Читать книгу Чекист: В небе только девушки! И… я. Мы взлетали, как утки… Чекист - Комбат Найтов - Страница 14

Днем было еще три вылета, но тепереча не то, что давеча: Красовский прилетел не один. Они с Ватутиным принимали новый фронт, который выдвигается в нашу сторону и усиливает Брянский. 15-я воздушная влилась во Вторую, и с ходу они включились в работу. Колонну, шедшую от Тима, несмотря на возобновление работы 8-го корпуса, мы тоже раздолбали. Может, не так эффектно, как первые две, но вместе со штурмовиками, в ноль. А два вылета пробивали проход на соединение и деблокаду 40-й армии. В проход вошла 5-я танковая армия Лизюкова, и фронт двинулся вперед. Наступали медленно и неумело, но подошли к Харькову. И Третий воздушно-десантный корпус с воздуха и земли взял его. Мы же, 589-я ОРБАЭ, в основном работали по немецким аэродромам, мешая Рихтгофену использовать его мощь на полную и восстанавливая утерянное за день равновесие в силах. Наши истребители всё ещё уступали немецким. Неэвакуированная часть Воронежского завода доработала напалмовые бомбы, их стало можно бросать с высоты. Там же на заводе освободившееся оборудование было задействовано для выпуска ламинарных крыльев для остальных «пешек» дивизии. Все поврежденные «Пе», стоявшие в Хренищах, мы отремонтировали, и 209-й полк перевооружили на них, с отводом в ближайший тыл. Дивизия полностью перешла на Пе-2. Александр Иванович и КБ Туполева во главе со Стоманом, который и занимался в свое время «103у» машиной в 40–41-м годах и лучше всех знал ее, и довел машину до принятия в серию, закончили ее переоборудование и модернизацию, и выкатили ее на поле. Я матерился и ругался в душе, видя, что они ее испортили: вместо сплошного предкрылка от двигателей до законцовок стояло два коротеньких на самом конце крыла и отсутствовал предкрылок на центропланном участке. Флаттер – обеспечен, и затрудненный вывод из пикирования. Для чего сделано? А чтобы у товарища Метлицкой не было повода говорить, что машина – ее. Я тоже хорош, за фронтовыми делами в ангар почти и не совался. Выговариваю все двум идиотам, смотрю, а Путилов хитро улыбается, гад. Спрашиваю, чему он лыбится?

– Я, товарищу Стоману говорил все то же самое, в несколько более жестком оформлении. Вторая пара плоскостей и центропланных накладок существует. Но товарищи Туполев и Стоман настаивают на том, что первые испытания машина пройдет с доработанным «совместным» крылом. А затем состоятся испытания, – и тут он сказал то, чего так боялись кабэшники: – Вашего крыла, товарищ Метлицкая. Основания для такого решения есть: машина с вашим крылом еще не прошла продувку. А насчет винтов, это я не дал их поставить. Они не позволят взлетать машине с таким маленьким предкрылком.

На этой машине я взлетать не собирался, поэтому посмотрел, как она сделала круг и посадку. Александр Иванович попросил Стомана уведомить его об окончании летных испытаний. И машина улетела в Москву в НИИ ВВС. Мы проследили, что заявка на вторые испытания легла на стол Петрову. И на нее легла резолюция: после завершения комплекса испытаний вернуть в ЛИС завода для проведения заводских испытаний. В общем, детство у машины обещает быть сложным.

