Читать книгу Заговор жрецов - Константин Петришин - Страница 50

…В 5 часов дня генерал Кондратенко прибыл в главный штаб на заседание Совета обороны крепости, созванного генералом Смирновым по поручению Стесселя.

Самого Стесселя в штабе не было.

В коридоре Кондратенко встретил генералов Фока и Никитина. Поздоровался с ними.

– Как дела? – спросил Кондратенко.

– Как сажа бела, – усмехнувшись, ответил генерал Никитин.

В зале заседаний уже были генерал Белый, командир 1-й бригады 7-й Восточносибирской стрелковой дивизии генерал Горбатовский, генерал Смирнов и начальник штаба укрепрайона полковник Рейс.

Последним в зал вошел начальник инженеров крепости полковник Григоренко.

Заседание Совета открыл генерал Смирнов.

– Господа, – начал он, глядя в какие-то бумаги, разложенные перед ним на столе, – заседание Совета обороны собрано по настоянию генерала Стесселя. Анатолий Михайлович просил в срочном порядке обсудить вопросы относительно дальнейшей обороны крепости… – Смирнов оторвал взгляд от бумаг и как-то растерянно посмотрел на собравшихся. Затем продолжил, не поднимая головы: – На сегодняшний день нами потеряны опорные пункты на высотах Плоская, Высокая, Дивизионная и Панлуншане. Остались пока за нами позиция на горе Сигнальная, в районе бухты Тахэ, а также позиции между Большой Голубой бухтой и фортом номер 5 на Лаотешане. Обстановка предельно сложная. Прошу высказать свои мнения, – предложил генерал Смирнов. – Роман Исидорович, – обратился он к Кондратенко, – может, вы начнете? Можно не вставать.

– А где контр-адмирал Витгефт? – неожиданно задал вопрос Кондратенко.

– На броненосце «Севастополь», – ответил Смирнов. – На внешнем рейде.

– Ясно, – Кондратенко все же встал и повернулся лицом к собравшимся. – Так удобнее, – проговорил он. – Что я думаю в связи с сложившейся ситуацией… Во-первых, ни в коем случае не сдавать позиции в районе Ляотешаня и позиции на Голубой бухте. Сегодня они играют ключевую роль. Во-вторых, необходимо сформировать резерв для оперативного использования в самых сложных местах. В-третьих, улучшить питание солдат и матросов как на позициях, так и в госпиталях.

Смирнов посмотрел сначала в зал, затем перевел взгляд на Кондратенко.

– Роман Исидорович, за счет чего формировать резерв? – спросил он. – У нас везде в обрез…

– У нас есть моряки. С затопленных судов снято около 1500 человек, – сказал Кондратенко.

Смирнов отрицательно покачал головой.

– У меня есть приказ генерала Стесселя всем подразделениям, сформированным из флотских, занять участок обороны в районе форта номер 6 и до Ляотешаня для прикрытия на случай отвода наших войск в крепость.

– Этого делать нельзя! – заявил генерал Фок. – Оставление позиций на Ляотешане повлечет за собой падение всего нашего левого фланга! Я уважаю мнение генерала Стесселя, но с таким решением согласиться не могу.

Смирнов побарабанил пальцем по столу.

– Та-а-а-к… Кто еще выскажет свое мнение?

– Разрешите мне? – поднялся с места генерал Горбатовский.

Смирнов коротко кивнул головой.

– Я тоже считаю, что оставлять позиции на Ляотешане ни под каким предлогом нельзя. Иначе мы потеряем крепость!

– И я придерживаюсь того же мнения, – поддержал Горбатовского генерал Белый.

– Господа! Я не против! – сказал он. – Но ответьте мне на вопрос: за счет каких сил и средств удерживать эти позиции?

– Я уже сказал, – снова заговорил Кондратенко. – За счет моряков.

Генерал Смирнов помрачнел. Он знал, что Стессель уже распорядился отправить всех моряков на правый фланг фронта и удерживать там позиции, чтобы не допустить обхода крепости с этого направления, однако не сказал. Он предвидел реакцию большинства членов Совета на такое решение, с которым и сам был не согласен.

– Господа! – поднялся с места полковник Рейс. – Мы спорим отходить от Голубой бухты и от Ляотешаня или не отходить, – полковник Рейс обвел взглядом присутствующих в зале. – А о пределе, до которого следует оборонять крепость, мы говорить будем?

– То есть, когда надлежит сдать крепость? – в наступившей вдруг тишине спросил генерал Кондратенко.

Полковник Рейс повернул голову в его сторону.

