Читать книгу Черное озеро - - Страница 9

На часах было начало восьмого утра. Герман устроился в предбаннике, опершись локтем о шаткий деревянный стол. Открыв мессенджер, он отправил сообщение связному. Ответ пришел почти мгновенно. Стриж сразу же занялся запросом из архивов, обещал найти контакты местных егерей в течение десяти минут, а сбор досье на Алиму отложил – это требовало больше времени. Но для Чернова куда важнее было побыстрее раздобыть фотоловушки, которые он планировал разместить на озере. Уверенности в том, что в той напрочь глухой зоне, да еще и в ущелье, удастся поймать хоть какой-то сигнал, было мало, но попытаться стоило. В комплект к фотоловушкам он заказал самые мощные усилители сигнала и страховочное снаряжение для безопасного подъема на дерево.

При хорошем раскладе благодаря встроенному тепловому датчику движения любой, кто попал бы в угловое поле зрения объектива, будь то человек или животное, спровоцировал бы автоматическое включение камеры, а записи в режиме реального времени отправлялись бы Герману на телефон. Он мог бы просматривать ночные видеоотчеты по утрам до пробуждения лагеря, а дневные – по вечерам, тайком от археологов. В голове все это складывалось в безупречный план, но Герман не обольщался: будь план хоть трижды безупречным – он все равно требовал серьезной работы.

Стриж оценил важность этой затеи. Более того, пообещал доставить все необходимое до конца дня. Встречу назначили возле переправы. Герман уже наметил подходящее место для подобных дел: заброшенная заправка, одинокая и обветренная, словно давно вычеркнутая из карт. Он отправил координаты Стрижу. Тот тут же скинул контакты егерей, и разговор был закончен. Теперь оставалось лишь придумать веский повод для того, чтобы отлучиться на полдня. Но это было сущим пустяком.

Когда он вернулся в лагерь, Паша уже орудовал на полевой кухне, записывая практически все свои действия на телефон, конечно же, для блога, из-за чего процесс готовки грозился затянуться. Так что в ближайшее время на трапезу рассчитывать не приходилось.

В лаборатории витал густой аромат свежесваренного кофе. Там обнаружились Лада и Алима. Последняя неизменно сидела в своем уголке, с ровной осанкой, закрытыми глазами, отрешенная от всего мира. Чем она вообще занималась в лаборатории и о чем временами секретничала с начальством, до сих пор оставалось для Германа загадкой. И его это уже порядком нервировало. Вошедшего она проигнорировала.

Зато Лада встретила благожелательной улыбкой. Перед ней лежали вчерашние находки из деревни кочевников: наконечник мотыги и куда более интересная и редкая вещица – маленький подшейный колокольчик заводского производства из меди, украшенный по тулову простеньким геометрическим узором.

– Такие начали выпускать в Нижегородской губернии в конце девятнадцатого века, – поделилась Лада, заметив интерес Чернова, усевшегося за стол напротив нее. – А наши кочевники ушли из тех краев несколько веков назад до начала производства. Вот и разбирайся теперь, каким путем эта вещь здесь оказалась.

Герман с интересом покрутил в руках находку, прислушиваясь к тихому звону металла. Лада тем временем, придвинув косметичку, принялась наводить на лице марафет. И когда Чернов некоторое время спустяснова взглянул на нее, то невольно усмехнулся: ровные черные стрелки придавали ей строгий и даже несколькохищный вид.

– Что тебя так развеселило?

– Никогда не видел на полевых работах кого-то с макияжем.

– Разве это макияж? Просто стрелки, – Лада улыбнулась. И даже ее улыбка изменилась. Лицо, бывшее несколько минут назад таким нежным и беззащитным, приобрело вдруг волевое и неприступное выражение. – С ними я – Лада Сергеевна, антрополог, заместитель руководителя. А без них – Ладушка, жена, мама, подруга. Усек разницу?