Из Москвы она вернулась быстро, но с замечаниями по поводу сложности вывода из пикирования. Угол ей установили 40 градусов, максимальную перегрузку всего 6 g. Фактически это превращало ее в обычный бомбардировщик. Тем не менее стояло: «Рекомендовать к серийному производству на Омском заводе № 166. Рассмотреть возможность установки двигателей АШ-82Ф». Александр Иванович, несмотря на вой Стомана и всего НКАП, послал их в другой ангар, где стоял «103В», снял все, включая и недоработанные двигатели, и установил все свое, мотивируя тем, что предварительно так договаривались, есть протокол, поэтому он, в личное время, помогал с переоборудованием. В середине августа машина была готова, и я забрался в нее. Меня попытались выгнать и заменить ЛИСовцем, но три первых полета сделал сам. Недочеты – есть. Их даже больше, чем хотелось бы. Пе-3 мы довели лучше, но если вспомнить первую «птичку», то это небо и земля! Без бомб это был скоростной высотный истребитель, причем с весьма неплохой маневренностью. С двумя тоннами бомб – отличный скоростной бомбардировщик, превосходящий «мессер» и по скорости, и по высотности. «Фоккер» с метанолом мог достать по высоте, требуется дорабатывать нагнетатели и регулировку смеси, но проигрывал в скорости, если машина шла без внешней подвески. А Ту-2М, которая «рекомендована», была утюг утюгом. Что сильно не понравилось, на выводе чувствовалось, что корпус хлипковат. Требовалось усиление, и мы всерьез заговорили о титане. Как раз в это время промышленность выполнила наши заявки на титановую броню для Пе-3ВИР. Требовался новый корпус с титановым килем и стрингерами. Записал все в журнал испытаний и отдал машину в ЛИС. Через три дня ее отослали в Москву на испытания и продувки. Вернулась она оттуда быстро. Практически с теми же самыми ограничениями. Скорость возросла с 640 до 860 км/час на взлетном форсаже, но не более часа, в экономичном режиме – 750 км/ч, запрещено давать перегрузку более 5 g. Еще меньше, чем у Ту-2м. Туполев абсолютно точно подсчитал, чего ждать от чрезмерного скачка скорости, и рисковать практически серийной машиной не стал. Они быстренько плюхнули на нее АШ-82Ф и поставили на поток в Омске Ту-2, без всякого «М», зато с трехтонной нагрузкой, установку ламинарного крыла на машины этой марки признали нерентабельным.

Тут наши взяли Харьков, и на фронте воцарилось затишье, меня вызвали в Москву. Я получил разрешение лететь на «10Зум», она уже никого не интересовала, но числилась за эскадрильей управления дивизии. Приземлился в Чкаловском, хотя давали разрешение на Центральный. Но там глаз слишком много. Подошел к Петру Ивановичу Федорову, новому начальнику НИИ вместе с Русаковой. Русакова уже летала на «103-й», она не могла упустить возможность познакомиться с новой машиной своей ученицы.

– Машина, конечно, рекордная, по всем данным, но для массового производства абсолютно не годится, – резюмировал Федоров.

– А такой задачи и не ставилось. Это не массовый, а штучный и довольно дорогой товар. И этот планер не годится для нее. Этих машин и не требуется слишком много, и сажать на них надо опытных и хорошо тактически обученных летчиков, товарищ генерал. – Тут я схитрил и решил разменять свою раскрученность и отсутствие локаторов на серийных Пе-3ВИР и продолжил: – Ведь самолетами Пе-3ВИР вооружены уже более десяти ОРАЭ, но такой эффективности, как моя 589-я ОРБАЭ, никто не достиг. Так почему бы нам не использовать практически простаивающие мощности в Воронеже и не завершить модернизацию опытной «103-й».

– Для чего? Если менять корпус – поползет вес и ухудшатся характеристики. Бомбовая нагрузка упадет.

– Есть способ, вот проект. Нет только финансирования и не включены в план. – Генерал начал читать записку к проекту.

– Кхе, ты что, ну дали тебе немного титана по твоей просьбе, но его вон, американцы просят им продать, а это – валюта!

– В таком случае вы, товарищ генерал, валютная проститутка!

– Как-как ты меня назвала?

– Валютная проститутка! Вы что, верите, что эта дружба между нами и англосаксами надолго? Мы разгромим Германию, а они скажут, что это произошло только потому, что они нам помогали! А из этого титана, который они у нас хотят покупать, они наделают «В-29», с помощью которых они надеются победить японцев. А с японцами у нас – мир. Нет у нас титана, самим нужен. Это стратегический товар, и продавать им его ни в коем случае нельзя! Они – враги, и похлеще Гитлера. Нам они только старье продают! Прицелы с вычислителями – зажали!