– Совершенно верно, Роман Исидорович.

Генерал Кондратенко медленно поднялся и направился к выходу из зала.

– Вы куда, Роман Исидорович? – растерянно спросил Смирнов.

– Я не буду принимать участие в обсуждении этого вопроса, – ответил Кондратенко.

– Я тоже, – поддержал Кондратенко генерал Белый и последовал за ним к выходу.

Генерал Смирнов побледнел. Уход с Совета обороны крепости Кондратенко и Белого практически лишал Совет права принимать какое-либо решение…

– А вы что же сидите? – не без иронии обратился Смирнов к генералу Горбатовскому. – Ваше начальство покинуло Совет.

– Оно правильно поступило, – ответил генерал Горбатовский. – В вверенной мне бригаде от полков остались батальоны, от батальонов – роты, от рот – по взводу, однако ни у офицеров, ни у солдат и в мыслях нет ничего другого кроме как обороняться до конца! Честь имею…

Горбатовский чуть поклонился, встал и тоже вышел вслед за Кондратенко и Белым.

Он догнал их уже на крыльце.

– Роман Исидорович! – окликнул Кондратенко генерал Горбатовский. – Надо посоветоваться.

– Советоваться – дело хорошее, – мрачно улыбнувшись, ответил Кондратенко. – Слушаю вас.

– Роман Исидорович, я получил от вас приказ разделить сплошную оборонительную линию на отдельные участки. С начальником штаба мы эту работу провели. Командирами участков я назначил полковников Некрашевича-Поклада, Науменко и Гандурина. Жиденькие участки получились. К примеру, у полковника Некрашевича-Поклада два батальона с половинным составом. И он будет вынужден вести оборону от берега моря до первого форта включительно. На других участках не лучше.

Кондратенко понимающе кивнул головой.

– Я это знаю, – сказал он. – Сейчас я еду на второй форт, а завтра с утра к вам. Что-нибудь придумаем.

…На позицию второго форта Кондратенко в сопровождении полковника Ращевского приехал, когда уже над округой повисли сумерки. Спустились в блиндаж. В нем находилось несколько офицеров, не пожелавших отправляться в санчасть с легкими ранениями.

– Тесновато тут у вас, – заметил Кондратенко. – Ну, как говорят, в тесноте, да не в обиде. Японец не очень беспокоит?

– Вчера тихо было, – ответил один из офицеров. – А сегодня уже три раза бомбил. И все тяжелыми…

– Я вижу не испугались? Вот и молодцы, – похвалил Кондратенко. – Главное не отступать. Отступление для нас смерти подобно…

В это время в блиндаж торопливо спустился командир участка подполковник Киленин. По всей видимости, ему доложили о прибытии генерала Кондратенко.

Увидев его, обрадовался.

– В гости мы к тебе, – пошутил Кондратенко.

– Не вовремя, Роман Исидорович, – неожиданно ответил Киленин и тут же пояснил: – Не подумайте ничего плохого. Просто японцы сегодня, словно, взбесились. Бомбят раз за разом…

Кондратенко развел руками.

– Ну, что ж теперь делать?.. Чаем-то угостишь?

Поговорив с офицерами и попив чай, Кондратенко, Ращевский и Киленин по ходам сообщения направились на командный пункт форта.

Ходы сообщения были не глубокие и слабо защищали от пуль и осколков. Местами приходилось пригибаться до пояса.

Кондратенко не стерпел.

– Солдатского труда пожалел, а жизни их нет, – упрекнул он Киленина. И, обернувшись к полковнику Ращевскому, спросил: – Вот ты, как саперный начальник, во время обстрела остался бы тут?

– Если больше негде укрыться…

– Значит, сиди и жди погибели! – не на шутку рассердился Кондратенко. – Сколько нас война не учит, все без толку!

У второго форта их уже ждал комендант форта поручик Фролов. Он представился и начал было уже докладывать обстановку, как со стороны японцев ударило сразу несколько тяжелых орудий. Снаряды вибрирующим воем пронеслись где-то в черной мгле наступившей ночи и разорвались позади линии обороны.

– Роман Исидорович, давайте спустимся в каземат, – предложил подполковник Каленин. – Там безопаснее…

Кондратенко согласился.

Бетонный каземат был устроен удобно и оборудован для жилья.

Доложив обстановку, уже в блиндаже поручик Фролов в конце сказал:

– …Ваше высокоблагородие, у нас вчера моряки особо отличились.

– Как отличились? – не понял Кондратенко. – Что-нибудь натворили?