Ответить Чернов не успел. В лабораторию вошел Милен, как всегда невыспавшийся, но при этом явно взвинченный. Забыл даже поздороваться с присутствующими. Молча налил кофе, сунулся в уголок начальников, растеряно поглядел на свой рабочий стол, словно силился вспомнить, зачем вообще туда пришел. А потом направился в зал реставрации. Взгляд его, остановившийся на Германе, сразу же прояснился:

– Ты представь, мне приснилось сегодня, что я все-таки грохнулся в озеро, – сипло произнес он, звуча так, будто это случилось наяву. Его глаза тревожно блеснули, когда он оглядел присутствующих. – Это так реалистично было.

Чернов аккуратно положил колокольчик обратно на стол и повернулся к ученому. Тот словно ждал именно его внимания.

– Я будто бы проснулся в своем же сне в момент падения и с четким осознанием, что мне конец. Так жутко стало, когда я с головой ушел под воду и потерялся в пространстве, но потом меня вытолкнуло на поверхность. Ты сразу схватил меня за руку и начал тащить на берег. Но в воде кто-то схватил меня за ногу и потащил на дно. Кто-то… – Милен запнулся, дрогнул и провел рукой по шее, словно отгоняя неприятные ощущения, – кто-то с нечеловеческой силой. И ты тоже это почувствовал, я по глазам понял. Я боялся, что ты руку отпустишь… у тебя такое лицо было, когда ты осознал, что происходит.... Но ты не отпустил.

Герман нахмурился. Сны редко оставались в его памяти и еще реже вызывали бурные эмоции. Видимо, озеро действительно произвело на Вербицкого сильное впечатление. Герман невольно почувствовал укол совести: не стоило тащить его туда против воли.

– А дальше? – тихо спросил он.

Милен нервно сглотнул, допил кофе одним глотком и смял стакан.

– Дальше я проснулся. Или думал, что проснулся… – он бросил стакан в мусорное ведро, но промахнулся. – Заснул под утро, и опять тот же сон. Я снова барахтался в воде, снова был уверен, что все это реально. Ты все-таки вытянул меня на берег, но только потому, что… – он замолчал, видимо, подбирая слова. – Те, кто был под водой, просто… решили меня отпустить.

– Решили? – переспросил Герман.

– Да. Я не могу это объяснить… – Милен провел рукой по лбу, избегая его взгляда. – Будто я уловил что-то… обрывки мыслей, эмоций. Они сомневались, понимаешь? Сначала тянули, а потом передумали. Очень странное чувство.

– Вот это тебя проняло, – после неловкой паузы глубокомысленно изрекла Лада, впечатленная ночными приключениями коллеги. – А я говорила, что за недостаток сна и литры кофе нервная система тебе спасибо не скажет.

Вербицкий несогласно фыркнул и глянул на Чернова, ожидая его реакции. Но тот полностью разделял мнение Лады, поэтому молча развел руками, не понимая, что хотел услышать от него ученый. Алима все это время переводила странный взгляд с одного на другого, и лишь несколько минут спустя Герман понял, в чем заключалась странность: из него полностью исчезла враждебность по отношению к нему. Выходит, всего-то и нужно было погеройствовать в чужом сне, чтобы добиться если не расположения, то хотя бы нейтралитета? Эта женщина не переставала его удивлять, словно она пришла в двадцать первый век откуда-то из древности. Непостижимо, как ей удавалось вживаться в этот современный мир, оставаясь при этом настолько… другой.

Чтобы как-то разрядить обстановку, Герман оповестил ученого, что раздобыл контакты егерей.

– Ничего себе, – протянул Милен. – Откуда?

– Я же журналист, дружище, – Чернов расплылся в самодовольной улыбке. – У меня есть полезные связи.

– Здо́рово! Позвоню им сегодня вечером, – Милен улыбнулся в ответ. Впервые за утро. – Спасибо!

После сытного завтрака раскачиваться было некогда. А так хотелось прилечь на лавку у костра, полюбоваться ясным нежно-голубым небом, проглядывающим сквозь разлапистые ветви сосен, и насладиться беззаботным щебетом птиц. Но окрестности в какой-то момент начали наполняться людьми. Сначала в лагерь ворвалась музыка. Герман, опершись об ограду беседки, с любопытством уставился в сторону, откуда доносились звуки. И вскоре между деревьев показалась группа молодых людей, веселых и громких. У одного на плече обнаружился магнитофон, который надрывался во всю мощь, распространяя по лесным угодьям советские хиты. Молодежь то подпевала нестройно, то заливалась дружным хохотом.

