пройдёт так, как мне хочется, и вы останетесь живы, – взгляд голодного духа мерцнул бледным огнём, – то всё сохраните в тайне. Это всё, что мне от вас нужно. И, если вы останетесь живы, – князь поморщился, чувствуя, как вендиго внутри вопит и просит человека, – возможно, в будущем я обращусь к вам за помощью, не для злых, но благих дел.

– Что ж… – Торм похлопал себя по бокам, стряхивая напряжение, – когда вы готовы исполнить моё предсмертное желание, думаю, цена не высока! Вы же… позаботитесь о том, чтобы разорвать посмертную связь души и тела?

– Разумеется! Ваша душа будет полностью свободна и ничего не будет чувствовать из того, что происходит с телом.

– Согласен! – Рэй протянул Посланнику Смерти руку, они обменялись рукопожатием в знак договора.

Торм окинул взглядом измождённую фигуру своего новоявленного «духа-помощника»:

– У вас есть человеческое имя?

– Да, можешь звать меня Ганнибал.

Рэй погладил по морде своего коня:

– Не хочу здесь оставлять Грома. Но выхода нет…

– Попрощайтесь. Если всё пройдёт хорошо, вы встретитесь снова.

Странник обнял коня за голову:

– Прощай, друг! – голос его дрогнул. – Столько всего вместе пережили! – Рэй вздохнул и улыбнулся, похлопал жеребца по шее, оглянулся на Лекаря. – Позаботьтесь, чтобы с ним всё было хорошо! Отдадите брату, если что.

– Непременно, – кивнул князь.

– Премного благодарю! – Рэй, снова окунувшись в свалившееся на него счастье, схватился за седельную сумку, вытащил и тут же положил обратно заготовленные прощальные гостинцы. – Возьму с собой! – он снял сумку с коня. – Ведь можно?

– Конечно, – разрешил Лекарь.

Торм похлопал Грома по шее:

– Бывай, оставайся здесь. За тобой придут, – жеребец, недоумевающе повернув в сторону хозяина уши, взвизгнул. – Но, но! – успокоил его Рэй. – Будь молодцом, – умирающий шагнул к Лекарю. – Что мне нужно делать?

– Главное, доверься. Я помогу тебе, – Ганнибал подошёл к человеку, положил ему ладонь на грудь, успокаивая и осколок, и сердце. Рэй чувствовал, как от руки духа разбегается колющий холодок, в самом деле похожий по ощущениям на влияние обломка. – Вот так.

Торма залило сонно-расслабленное состояние, в котором, действительно, сложно было бы испугаться чему-либо. Пусть выскочат хоть мертвецы, хоть скелеты, хоть упыри обескровленные, хоть соседка брата Да́рла – он не испугается, не подвергнет опасности ослабленное проклятьем сердце.

Лекарь отошёл и, не снимая сумки и одежды, вскинув руки, обернулся. Ужас, что волной должен был накрыть Рэя при иных обстоятельствах, с лёгкой руки князя превратился в лёгкое удивление, перешедшее в восхищение:

– Вот это зверь!

Тощее существо, покрытое чёрной блестящей шерстью, на шее переходящей в гриву, подобную львиной, соединяло в себе черты трёх существ – человека, волка и лося. Клыкастая морда – белая, будто череп, то ли волчий, то ли лосиный, глаза горят бледным огнём, рога – будто лосиные, широкие, ветвистые, хвост, будто волчий – длинный, по земле стелется. А лапы передние – будто вытянутые руки человечьи, да и телом будто человек, умерший голодной смертью, видно, как рёбра выпирают!

Рэй словно в сказке очутился, созерцая это дивное превращение. И конь его не шелохнулся, щипая траву, будто рядом белка на землю скакнула, а не монстр появился.

Существо качнуло рогатой головой:

– Садись верхом, Рэй Торм, только седло возьми – на такой спине без него ты долго не выдержишь, да суму через меня перекинь и за гриву держись крепко. Быстро побегу!

Торм подумал: «Надо же, какие чудеса случаются со мной на исходе жизни!» Он улыбнулся детской счастливой улыбкой. Странник почувствовал себя совсем юным, верящим в чудеса, любовь и красоту. Рэй взял с Грома седло, закрепил его на спине голодного духа, максимально затянув подпругу. Продолжая улыбаться, Торм опёрся о выпирающую лопатку зверя, стоящего на четырёх лапах, и запрыгнул в седло, выпрямился:

– Ого, вот это ощущения!

Монстр вскинул морду:

– В путь, Рэй Торм, – голос его перешёл на низкие ноты, прозвеневшие морозом. – Он лежит через Лес, срежем расстояние, что отделяет тебя от родных!

– Через Лес?! – Рэй, схватившись руками за жёсткую гриву, осмотрелся.

– Конечно, это ведь мой Дом!

Монстр повернул морду к коню, велел на языке лошадей:

– Жди здесь! Деревья скроют тебя от чужих глаз. Придёт или Рэй, или его брат!

Гром с готовностью отозвался:

– Понял, Князь!

А Торм слушал, как они обменялись коротким ржанием. «Дивно, дивно! – подумалось ему. – «Это создание, то есть, Ганнибал, говорит как человек, как лошадь. Поди, любой тварью может кричать!»

Зверь изготовился к прыжку, Торм, упёршись в стремена, крепко сжал его костлявые бока коленями.

И – прыжок.

Рэя подхватила лёгкость полёта.

Галоп диковинного зверя оказался невероятно лёгким и плавным. Движение убаюкивало, обломок не кололся. Нега заливала тело, и всё же Торм, сбросив сон, стал счастливо смотреть по сторонам. И в расслабленном движении мыслей приметил, что грива «скакуна» немного да отдаёт морозцем, будто иней. И в целом от «коня» словно веет холодом. Что за дух такой Ганнибал, непохожий на всех тех, что встречал Рэй на своём веку? Дух, что хочет съесть его тело и одновременно хочет помочь.

Голодный дух?

Судя по складу тела точно, кто-то из голодных духов. Но кто? Дзикининки смердят разложением, гаки – нечистотами, преты – испорченной пищей. Пожиратели – людоеды, но они выглядят не так. Совсем не так. Хотя…

Нужно будет спросить…

Дальше развивать мысли уже не хотелось.

Хотелось ощущать дивный бег и созерцать виды вокруг.

Тем временем зверь чёрной тощей стрелой пересёк поля и помчался между деревьев.