– Стоп, какие-такие прицелы?

– А вы что, товарищ генерал, не в курсе, что на британских «Кобрах-К» стояли вычислители?

– Нет, а где эти самолеты и что такое вычислитель.

– Поставьте мою машину на козлы.

Через три часа упорного таскания самолетов разных типов перед носом моей «не родившейся» новой «птички» и последующего просмотра кадров фотокинопулеметов наших Пе-3ВИР, генерал понял, что союзники его провели. И еще как! Труд сделал из обезьяны человека! К вечеру обоснование для начала мелкосерийного выпуска машин было готово. И, тяжело вздохнув и выгнав нас всех из комнаты, он поднял трубку ВЧ. Затем выскочил из кабинета с горящими от возбуждения глазами, приказал Русаковой переодеваться, критически осмотрел меня, и, по готовности Нины Ивановны, мы выехали в Москву. Уже в центре мне сказали, кто нас ждет. Сашка, которая стала гораздо лучше владеть телом, попыталась ухватить меня за ногу, а я, честно говоря, малость остолбенел и потерял на некоторое время способность говорить. В наше время представить себе, что Президент запросто принимает какого-то начальника НИИ в срочном порядке, просто невозможно. Второй вопрос, который меня очень волновал, это то, что на вид я – абсолютная блондинка! «Das Drei В», «Blond, blauäugig und blöd», «Блондинка, голубоглазая и дура», – как сказал Лиле сбитый ею ночью, недалеко от Воронежа, немецкий барон. В этом мы абсолютно с ней похожи! Барон это выдал, когда вместо «сбившего его аса», ему показали Лилю и меня. Он заявил, что русское командование над ним издевается, и что эти две «3Б» к самолету-то подходят только строго в определенной позе. В общем, долго ругался. Это еще в начале мая было, Лиля училась, и я посылал ее вперед, а сам ее прикрывал. Мы еще известность тогда не получили, только зарабатывали ее. Это сейчас за нас «дубовые листья» к Железному кресту обещают, за каждую. Но делать нечего, стою у зеркала и привожу себя в порядок в нижней гардеробной Большого Кремлевского дворца. Я думал, что нас проведут в кабинет Сталина, но нас повели какими-то закоулками в кинозал. Перед этим Петр Иванович отдал несколько катушек с пленкой командиру НКВД. Нас посадили в полутемном зале и оставили одних. Сидели мы довольно долго. Где-то через сорок минут в зал вошли Новиков, Василевский и Сталин. Мы встали, но нам рукой показали, что можно сесть. К стойке слева от экрана подошел Петр Иванович, зажег маленькую настольную лампу, а появившийся «ниоткуда» командир НКВД поднял трубку на стойке и что-то тихо сказал. В остальном зале погас свет, появились кадры обычного воздушного боя: собачьей свалки, как их на западе называют. Федоров начал доклад:

– Товарищ Сталин, это съемки через камеру, установленную в кабине истребителя Як-7б, новейшего истребителя наших ВВС. Это учебный фильм, который мы сделали для обучения наших летчиков воздушному бою. Бой ведет Герой Советского Союза подполковник Горбко. К сожалению, он погиб через месяц после съемки. В фильм включены кадры его кинофотопулемета. Еще одна камера направлена на самого товарища Горбко. Поэтому мы можем видеть на некоторых кадрах, что он делает в момент атаки. Как видите, это последствия перегрузок, вот глаза совсем закрыты, здесь вираж, и он, наконец, видит противника в прицеле, стреляет, промах, противник маневрирует и уходит, опять маневры, уже другой противник в прицеле, стреляет, есть попадания, приходится прервать атаку, маневры, подходит почти вплотную, огонь, победа! Стоп! – командир, который помогал ему, позвонил в кинобудку, и с другого проектора начали показывать пленки, снятые в 589-й ОРБАЭ.

