Читать книгу Эльнара. В объятиях короля. Первый русский любовно-эротический роман - Кора Бек - Страница 2

Был последний день зимы. За окном завывала февральская вьюга, яростно взметая над землей клубы белоснежного пушистого снега и нещадно раскачивая оголенные ветви деревьев, оказавшихся в безраздельной власти не на шутку разбушевавшейся стихии, никак не желавшей мириться с неизбежностью своего ухода. Вечерело.

Отложив в сторонку томик стихов известного хоршикского поэта Шахнаира, что она захватила с собой, покидая родину, Эльнара подошла к окну задернуть портьеры, да так и застыла на месте, не в силах отвести глаз от знакомой до боли в сердце картины. Жители королевства Ланшерон не переставали удивляться тому, насколько суровой выдалась нынешняя зима, богатая на снегопады и бураны, не характерные для здешних мест, а между тем графиня Ангалесская к такой погоде была привычна с ранних детских лет.

На ее родине, в далеком Хоршикском ханстве, что когда – то по воле Всевышнего возникло в самом сердце бескрайних просторов Великой Степи, летом в дневные часы все живое пряталось от палящих лучей высокого, по – восточному щедрого солнца, стремившегося после неторопливого пробуждения весны успеть как следует пропитать теплом землю до начала долгих ненастных дней осени, когда жизнь на огромных степных равнинах вдруг как будто бы замирала в предвкушении чуда, которым всегда сопровождается приход матушки – зимы.

В степи зима наступает неожиданно. Казалось бы, еще вчера небо было полностью затянуто косматыми серыми тучами, неприветливо взиравшими на потемневшие от сырости дома, размытые дождями дороги и хлюпающую под ногами грязь, в которой порой глубоко увязали груженые товаром телеги незадачливых торговцев, ради прибыли рискнувших отправиться в путь по такому бездорожью, и теперь обиженно чертыхавшихся в ответ на беззлобные шутки редких прохожих, спешивших к теплу домашнего очага, а уже сегодня снег, успевший за одну ночь покрыть толстым ковром всю землю без остатка, слепил глаза своей необыкновенной белизной, радостно хрустел под ногами высыпавшей на улицу ребятни, украшал крыши враз повеселевших домов, и ничто в окружающем мире не напоминало о недавнем ненастье.

Этот чудесный, сказочно – быстрый переход от одного времени года к другому в степи всегда с нетерпением ждали, и никакие лютые морозы и свирепые бураны не могли испугать уроженцев Азии, по-настоящему ценивших величавую красоту зимы и свежесть чистого морозного воздуха.

А бураны здесь бушевали знатные! Нередко они длились не один день, заметая снегом дома хоршиков до самых крыш, и тогда тот, кому удавалось первым выбраться из снежного плена, брал в руки лопату и шел освобождать своих менее удачливых соседей.

Наступали ясные солнечные дни, однако, зима обычно не шибко баловала степь теплом, с северной стороны заявить о своих правах уж торопился мороз. Он рисовал холодным дыханием плотные узоры на окнах хоршикских домов и больно щипал лица легкомысленных чудаков, вздумавших в такую погоду высунуть нос на улицу вместо того, чтобы наслаждаться убаюкивающим теплом и веселым треском саксаула в жарко растопленной печи, вкусом горячего чая и золотистых лепешек, аппетитно-дразнящий запах которых, пожалуй, был способен даже мертвеца поднять из могилы, а в морозные дни им просто цены не было.

Правда, до жителей Великой Степи доходили слухи о существовании каких – то жарких стран, где якобы никогда не было зимы, но никто не воспринимал их всерьез, поскольку подобные вещи степнякам казались немыслимыми. Ведь они любили природу во всех ее проявлениях и искренне полагали, что настоящая зима должна быть холодной и долгой, лето – коротким и жарким, весна – капризной и непредсказуемой, а осень – дождливой и грустной. Будучи истинной дочерью своего народа, Эльнара впитала в себя все эти понятия едва ли не с самого рождения.