– Никак нет, ваше высокоблагородие… То есть да…

Кондратенко перевел взгляд на подполковника Каленина.

– Роман Исидорович, все нормально. Вчера ночью команда моряков с броненосца «Пересвет», прикомандированная к нам, во главе с их фельдфебелем Рожковым произвела вылазку на японскую передовую, сняли часовых, взорвали их блиндаж вместе с солдатами и вернулись без потерь.

Кондратенко с облегчением вздохнул.

– Ну, слава тебе, господи, – с облегчением сказал он. – И, вдруг, спросил: – А на этого фельдфебеля Рожкова можно взглянуть?

Поручик Фролов тут же вышел и спустя несколько минут вернулся в каземат вместе с матросом.

– Фельдфебель Рожков, ваше высокопревосходительство! – представился тот.

Небольшого роста, в бушлате, застегнутом на все пуговицы, он показался Кондратенко самым обыкновенным.

– А я думал, наш герой на былинного богатыря похож, – сказал Кондратенко. Он встал и обнял Рожкова за плечи. – Спасибо за службу, – растроганно произнес Кондратенко, обнял и расцеловал его.

Потом расстегнул свою шинель, снял с себя орден и прицепил его на бушлат фельдфебеля.

– Я все с большим и большим уважением отношусь к морякам, – сказал Кондратенко, обращаясь к офицерам. – Молодцами дерутся! – И снова обратился к Рожкову: – Передай мою благодарность всей команде. Будет время – зайду к вам.

Когда фельдфебель ушел, полковник Ращевский, подмигнув Кондратенко и, указывая на поручика Фролова, сказал:

– Роман Исидорович, у нас каждый второй герой… Поручика Фролова солдаты знаете как называют? Суворовым.

– Действительно? – обратился Кондратенко к Фролову.

– Не могу знать, ваше высокопревосходительство, – смутившись, ответил тот.

– Знает, знает! – усмехнулся Ращевский. – Скромничает он, Роман Исидорович.

Кондратенко заметно посветлел лицом.

– Скромность не помеха человеку даже на войне. А вот ежели солдаты о своем командире так отзываются, это даже очень хорошо!.. – заметил он.

В это время снаружи послышался нарастающий гул крупнокалиберного снаряда. В каземате стало тихо.

Гул перешел в резкий свист и через несколько секунд где-то рядом с казематом почувствовался сильный удар и взрыв. Через минуту последовал второй взрыв, затем третий. С потолка каземата посыпалась штукатурка и куски бетона.

– Похоже, они уже пристрелялись по форту точно, – сказал Кондратенко.

Обстрел стих так же неожиданно, как и начался. В каземате сразу все оживились.

– Хорошо бы и нам иметь такие игрушки, мы показали бы японцам, как лягушки квакают, – заметил Кондратенко и тут же добавил: – Я хочу осмотреть форт и поговорить с людьми.

Не успели они отойти от каземата и полсотни шагов, как со стороны японцев снова ударили орудия. Один из снарядов разорвался слева от форта. Затем японцы открыли ружейный огонь. По всему форту сыграли боевую тревогу. Где-то впереди и справа началась пулеметная стрельба. И в небо взлетело сразу несколько осветительных ракет.

Полковник Ращевский предложил Кондратенко вернуться в каземат.

– Роман Исидорович, не равен час… Нам с вами орденов все равно не дадут, – попытался пошутить он.

Кондратенко согласился. Когда они вернулись в каземат, Ращевский достал карту укрепрайона и развернул ее перед Кондратенко.

– Вот здесь, – сказал он, – у нас наиболее незащищенное место… – Ращевский осекся и умолк.

Все услышали быстро нарастающий свист тяжелого снаряда.

Прошла секунда, другая и, вдруг, над головой раздался страшной силы удар и грохот разрыва. Потолок каземата сначала подняло вверх, затем он глыбами бетона, битого кирпича и балок рухнул вниз…

Только под утро из-под обломков каземата начали извлекать тела погибших.

В последнее мгновение полковник Ращевский пытался, видимо, прикрыть собой генерала Кондратенко. Однако смерть забрала их обоих.

Разбором завалов занималась команда моряков во главе с фельдфебелем Рожковым. Он на руках бережно вынес на поверхность земли тело генерала Кондратенко, постоял с минуту, держа его на руках, затем отнес подальше от каземата, где снег был еще чистый и не затоптан, положил на небольшой пригорок лицом к востоку, откуда должно было взойти солнце, и вдруг заплакал беззвучно, не стыдясь своих слез…