– Эй, чего такие кислые физиономии? – издалека прилетело археологам вместо приветствия.

– И вам доброе утро! – крикнул Паша.

Магнитофон бухнулся на стол в беседке, а веселая компания тут же растеклась по лагерю, как ртуть. Вскоре за ними подтянулись остальные волонтеры. В лагере стало шумно, как на городском празднике. Савелий Васильевич сегодня был еще энергичнее, чем при первой встрече с Германом. Голос его перекрывал даже грохот магнитофона, а жесты выдавали железную уверенность. Он, как дирижер, раздавал указания, увлекая за собой всех вокруг. А потом буквально вырвал Милена из цепких лап подопечных и отвел в сторону, чтобы передать планшет с накладными на подпись.

Чернов украдкой изучал волонтеров, понемногу подтягивающихся на летучку, которая традиционно проводилась перед каждой сменой в беседке. Несколько раз он ловил на себе любопытные взгляды. Двое парней, видимо, самые общительные, подходили поочередно знакомиться и очень радовались, когда узнавали, что он журналист. В компании царила легкость и сплоченность. Герман не заметил ни одного подозрительного лица.

Решив с Савелием Васильевичем деловые моменты, Вербицкий тоже пришел в беседку и с облегчением выключил магнитофон:

– Друзья, всем привет! – начал он бодро. – Давайте, быстро о важном. Во-первых, в нашей семье пополнение, – и с улыбкой повернулся к Черному. – Это Герман, журналист, благодаря которому о нашей экспедиции узнает, не побоюсь этого слова, весь мир! Любите, жалуйте и помогайте ему освоиться в нашем нелегком деле.

Герман изобразил максимально радушную улыбку и быстро сделал на фотоаппарат снимок этой дружной компании, пока на него были обращены все взоры. Позже он рассмотрит каждого, чтобы оценить, кто и с каким выражением лица принял новость о его появлении. Раздались смешки, девчонки начали позировать на камеру, а парни корчить рожи. Чернов для проформы сделал еще пару снимков, после чего Милен продолжил.

Оказалось, что у одной из девушек сегодня был день рождения. Вербицкий пообещал по такому случаю закончить работу раньше, чтобы всей компанией посидеть немного в беседке и отметить радостное событие шампанским, которое Савелий Васильевич пообещал завести после смены. Затем назначил двоих ребят дежурными по лагерю в помощь Паше и закончил наконец собрание.

Шумная орава дружно отправилась на работы в деревню кочевников. Чернову пришлось идти с ними. На самом деле он бы слукавил, если б сказал, что ему не интересно. Это был первый раз, когда представлялась возможность посмотреть на археологов, работающих в полевых условиях.

День выдался солнечным и по-весеннему теплым. В воздухе стоял запах свежей земли и молодой травы. Волонтеры трудились с энтузиазмом, переговариваясь и шутя. То тут, то там можно было услышать радостные замечания о том, как ранняя весна принесла тепло и жизнь в эти края.

На раскопах работала только половина отряда. Остальные были заняты реконструкцией жилищ.

– У нас задача – подготовить деревню таким образом, чтобы во время экскурсий людям на головы не рухнули крыши и полы под ногами не провалились, – поделился Милен, когда Герман в очередной раз подошел к нему с вопросом. – Среди волонтеров, конечно, знатоков в реконструкции нет, поэтому приходится тщательно контролировать их работу. Хотя… постой, есть же настоящий бриллиант! Вон, Димыч в желтой куртке, видишь? Печник высшего класса, таких в стране – по пальцам пересчитать. До сих пор собой горжусь, что подвизал его на дело. Мастерски переложил тут все печи. А были и такие ветхие, почти полностью разрушенные. Думал, ничего их уже не спасет. А Димыч поколдовал – и как новенькие теперь.

Герман кивнул, напустив на себя заинтересованный вид, и мельком взглянул на широкоплечего рабочего с натруженными руками.

