Читать книгу Заговор жрецов - Константин Петришин - Страница 57

…В конце апреля состоялась еще одна встреча Алексеева с управляющим особым Комитетом по делам Дальнего Востока контр-адмиралом Абазовым.

На этот раз в Харбин Абазов приехал по поручению Николая II выяснить подлинную картину происходящих на Дальнем Востоке событий.

В первую же минуту встречи Абазов, не таясь, сказал Алексееву, что его поездка связана с вызовом в Петербург командующего 2-й Маньчжурской армии генерала Гриппенберга и его беседой с государем.

– … Его величество удручен всем здесь случившемся настолько, что вы себе, Евгений Иванович, даже не представляете, – сообщил Абазов. – Не успели опомниться от падения Порт-Артура, сразу – Мукден. Куропаткин там потерял около 90 тысяч человек. Таких потерь Россия не имела давно. Двор в ужасе, военное министерство во главе с Сухомлиновым в панике, хотя, если положить руку на сердце, можно сказать, что Сухомлинов один из немногих, кто что-то делает и думает об этой войне. Вот такие дела. А что у вас? – спросил Абазов и внимательно посмотрел на Алексеева.

Тот чуть заметно усмехнулся.

– Александр Михайлович, вы по мою душу приехали или, в самом деле, думаете, что здесь еще можно что-либо поправить? – поинтересовался Алексеев, не спуская с Абазова испытывающего взгляда.

– Я, Евгений Иванович, как и вы, – слуга его величества. Приказано ехать – поехал, – уклонился от прямого ответа Абазов.

Алексеев кивнул головой.

– Все ясно… Дела складываются таким образом, – начал он. – Из подходящих в Харбин подкреплений значительная часть направляется в Приморскую область. У меня есть все основания полагать, что против Владивостока японцы все же направят значительные силы…

– А если нет, Евгений Иванович, – не то возразил, не то спросил Абазов. – Подумайте сами. Они уже добились выполнения своих целей. Корея была главным камнем преткновения в отношениях между нами. Сегодня Корея в их руках. Они овладели Ляодунским полуостровом вместе с Порт-Артуром. Да!.. А то забуду. 26 апреля, то бишь два дня тому назад, в бухте Вен-Фанг эскадра Небогатова присоединилась к эскадре адмирала Рождественского и они взяли курс на Владивосток. Теперь я хочу задать вопрос: что в такой ситуации важнее для Японии: закрепить за собой уже достигнутые успехи или продолжить войну не зная, чем она закончится?

Алексеев немного подумал.

– Трудно сказать, Александр Михайлович… Я бы на их месте остановился, – сказал он. – Выиграть затяжную войну Японии будет трудно. Если верить западным газетам, токийское правительство уже израсходовало на войну не один миллиард долларов и задолжало странам Европы и Америке огромные суммы.

– Вот-вот-вот!.. – воскликнул Абазов. – А если еще добавить ко всему сказанному, что они в качестве победного приза потребуют от нас Сахалин, Командорские острова и Камчатку!.. Какой им смысл продолжать войну?

Алексеев даже растерялся от услышанного. Ему показалось, что Абазов приехал не ради того, чтобы определить истинное положение дел, а проговорить, на всякий случай, условия капитуляции перед Японией.

– Александр Михайлович, это ваше предложение или… – начал, было, он, однако Абазов энергично замахал руками.

– Только мое умозаключение и не более, – ответил он.

– Но это высокая цена миру… – возразил Алексеев.

– За поражение платят дорого, Евгений Иванович… Поэтому я склонен думать, что войсковые резервы, если таковые у них еще есть, японцы будут направлять в Маньчжурию, а не к Владивостоку. Я буду в Харбине еще два дня. Прикажи, пожалуйста, подготовить на имя его императорского величества донесение, в котором должны быть изложены ваши соображения по всем делам наместничества… С учетом того, о чем мы сейчас говорили, – добавил Абазов.

Когда Абазов уехал, Алексеев вдруг понял, что донесение государю – это формальность чистой воды. Судьба этой войны уже решена, и теперь подбирается только вариант для публичной порки России на глазах у всего мира.

И снова невольно мысли Алексеева перенесли его к событиям, которые происходили в последние полгода при дворе. Он был немало удивлен, узнав от императрицы Александры Федоровны о том, что у государя на столе лежит проект закона об отчуждении части помещичьих и государственных земель для распределения выкупа среди крестьян. Его удивление возросло вдвое, когда императрица сказала, что автором проекта этого закона был Главный управляющий земледелием и землеустройством Кутлер, а соавторами – директор департамента имущества Риттих и профессор Кауфман.

Этот, как окрестил его Алексеев, немецко-кутлеровский проект закона предполагал изъять у помещиков и государства до двадцати пяти миллионов десятин пахотных земель. И было естественно, что на проекте закона Николай II наложил резолюцию: «Кутлера с должности сместить. Частная собственность должна оставаться неприкосновенной».

Алексеев догадался: авторы проекта закона были уверены, что император его не подпишет. Значит, расчет их оправдался. Отклонение проекта закона должно было вызвать гнев среди крестьянства и дать пищу для демократической печати еще раз обвинить императора в его косности. А в качестве жертвы преподнесли Кутлера. «Выходит, игра стоила свеч…» – подумал Алексеев. И вдруг другая, куда более страшная, мысль обожгла мозг. – «…А не является ли все это: и война с Японией, и смута, раздуваемая в России, звеньями одной цепи?»

…На следующий день контр-адмирал Абазов снова приехал к Алексееву. На этот раз разговор был ни о чем. Сначала Абазов посетовал на то, что в России уже целые губернии голодают из-за прошлогоднего недорода хлеба, страсти в деревне накаляются и как бы не вспыхнул бунт – весна в России всегда была голодной, а тут еще и такой неурожай…

На вопрос Алексеева, как относится к этому государь, Абазов ответил:

– Не верит, что в России может быть голод. Говорит, «для этого надо очень постараться, что бы Россию оставить без хлеба».

– А он прав, – поддержал мнение императора Алексеев. – Россия сама может прокормить хлебом и себя, и кого угодно. Неурожай от людей не зависит. Это божья воля. А вот голода можно избежать, если этого захотеть. Очевидно, наше сельское дворянство не очень волнует, как живет крестьянин.

Последние слова Алексеев произнес с некоторой иронией, что осталось не незамеченным контр-адмиралом Абазовым.

– А вы их не любите? – подметил он.

– Сельское дворянство? – переспросил Алексеев. – А за что их любить? Испокон веков они доводили крестьян до бунтов. Вы полагаете, реформа 1861 года дала крестьянам свободу? Нет, Александр Михайлович. Наше уважаемое сельское дворянство сделало все, чтобы крестьянин не получил плодородную землю. Им отдали в основном пустыри, а пахотную милостиво разрешили взять в аренду на условиях опять-таки кого? Сельского дворянства!.. Отчего же крестьянам не бунтовать? Если в прошлом году сгорела тысяча помещичьих усадеб, в этом году сгорит две. Вспомните мои слова, – сказал Алексеев и безнадежно махнул рукой. Потом, словно спохватившись, добавил: – Не о том мы завели разговор… Нам бы уже надо подумать и о себе…

Абазов внимательно посмотрел на Алексеева, не пытаясь скрыть своего удивления.

– Вы это серьезно, Евгений Иванович?.. Хуже были времена. Враг под престольной стоял, однако выжила Россия…

– Да она и на это раз выживет, – мрачно ответил Алексеев. – Только без нас…

– Нет! – возразил Абазов. – Без нас она не выживет. Храм славится своими жрецами. А мы с вами и есть жрецы…