– Обращаю ваше внимание, товарищ Сталин, что специального фильма у нас нет. Это – нарезка из данных фотокинопулеметов женской разведбомбардировочной эскадрильи товарища Метлицкой. Ее самолет является личной модификацией обычного самолета Пе-3, это высотный истребитель-разведчик. Обратите внимание на дистанцию стрельбы и положение их самолетов! Самолеты противника видны в кольце прицела. Огонь! Попадание! Взрыв! Еще, еще и еще. Достаточно! Это сама Метлицкая, но может быть, у других получается хуже, и дело в опыте Метлицкой. Это восемь других летчиков, имеющий меньший счет, чем сама подполковник Метлицкая. Самолет в кольце, огонь, попадание, противник сбит. Всего эскадрильей сбито более двухсот немцев. Не считая подбитые и не засчитанные машины. Свет, пожалуйста. Абсолютно не желая уменьшать степени заслуг товарища Метлицкой, следует признать, что налицо полное превосходство прицелов, используемых истребителями Пе-3 ВИР перед обычными. Вы согласны, товарищ Сталин?

– Согласен, но почему эти прицелы только на самолетах товарища Метлицкой? Почему они до сих пор не на вооружении всего нашего ВВС. Что скажете, товарищ Метлицкая? – обратился Сталин ко мне.

– Эти прицелы и вычислители к ним я обнаружила на свалке в НИИ ВВС на двух разбитых «Аэрокобрах Р-39к», переданных британской стороной нам для испытаний в декабре 1941 года. С разрешения бывшего начальника НИИ ВВС генерал-майора Петрова я готовила новую модификацию самолета Пе-2ВИР, высотного истребителя-разведчика. Заинтересовавшись подвижным кольцом прицела, кнопками с цифрами на прицеле и, пройдя по приводам, обнаружила неизвестное устройство. Забрала с собой в Воронеж. Разобралась с устройством и установила на два самолета Пе-2ВИР и Пе-3ВИ. Прицелы – ночные, а мы работали в то время ночными истребителями ПВО и ночными разведчиками. Выяснила, куда была направлена партия первых «кобр», оказалось, что в Баку. Организовала командировку туда инженера эскадрильи. Выяснилось, что серийные самолеты, поставляемые фирмой «Белл», приходят с аналогичными прицелами, но без вычислителей. Он не поставляется. На свалке в Баку собрали еще семнадцать прицелов с вычислителями. Пять еще нам прислали из Баку, когда списывали оставшиеся британские «кобры». Два прицела и вычислителя сейчас находятся в Уфе и в Свердловске, в Уфе доктор физико-математических наук Лаврентьев готовит аналогичное устройство, но всеракурсное. Этот прицел – одноракурсный, позволяет стрелять только вдогон три четверти. Он предназначен для самолетов, сопровождающих бомбардировщики. С других положений он не работает, почти.

– Что значит почти?

– Есть способ, разработанный мной, позволяющий стрелять с предустановленной дистанции с ракурса одна четвертая. То есть навстречу цели. На нескольких кадрах это видно.

– Товарищ Федоров! Необходимо срочно заказать эти устройства в Америке. – Тут Сталин увидел мою ехидно улыбающуюся мордашку. Выглядит это довольно мерзко. Я таким образом отгонял уж слишком назойливых ухажеров.

– Вы что-то хотите добавить, товарищ Метлицкая.

– Американцы не хотели и не хотят передавать эти технологии в СССР. У них есть отличный гиростабилизированный бомбардировочный прицел. Они его даже британцам не передают. Есть отличный торпедный автомат стрельбы, позволяющий попадать с больших дистанций и не решать вручную торпедный треугольник, но если попросить их продать их лодки, или В-17, то они придут сюда без этих приборов, товарищ Сталин. Это самый большой секрет Америки: механический аналоговый компьютер, вычислитель. Прицелы попали к нам случайно, и после каждого визита американской делегации в Баку в 129-м учебном полку обязательно что-нибудь случалось. Часть вычислителей была повреждена, но основной способ был гораздо проще, товарищ Сталин. Их просто меняли между машинами. Эти приборы выпускаются парой и под номерами, и только парные приборы работают правильно. Инструкций к ним не присылалось. Специально этим интересовалась. Поэтому не стоит демонстрировать наш интерес к нему. Судя по письмам из Уфы, скоро у нас будет свой вычислитель. Особенно если немного помочь товарищам. И еще, на 339-м заводе заканчивают работы по подключению данного прибора к радиолокатору. К концу месяца радиолокационный дальномер к этому прицелу у нас будет, товарищ Сталин.