– Знаешь, я вчера размышлял на тему социального уклада кочевников, и у меня возник вопрос, – произнес он, присаживаясь на крыльцо одного из домов. – Что насчет женщин? Ты говорил, что мужчины брали себе жен из местных народов и туда же определяли своих сестер и дочерей. Как это можно было провернуть, не выдав местоположения своего селения?

– А вот эта одна из загадок, над решением которой мы до сих пор бьемся, – признался Милен. – Есть версия, что кто-то из кочевников все же подселялся к местным, возможно, какая-то семейная пара, которой отправляли на воспитание всех рожденных девочек в селении.

– То есть гипотеза, не больше? – Герман прищурился.

– Да, но знаешь… Есть даже сказка такая, названия не вспомню. Мама в детстве рассказывала. Якобы у одного боярина было двенадцать дочерей. Иванушка, по классике, влюбился в самую младшую. А она любимицей боярина была, и он придумывал для жениха всякие сложные испытания.

– Что-то такое припоминаю, – Герман склонил голову набок. – Ну и?..

– Просто, если переложить сказку на реалии, двенадцать дочерей – явление настолько редкое, что почти невозможное. Но как-то же родилась эта история! Можно сослаться на чистый вымысел, а можно представить себе, что сказка возникла на примере реальной семьи, и ею вполне могла оказаться семья ладожских кочевников.

Герман уставился на Милена. Тот прислонился спиной к резной колонне, которая подпирала крыльцо, и мечтательным взглядом уставился куда-то вдаль. Было заметно, что эта версия ему нравилась, но верил он в нее слабо.

– Ну а жен они как искали? – не унимался Чернов. – Сложно представить, чтобы родители могли выдать ребенка замуж за незнакомого человека, который зашел с улицы и попросил руки и сердца дочери.

– Жен могли выкрадывать на худой конец, – пожал плечами Вербицкий. – Но я склоняюсь к другой версии. Засланная к местным семья могла пускать молву о том, что далеко-далеко, в местах, откуда они родом, есть завидные женихи, которые едут к ним погостить. Женихи приезжали, скорее всего, не с пустыми руками и, пока гостили, могли выбирать себе невест.

Ученый немного смущенно глянул на Германа, словно стеснялся того, что приходится кормить журналиста ничем неподкрепленными доводами, вместо железных фактов. Но Герман ничем не выдал свойскепсис, напротив, смотрел в ответ заинтересованно, чем приободрил собеседника, и тот продолжил:

– Понимаешь, во многих культурах раньше больше ценились сыновья. Они ведь оставались в отчих домах и вместе со своими женами присматривали за родителями до самой их смерти. Дочери, конечно, тоже были любимы, но… фактически родителям они не приносили большой пользы, так как после замужества уезжали, часто в соседние поселения и служили уже другим семьям. Поэтому родители старались выдать их замуж повыгоднее за хороший выкуп. И кочевники могли его предложить. И маловероятно, что родители невест изъявляли желание ехать в далекие дали, чтобы увидеть, куда и кому отдают дочерей.

Чернов задумчиво хмыкнул, а ученый вздохнул мечтательно:

– Опять же, это только гипотезы, а как оно было на самом деле – загадка. Грустно, что нельзя заглянуть за завесу времен, чтобы увидеть своими глазами, как жили эти удивительные люди.

Поначалу Милен был разговорчив, но Герман, носившийся с фотоаппаратом и засыпавший его вопросами, постепенно начал его утомлять. Вскоре у ученого уже начал подергиваться глаз. Когда Герман в очередной раз его окликнул, Милен тяжело выдохнул.

– Думаю, на сегодня хватит, – опередил его журналист. – Для первого дня материала достаточно. С твоего позволения покатаюсь по полуострову, пофотографирую, осмотрюсь. Тем более, погода благоволит ознакомительной экскурсии.

Видимо, он так достал Милена, что тот, по словам коллег, обычно остро чувствующий ответственность за каждого члена экспедиции, сейчас даже не задал ни одного уточняющего вопроса: ни куда поедет, ни по какому маршруту. Никаких напутствующих слов тоже не было. Лишь кивнул в ответ, в глазах читалось плохо скрываемое облегчение. План сработал.

