Читать книгу Здесь живёт любовь - Группа авторов - Страница 10

Я ничего не успела. Я не успела с ней наговориться. Да чего уж там, я не успела с ней и поговорить. О ней, обо мне, о счастье, о семье, о красоте, о жизни, о пустяках, о людях, об отношениях, обо всём, о чём говорят с мамами.

Однако она со мной говорила и держала связь, такую важную и такую понятную для любой мамы.

В восьмидесятые годы жизнь в провинциальном городке Советского Союза была плюс-минус одинаковой для всех. Зарабатывали примерно одинаково, мебель покупали ту, что была в мебельных магазинах, то есть примерно одинаковую, одежду носили из одних и тех же магазинов – примерно одинаковую.

Одинаковые новогодние угощения на праздничном столе, украшения на ёлках, детские игрушки, школьная форма, продукты в магазинах, воздушные шарики на Первомай, огородные выходные и поля картофеля с неизменными колорадскими жуками, собираемыми в стеклянные банки.

И всё же жизнь у людей не была одинаковая. Такой парадокс, на любые времена. А всё потому, что люди разные и творят свою жизнь также по-разному. Каждый выбирает, что чувствовать, как поступать, действовать или лежать на диване, цвет платья, кашу или сосиски на завтрак, настрогать привычный всем салат на Новый год или сделать новое блюдо, рецепт которого придумал сам или вычитал в журнале.

Каждый сам конструктор собственной жизни. Невозможно делать всё одинаково.

У кого-то огород образцово-показательный, грядка к грядке, ни единого сорняка – глаз радуется! Фантазия создателя ландшафта на скромных трёх-четырёх сотках поражает: грядки, плодовые кусты, деревья и цветы, цветущие всё лето и осень, размещены с удивительной гармонией.

Кто-то директор рынка или столовой, кто-то вяжет модные пуловеры и варежки с птичками всем домочадцам, кто-то вышивает вручную цветочки на школьном фартуке, кто-то плетёт макраме. Кто-то пишет картины и у него вместо ковра с оленями на стенах булавочками приколоты пейзажи и портреты родных, а кто-то рыбак и морозильная камера его семьи всегда полна рыбы.

А моя мама была кутюрье.

У нас была швейная машинка «Чайка» с ножным приводом и тумбой, которая в сложенном состоянии использовалась как поверхность для складирования чистого белья до момента его глажки. Но когда эта тумба раскладывалась в швейную машинку, комната преображалась в мастерскую настоящего кутюрье!

Царила как будто праздничная суета, повсюду разложены журналы, лежала калька, стопки старых выкроек, мешочки с кучей обрезков тканей, мешочки с пуговицами, шкатулка с разноцветными нитками, ножницы большие и маленькие, и ещё куча всяких аксессуаров. Одним из важных были тщательно собираемые обмылки – остатки от мыла, потому что острым краем этих обмылков выкройка переносилась на ткань.

Магия начиналась всегда одинаково. За несколько дней на машинке появлялись стопки журналов с выкройками. Жемчужиной подобных журналов был немецкий Burda Moden, который достать можно было либо «по блату», либо с весомой переплатой. Его давали «на время», чтобы перерисовать понравившиеся выкройки. Конечно, и разговора не было, чтобы номер был свежий, уж какой был, такому и радовались.

После появления стопки журналов проходило несколько дней, в которые выкройки раскладывались на полу, и мама старательно переносила заветные линии и цифры простым карандашом на кальку.

Потом журналы снова собирались в стопку и откладывались на полку с книгами.

На их место раскладывался обеденный стол, который обычно раскладывали только на праздники. Стол стоял посреди комнаты, как важный гость, и на нём мама расстилала ткань. Бережно она разглаживала складки на ткани и кусочком мыла рисовала линии, перенося их с выкройки.

После всех приготовлений мама садилась за швейную машинку «Чайка», заправляла нужного цвета нитки и проверяла подвижность маховика. И вот, под размеренные нажатия на ножную педаль, монотонное стрекотание машинки и регулярные мамины вскрики вследствие порвавшейся на самом интересном месте нитки, из-под рук мамы выходил шедевр.

Его, конечно, трудно было разглядеть на первых порах, поскольку только мама понимала, что она шьёт в данный момент – рукав, или полочку, или подол. Примерно два-три дня было непонятно. А когда дело уже шло к концу и все детали сшивались друг с другом, был важен итоговый день, даже скорее ночь. Почему-то всегда изделие было готово уже за полночь, когда нас с братом, конечно, укладывали, как обычно, в двадцать один – двадцать два часа.

Зато утром висел готовый отглаженный новогодний костюм, готовое мамино или моё платье, юбка бочонком, вельветовые штаны-бананы, рубашка или леопардовый купальник.

Были пришиты все маленькие пуговички, бусинки, ленточки, мишура по краю платья, заутюжены все аппликации, новогодним дождиком вышиты все снежинки, и на столе стояла готовая корона для снежной королевы или шляпа для мушкетёра с пером для моего младшего брата!

Мои новогодние костюмы Снежинок и, в особенности, Снежной Королевы были всегда самые красивые. Всегда. А вышитая блестящим дождиком рукавичка, в которую нам клали сладкие подарки в детском саду, хранится у меня до сих пор.

Мой образ на выпускной из девятого класса был шедевральной работой настоящего мастера: потрясающее серебристое платье с пышной юбкой-баллоном по колено, рукав по локоть, чёрные лосины и широкий прорезиненный чёрный пояс с большой пластиковой пряжкой.

А ещё у меня была настоящая кожаная юбка шоколадного цвета. Мама перешила папины кожаные штаны, которые ему выдали, когда он однажды поехал на полгода на заработки в арктическую экспедицию.

Когда папа благополучно выполнил свою миссию и вернулся домой, предприимчивая мама решила, что без кожаных штанишек папа-инженер как-то проживёт. И сшила себе потрясающую кожаную юбку-бочонок до колен с вырезом сзади.

Куртку папе мама всё же оставила, она была крутая и служила ему много лет.

Мне было пятнадцать, я требовала модельные туфли, модные белые кроссовки, поездку на Азовское море в Кучугуры с моими друзьями в трудовой лагерь и такую же кожаную юбку, как у мамы!

Надо сказать, что после пошива маминой юбки для меня кожи уже не оставалось, только мелкие обрезки и небольшие кусочки. Я демонстрировала свой подростковый переходный возраст во всей красе, хлопала дверями, ныла и несла какую-то дичь.

Мама была невозмутима, как обои. Однако однажды утром я проснулась и, по обыкновению, увидела готовое изделие. Это была модная, восхитительная, кожаная мини-юбка шоколадного цвета.

Мама нашла решение и кокетку на юбке сшила из ткани того же цвета, что и кожа.

Потому что моя мама – кутюрье.

Потому что она со мной говорила и держала связь, такую важную и такую понятную для любой мамы. Безусловную любовь.