Сталин удовлетворенно покачал головой, заканчивая писать что-то в блокноте, а потом, хитровато прищурив глаза, спросил:

– Неужели так просто сбить самолет с такой дистанции? Выстрелил-попал, полетел дальше.

– Прицел?.. Да он ничем таким особенным не отличается, он только переносит точку прицеливания автоматически. Собственно, это оптический снайперский прицел, если чуть упростить, для стрельбы по движущейся цели. Все остальное зависит от снайпера, остроты его зрения, искусства удерживать на цели марку. Перед этим необходимо решить кучу задач: обнаружить противника раньше, чем он тебя, занять максимально выгодную позицию: выше и сзади, спикировать, чтобы иметь скорость много выше, чем противник, зайти в мертвую, не просматриваемую, зону, и лишь тогда открывать огонь. Мои девочки всему этому обучены, на наших самолетах стоят совершенно иные двигатели, чем у большинства летчиков, установлены локаторы «Гнейс-1м», уровень стрелковой и пилотажной подготовки у них много выше среднего. Это – элита ВВС: летчики-ночники, а не наспех подготовленные пилоты по принципу «взлет-посадка». Поэтому, товарищ Сталин, вам и показалось, что это – просто. Когда работу выполняет мастер, это всегда красиво и легко смотрится.

– Это хороший ответ, товарищ Метлицкая. А что за моторы стоят на ваших самолетах, а то идут постоянные жалобы летчиков на наших моторостроителей.

– М-105ПФК, с турбокомпрессором и трехступенчатым нагнетателем. Только мы их дорабатываем у себя в ПАРМе по специальной программе. Прямо с завода двигатели на машину не идут. Они слишком тяжелы и имеют множество недоделок. И дело, товарищ Сталин, не столько в самих двигателях, сколько в нефтехимии. Дальнейшее повышение мощности ограничено физико-химическими свойствами смазывающих масел. Вот здесь собака и зарыта. Мы используем минеральные масла, а Америка и Англия перешли на полусинтетику и синтетику. Пока у нас хорошие отношения с ними, надо бы Shell 20–40 научиться делать. Тогда обеспечим рывок мощности. И редукционные масла не забыть.

Карандаш в руках Сталина не забывал вслед за этими словами ставить какие-то отметки в блокноте.

– Вы сказали, что на ваших самолетах установлены локаторы, но наша промышленность еще только разворачивает их производство.

– Да, на восьми машинах установлены доработанные «Гнейс-1М», выпущенные НИИ-9 в сороковом году группой ученых под руководством умершего ныне профессора Бонч-Бруевича. Мы помогли товарищу Тихомирову попасть обратно в Ленинград и вывезти оттуда оборудование для их производства. В знак благодарности он привез нам опытные образцы. И сейчас, по нашей просьбе, работает над созданием первого в мире радиолокационного прицела с вычислителем.

– Мне нравится ваш подход к делу, товарищ Метлицкая. Мы должны опираться на новейшие научные разработки, чтобы победить нашего противника.

Здесь подключился вновь Федоров:

– Собственно, товарищ Сталин, вторым вопросом и стоит создание опытной серии самолетов, специально построенных для летчиков высокого класса. Товарищами Метлицкой и Путиловым был модернизирован самолет проекта «103у», он прошел заводские испытания и испытывался у нас в НИИ. Самолет в серию мы не пустили из-за недостаточной прочности корпуса. Самолет – рекордный, достиг горизонтальной скорости в 860 км/ч, и имеет маршевую скорость 750 км/час с двухтонной боевой нагрузкой. Причина недопущения его в серию: относительно малые допустимые перегрузки. Товарищ Метлицкая предоставила проект усиления продольной прочности самолета практически без увеличения его массы. Но для осуществления этого проекта требуется вот такой материал. – Он достал лист титановой брони для Пе-3ВИР с застрявшими в ней пулями. Они испытывали ее у себя в тире. И, держа его кончиками пальцев за край, протянул его Сталину.