Герман, минуя лагерь, сразу отправился на стоянку. До отбытия парома оставалось чуть больше полутора часов, нужно было поспешить, если он не хотел ждать еще два часа следующего рейса. Успел. Проезжая КПП, он поприветствовал дядю Колю, как своего давнего приятеля, после чего газанул по извилистой дороге. В назначенное время Герман был на месте.

Парковка, куда он завернул, выглядела совершенно заброшенной: покосившийся указатель, поросшие травой бордюры и старые покрышки, брошенные в одном из углов. Рядом с черным седаном уже стоял человек, серый и невзрачный, словно тень среди деревьев. Но прозвище Стриж он получил не только за облик, а еще и благодаря моментальной реакции на любые запросы агентов и быстроте их исполнения.

– Привет, – первым поздоровался связной, открыв дверь. На мгновение мелькнул взгляд – внимательный, цепкий. Затем он вручил Герману увесистую сумку. После чего расположился на соседнем сидении и протянул ладонь.

– Привет, – Герман пожал руку и закопался в содержимое сумки.

– Комплектацию всех этих приблуд я проверил, там – порядок, – с явным удовлетворением произнес Стриж. – Снаряжение – самое надежное. Чтобы настроить отправку видеоотчетов на телефон, надо вставить вторую сим-карту местного оператора. Она в левом кармане. Услуга MMS подключена. Инструкция простая, даже школьник справится.

– Просто блеск, дружище, – Чернов застегнул сумку и отправил ее на заднее сидение машины.

– Когда планируешь установку?

– Сегодня. Как доеду – прямиком на озеро.

– Правильно, с этим лучше не медлить, – Стриж одобрительно взглянул на агента. – Ты обедал? А то я по дороге сэндвичей купил.

– Тащи.

Пока связной ходил к своему седану за провизией, Чернов достал термос и разлил горячий чай в пару бумажных стаканчиков. Легкий парок приятно согрел руки.

– Рассказывай, как обосновался? Как коллектив? – начал допрос Стриж, вернувшийся с бумажным пакетом. Затем вынул оттуда прозрачные треугольные коробки, одну из которых передал коллеге.

– Пока все гладко, – ответил Чернов, извлекая сэндвич. – Коллектив профессиональный. Даже чересчур. Начальник горит работой, не спит, не ест, пашет днем и ночью. Пока ничего подозрительного ни за кем не заметил.

– А среди волонтеров? – Стриж разломил свой сэндвич пополам, задумчиво глядя на собеседника. – Что там за Алима такая, что ты так срочно запросил на нее досье?

– Дикарка. – Чернов хмыкнул, но тут же нахмурился. – Что по виду, что по поведению. Всех новеньких в штыки воспринимает. Обвешена феньками какими-то с ног до головы, по-русски плохо говорит. Живет, кстати, с нами в лагере. Есть в ней нечто… настораживающее. Не могу объяснить словами. Просто доверься моему чутью.

Стриж сделал несколько неторопливых глотков чая, явно обдумывая сказанное, и наконец поднял на Германа взгляд:

– Я успел кое-что разузнать. Ее полное имя – Филатова Алима-Оюн Алдаровна. Про биологических родителей ничего не известно, попала в детдом в селе Межегей в возрасте девяти лет. Ее привели туда местные жители. Якобы она побиралась на улицах и никого и ничего, кроме своего имени, не помнила. Ее сразу же удочерила многодетная семья из села Шуй. Образование – девять классов и Тувинский техникум народных промыслов, специальность – резчик по дереву. Пятнадцать лет назад перебралась в Озерный, вышла здесь замуж за некого Филатова Егора Дмитриевича и обзавелась двумя дочерями. Чина и Ангория. Школьницы. Каждое лето на каникулы их отвозят к родственникам в Туву. Как видишь, пока ничего подозрительного в ее биографии не обнаружил. Но я еще поищу. Результаты скину на почту завтра или послезавтра.

Герман несколько секунд сосредоточенно пережевывал сэндвич, осмысливая услышанное.

– Да… поищи еще.

На полуостров Чернов вернулся ближайшим рейсом на пароме. Фотоловушки следовало установить до наступления сумерек. Оставались считанные часы. Поэтому, съехав с трапа, он выжал газ на полную и помчался в сторону озера.

