Читать книгу Загадки рунических поэм - - Страница 3

Что может служить убедительным подтверждением того, что популяризируемые ныне руны действительно являются теми самыми Северными рунами, священными рунами Одина? – Очевидно, только чётко прослеживаемая в веках и, желательно, документированная связь оригинальных рун Одина, которые он обрёл, вися на дереве, с их предполагаемым современным образом. Не вторгаясь в неоднозначное происхождение рун, можно, тем не менее, достаточно уверенно обозреть историю рун. Источники утверждают, что руны в этот мир, в Мидгард, принёс Один. Они так и называются, – руны Одина. Правда, существуют некоторые шероховатости в использовании самого слова «руна».

Не существует общепринятого и обоснованного толкования самого понятия «руна» за исключением случая использования слова «руна» в качестве названия особого графического знака.

Попытки раскрыть понятие «руна» посредством исследования этимологии слова «руна» не увенчались успехом. В конце концов, исследователи остановились на общем первичном толковании слова «руна» как «тайна». Но само слово «тайна», в свою очередь, означает «неизвестность». А это порождает дуализм понимания: либо «руна» становится синонимом «неизвестности», либо содержание понятия «руна» не известно.

Вторым, и основным источником информации о руне является утилизационное назначение современных рун. Авторитетные источники сообщают, что ещё во II веке н.э. германцы пользовались «жеребьёвыми палочками» для предсказаний. Хотя термин «руна» в связи с «жеребьёвыми палочками» в этих источниках не используется, тем не менее, руны стали толковаться и для обозначения оракула, гадательного механизма, и для обозначения самих «жеребьёвых палочек», и для обозначения содержательного смысла, ассоциируемого с каждой отдельной «жеребьёвой палочкой».

Конкретное и уникальное значение, приписываемое в современной практике рунического гадания каждой отдельной руне, якобы, пришло из глубины веков в традиции устной передачи знаний. Тогда правомочен вопрос: это механизм «жеребьёвых палочек» привёл к «рунам» как понятийному аппарату, или изначально самостоятельный понятийный аппарат рун был инкорпорирован в гадательный механизм? – История не даёт ответа на этот вопрос. Но он носит принципиальный характер, так как он впрямую затрагивает природу рун: либо их понятийный аппарат был производным от процесса гадания, либо, напротив, их понятийный аппарат имел самостоятельное назначение и изначально служил другим целям. А от природы рун зависят и значения рун.

В период XI – XIII веков знания о рунах были положены в рукописные источники, – так называемые «Рунические поэмы». Таким образом, начиная с этого периода потенциально сосуществуют две традиции передачи рунических знаний – устная, как и прежде, и, вновь зародившаяся, письменная. В англосаксонской рунической поэме содержится 24 строфы – по одной на каждую руну Старшего ФУТАРКа (рунического алфавита). В нордических (Исландской и Норвежской) рунических поэмах содержится по 16 строф, также по одной на каждую руну, но уже из состава Младшего ФУТАРКа (сокращённой версии Старшего ФУТАРКа). Среди прочих мнений о рунических поэмах существует робкая гипотеза, что строфа рунической поэмы являет собой авторскую формулировку (пусть и заковыристую) смысла соответствующей руны. Однако, предельная краткость строф (размер строфы – от двух до шести строк) совместно с высочайшим уровнем метафоричности строф не позволили их «прочесть», не позволили проникнуть в тайны рун.

И здесь, на ровном месте, возникает ещё один вопрос: почему письменные редакции рунических поэм, положенные в Кодексы, появились именно тогда, когда появились? – Ведь всё имеет свою причину?! – Что, раньше руки не доходили? – Или, что называется, «припёрло»? – И почему Кодексы всех национальных рунических поэм написаны на (древне)исландском языке? – А не на своём национальном языке? – Что, к тому времени норвеги и англосаксы не владели своей письменностью? – Ответы на эти вопросы естественно искать в синхронных исторических событиях. Скорее всего, это объясняется начавшимися к тому времени христианскими гонениями на язычество, элементом которого считались и, несомненно являлись, руны. Любящая, но очень жёсткая христианская рука, начала зачищать свой лужок, убирая с него атрибуты предшествовавшего язычества, в том числе и выбивая самих носителей этого язычества. Вероятно, как свидетельство наметившейся тенденции если и не гонений, то, уж, во всяком случае, деятельного христианского контроля за руническим язычеством следует расценивать и задокументированный факт попытки адаптации рун. Так, в одном из переводов одной древненорвежской рунической поэмы есть строка: «Христос эту землю создал». Хотя всем известно, что создал землю не Христос, но Один. Можно предположить, что в связи с обозначившейся тогда тенденцией перспективы рун просчитывались на раз-два, и носители устной традиции передачи рунических знаний, движимые результатами такого просчёта перспективы, постепенно отступали в географически дальний удел нордического язычества – в Исландию, где, опасаясь гибели устной традиции передачи, и решили архивировать знание о рунах в письменных источниках, закрыв их при этом шифром от прочтения преследователями.

Первая попытка христианизации скандинавских народов была предпринята в 830-х годах «Апостолом севера» епископом Гамбурга и Бремена Ансгаром. Вообще переходный процесс христианизации Скандинавии, а также других стран Северной Европы, происходил в период VIII – XII веков. Первой из скандинавских стран, в 965 году при Харальде Синезубом, официально приняла христианство Дания. Исландия официально признала христианство равной язычеству религией на альтинге в 1000 году. Собственные же архиепархии, подчиняющиеся непосредственно Папе, королевства Дания, Норвегия и Швеция учредили в 1104, 1154 и 1164 году, соответственно.