– Что это?

– Это лист кованой титановой брони, которая устанавливается на самолеты эскадрильи Метлицкой. Это пока лабораторный экземпляр, массово такой материал не производится.

– Титан, титан, титан… Белила! На поставках пигмента для которых настаивают американцы! – воскликнул Сталин.

– Именно так, товарищ Сталин! Но и здесь они хитрят! Им нужен титан, а не краска!

– Вот стервецы!

– Мы принесли техническое обоснование для создания такого самолета. Его прототип стоит у нас на аэродроме.

– Какие у него двигатели, товарищ Метлицкая? – снова обратился ко мне Сталин.

– Безредукционный АМ-37ТК.

– А кто его производит?

– Наш ПАРМ. Вот наш самолет. – Я достал фотографии «птенчика».

– Почему такие странные винты?

– Мы подходим к звуковому барьеру, товарищ Сталин. Для достижения такой скорости понадобилось форсировать до 1600 сил каждый из двух двигателей, перевести их на масло, поставляемое по ленд-лизу, о котором я говорила, изменить количество оборотов винта, убрав редуктор. И сделать такие вот винты, которые могут работать на повышенных оборотах.

Увидев, что Сталин внимательно рассматривает фотографию, я произнес жалобным женским голоском:

– Мы не просим большую серию, и титана там требуется триста килограммов на машину.

Из кинозала мы вышли с подписанным обоснованием. НКАП и НИИ ВВС, Воронежскому заводу предложено доработать «10Зум» и создать мелкосерийный самолет на его основе.

Спал я в Чкаловском на аэродроме в комнате отдыха Нины Ивановны, как в феврале, когда все это только начиналось. Утром меня предупредили, чтобы с аэродрома ни ногой! А меня же вызывали в Москву, но я еще не доложился о прибытии. Нашел телефон дежурного по штабу ВВС, позвонил туда и доложился о прибытии. Тот передал мне все то же, уже слышанное мною, приказание, содержание которого я уже знал. Делать нечего, зато все спортплощадки мои! Выкупался в бассейне после занятий, сходил на обед. Скучно! Терпеть не могу ждать неизвестного. Опять Новиков, Василевский, Шахурин и Сталин, приехали осмотреть машину. Вокруг собралось довольно большое количество летчиков: полеты прекратили. Новиков спросил, почему нарушаю и прилетел один. Поинтересовался, где Настя. Оказывается, он ее помнит. Я сказал, что по существующим наставлениям «10Зум» – истребитель-бомбардировщик, и минимальный экипаж у него один пилот. Так что чист. Попросили взлететь, Новиков уселся за штурмана, а Федоров пошел стрелком-радистом. И нижним стрелком забрался Федоров. Сделали круг над аэродромом, я выполнил несколько горизонтальных фигур над площадкой, демонстрируя именно истребительные способности машины. Сели, вылезший из машины Павел Федрови сказал, что летать стрелком на такой машине все равно, что тигрицу целовать. Чуть не стошнило! По самой машине у Сталина вопросов не было. Его уже больше интересовал новый самолет, эскизы которого он привез с собой.

– Вы считаете, товарищ Метлицкая, что товарищ Путилов справится с этой работой, или все-таки подключить дополнительно людей из других КБ, как мне советует НКАП.

– Инженер Путилов давно работает в авиапромышленности и хорошо знает наши требования. Именно Отдельной разведбомбардировочной эскадрильи. После него переделывать машину не придется. Очень много сил и времени уходит на переделки. Я ведь командир дивизии, и времени у меня в обрез. Воевать требуется, а не согласовывать несогласуемое.

– Я с вами согласен, товарищ Метлицкая. Мы будем контролировать создание этой машины. – Он повернулся и пошел к машине. «Я на крючке!» – подумалось мне, и только Сашка неизвестно чему радовалась! На следующий день в Доме Советов получили вторую Звезду, всем поулыбались и улетели. В гостях хорошо, а дома – лучше!