Второй визит туда уже не вызывал таких эмоций, как первый. По-прежнему было мрачно и неестественно тихо. Но, по ощущениям, в этот раз невидимый хищник словно дремал, а не как вчера – готовился к прыжку из воды или откуда-то из-за куста неподалеку.

Герман провозился больше двух часов. Но наградой послужила успешная установка фотоловушек. Обе они фиксировали злополучный выступ, только с разных ракурсов. В удачном исходе затеи он окончательно убедился, когда по пути в лагерь забежал в баню. Ему на телефон тут же пришли два уведомления о сработавших датчиках движения. На загруженных видео был он сам, когда прочесывал берег озера.

В лагерь он вернулся в прекрасном расположении духа. Волонтеры давно убыли в село. Паша, как всегда, возился с ужином. Помогала ему сегодня Алима. Остальные работали в лаборатории. Герман лишь на минуту заглянул туда, чтобы отметиться, а потом вернулся на полевую кухню. И хоть день выдался трудным, но энергии было хоть отбавляй. К большой радости Паши, Чернов доверху пополнил дровами поленницу и натаскал несколько ведер воды. За ужином он красочно рассказал, о том, как удачно поездил по окрестностям и проникся духом здешних мест.

Потом они всей компанией быстро убрали за собой и отправились пить чай в лабораторию. За чаем говорили, конечно, о работе. Лада параллельно проверяла отчет с раскопа Даши, а Герман изучал карту, не дающую ему покоя.

Вдруг он заметил еще одно небольшое поселение рядом с Озерным. Судя по расстоянию на карте, километров семь-восемь от поселка. Всего одна улица и дюжина домиков.

– А это что? – спросил он Милена, проходящего мимо к чайнику за добавкой.

Тот остановился и взглянул на точку, на которую указывал Чернов:

– А, это дачи. Но я там ни разу не бывал. Этой информацией Алима поделилась.

Герман взглянул на нее, и та кивнула.

– Я часто ходить там. Тетя Дуня недалеко жить. Старушка добрый, травы собирать – талант, и лечить людей. Много кого помогать. И люди ей помогать тоже, Озерный, Староангорск… даже Иркутск знать ее и приезжать за травы.

– Она знахарка? – с интересом уточнил Милен.

– Да, – Алима снова кивнула. Оказывается, когда рядом с ней не было источника раздражения, то ее голос звучал гораздо мягче и приятнее. – Род тети Дуни лечить людей с древности. Очень старый она человек. Жить тут до Озерный, до водохранилище. Много знать место вокруг, травы, цветы.

– Почему ты раньше про нее не рассказывала? – удивился Милен и, забыв, что шел за кипятком, вернулся обратно за стол.

– Зачем? Она не ходить здесь никогда, и деревня кочевников не знать и не слышать. Я говорить год назад тебе. Здесь люди, что жить восточнее – не любить западный земли.

– Очень интересно, – Герман тоже уселся за стол. – А как тетя Дуня к гостям относится?

У Вербицкого загорелись глаза, когда он понял, к чему клонит журналист.

– Очень любить гостям, – ответила Алима. Ее доброжелательный тон был словно мед в уши. – Только… тетя Дуня – это со мной. С тобой – Евдокия Петровна. Старый человек, умный. Уважение.

– Я тоже поеду, – не терпящим возражений тоном объявил Чернову Милен, а затем взглянул на Алиму. – Можешь поточнее рассказать, как найти ее дом? И посоветуй, что ей привезти в подарок?

Герман откинулся на спинку стула. В общем-то, компания Вербицкого не представлялась большой проблемой, хотя он предпочел бы навестить знахарку в одиночку. Но глядя, как тот загорелся идеей познакомиться со старушкой, понял, что отвязаться от него не выйдет. В итоге договорились не тянуть резину и съездить к Евдокии Петровне завтра же.

Вечером в предбаннике, пока Вербицкий надиктовывал по телефону Савелию Васильевичу список гостинцев для знахарки, Герман незаметно проверил фотоловушки. Новых уведомлений о сработавших датчиках движения не поступило. Система молчала, как и само озеро.