Получается, Исландия была в авангарде христианского натиска. Однако, может быть, именно в следствие этого, темпы и характер проникновения христианства в жизнь общества были не очень скорыми и одновременно мирными. Специальные источники отмечают, что переход Исландии к христианству был необычно мирным и быстрым, особенно в сравнении с Норвегией, где христианизация была кровавой и растянулась на много десятилетий. Новая исландская церковь в течение почти двух веков развивалась «без присмотра», то есть фактически вне контроля со стороны римской курии и ее эмиссаров. Христианизированные вожди-годи строили на своей земле церкви и рассматривали их как свою частную собственность. И так продолжалось, пока вопрос о контроле за церковными землями не обострился к концу XII века и пока исландская церковь, под чужеземным давлением, не начала требовать для себя отдельной системы права. Это даёт основание рассматривать Исландию того времени не только как географически удалённое, но и как правовое убежище нордического язычества. И это же объясняет, почему сюда стянулись носители устной традиции передачи рунических знаний всех трёх стран.

Можно только надеяться, что к моменту фиксации на твёрдый носитель устной традиции передачи рунических знаний, эти знания были истинны в том смысле, что они были аутентичны рунам периода их «обретения». Доказать такую аутентичность уже невозможно. Можно только «закрыв глаза» поверить в такую аутентичность, ибо в противном случае вообще все современные разговоры о рунах становятся бессмысленными. В целях душевного успокоения можно попытаться подвести косвенные подпорки под это предположение. Как часто и необъяснимо случается, примерно в то же время, в период XII – XIII веков, появляются, так называемые, эддические тексты, которые, не отсылая впрямую к руническим поэмам, отсылают к рунам в контексте их употребления. Эддические тексты, описывающие обретение рун, процесс их изготовления как «жеребьёвых палочек», ритуалы гадания на рунах, вводящие классификацию рун и содержащие расширенный контекст употребления рун, фактически, выступают в качестве метатеории или мета рунической поэмы. Эта мета руническая теория своим содержанием косвенно подтверждает традицию устной передачи и описывает практику применения рун в жизни общества того времени. На этом основании можно постулировать непрерывность традиции устной передачи, во всяком случае, – до периода её фиксации в рунических поэмах, и на этом основании – аутентичность рунических поэм.

В сформулированном постулате главное слово – «непрерывная». А вот, что касается последующего этапа традиции устной передачи, – от периода появления письменной традиции передачи и до настоящих дней, – не только нельзя доказать свойство непрерывности, но, напротив, можно указать период времени, в который эта традиция прерывалась. Традиция устной передачи рунических знаний прерывалась, по крайней мере единожды, – в XVII веке, – в результате жестоких христианских гонений на руническую практику. Возрождение интереса к рунам можно датировать не ранее, чем XX веком. Но, за более, чем три века, прошедших между этими вехами, успело вымереть не одно поколение потенциальных носителей рунических знаний (6-7 поколений). Тогда откуда были импортированы значения рун в период возрождения?

Пробел в традиции устной передачи восполнила современная эзотерическая теория происхождения рун, позволившая наполнить руны эзотерическими смыслами взамен утерянных исходных. От рунических поэм были заимствованы имена рун, которые волевым порядком были приняты в качестве основного понятия руны, а расширенная мантика руны выстраивалась путём привлечения мифологических ассоциаций и эзотерических наслоений. Эта линия осмысления рун является сегодня единственно легитимной.

Казалось бы, в этих условиях единственное, что могло бы спасти ситуацию, – это «прочтение» рунических поэм. Но сама линия восстановления исконного смысла рун исключительно на основании рунических поэм и родственных им письменных источников в современной рунологии была признана тупиковой. А чтобы сгладить возникшую двусмысленность, по умолчанию принято считать, что проблемы прочтения рунических поэм вовсе и не существует. Эта позиция выражается словами одного из корифеев рунологии: «Без сомнения, поэмы предназначены для того, чтобы было проще запомнить названия рун».

Вот и очень юный герой О’Генри, обратившись с вопросом к своему несчастному похитителю, сам же на него отвечает: «Ветер отчего дует? – Потому что деревья качаются!». В этой книге делается попытка опровергнуть логику героя О’Генри, и попытаться «прочесть» рунические поэмы. Задачу восстановления исходного смысла строф несколько облегчает определённая информационная избыточность. Во-первых, каждая руна (каждая из шестнадцати рун Младшего ФУТАРКа) представлена строфой в трёх национальных рунических поэмах, существенно различающихся по стихотворной форме строфы, но, прежде всего, – по содержательному наполнению. Таким образом, одной руне уже соответствуют три разные версии строфы. Кроме того, каждая национальная руническая поэма представлена в трёх канонических редакциях перевода – П.Р. Монфорт, Г.ф. Неменьи и А. Блейз, – которые также значительно различаются и по выразительным средствам, и по передаче смысла. Таким образом, при «прочтении» одной руны одновременно анализируются 3 х 3 = 9 различных редакций. Кроме того, опираясь на гипотезу родства рунических поэм и текстов «Старшей Эдды», эти тексты по ассоциации привлекаются в качестве дополнительных исходных данных анализа.