Прошел почти год с тех пор, как она вместе со своим верным другом Султаном покинула родину, спасаясь от преследования людей, способных причинить ей большое зло, и сейчас, глядя на бушевавшую за окном метель, Эли вдруг ощутила острую тоску по родному дому, где ее, увы, никто не ждал, поскольку мать скончалась сразу же после родов, а отец девушки, известный в степи лекарь Пехлибей, стал послушным орудием в руках мачехи, корыстолюбивой Айша – биби, опоившей мужа колдовским зельем, дабы он не мог ей помешать выдать замуж юную падчерицу, слава о необыкновенной красоте которой разнеслась далеко за пределами их родного города, по своему усмотрению, то бишь за того, кто сумеет предложить ей больше всего денег в качестве калыма, или выкупа за невесту. К счастью, Эли удалось бежать.

Потом было немало других охотников за ее редкостной красотой, сочетавшей в себе чувственность и утонченность натуры дочерей Персии, откуда была родом ее покойная мать, а также гордую стать и загадочный раскосый разрез глаз, свойственный уроженцам Великой Степи, откуда происходил ее отец. Встретив на своем пути добродушного неунывающего толстяка Султана, который стал для нее надежным другом и добрым братом, Эльнара решилась на отчаянный шаг и покинула родину, отправившись в неизвестность. После долгих мытарств и разных испытаний друзья оказались за много верст от родного дома, в расположенном по соседству с Францией королевстве Ланшерон.

Здесь неисправимый любитель азартных игр Султан неожиданно для самого себя познал другую страсть: его сердце покорила рыжеволосая красавица – вдова по имени Мари Сюсю. А Эльнара буквально с первого взгляда полюбила человека, о котором она, увы, ничего не знала, кроме его имени – весьма непривычного для слуха уроженки Востока, и оттого еще более волновавшего чувствительную душу юной девушки – Сержио.

Это имя было вышито на подкладке серого мужского плаща, которым незнакомец заботливо укрыл ее, когда она в беспамятстве лежала на дне маленькой лодки, вынесенной волнами на берег, после кораблекрушения судна, разбившегося у побережья Ланшерона. Эльнара видела его всего лишь какое – то мгновение, когда вдруг очнулась, почувствовав на своих губах упоительный вкус головокружительного поцелуя, подаренный им на прощание, а затем вновь впала в забытье. Но ее маленькое пылкое сердце подсказало, что это и есть ее настоящая любовь, о которой она грезила со времен уроков в Школе красоты, слушая вместе с другими воспитанницами мудрые и искренние речи их наставницы Софи, знакомившей девушек с разными сторонами жизни, и в том числе делившейся своими взглядами на любовь, которая, по убеждению Софи, являлась главным смыслом человеческой жизни.

Эли не знала, почему Сержио покинул ее, не дождавшись, пока она полностью придет в себя, но ничто не могло поколебать ее твердой уверенности в том, что такой неземной поцелуй способен был подарить лишь человек, ощутивший в своем сердце подлинную любовь. Все последующие дни, недели, месяцы она жила надеждой на их встречу, а потому отказалась от предложения появившихся у них с Султаном в Ланшероне друзей остаться на жительство в уютном славном городке Фарконе, расположенном в южной части королевства, где жизнь напоминала размеренное течение какой – нибудь мелкой сонной речушки.

Здраво рассудив, что в любом государстве мира все дороги всегда ведут в столицу, в сопровождении верного друга Султана Эли отправилась в Ласток. На первых порах им пришлось здесь довольно – таки несладко, однако, судьбе было угодно преподнести дочери хоршикского лекаря и знатной персиянки неожиданный дар в виде высокого титула и богатых владений, принадлежавших одному из древних родов королевства Ланшерон, оставшегося без наследников фамилии. Так Эльнара стала графиней Ангалесской.

По настоянию короля Генриха VI, в течение двух лет искавшего достойного претендента на благородную фамилию, последний представитель которой был его наставником, два месяца тому назад Эли с друзьями поселилась в родовом замке Ангалесских. Когда – то очень давно основатель этого рода спас на охоте жизнь одному из ланшеронских королей, за что был награжден графским титулом и плодородными землями.

С некоторым смущением и трепетом впервые переступив порог дома Ангалесских, довольно скоро Эльнара полюбила старый замок, построенный свыше ста лет тому назад. Каменное трехэтажное здание с взмывающим в небо шпилем и двумя изящными башнями на крыше, со скульптурами на фронтоне, изображавшими героев древнегреческих трагедий, с массивными портальными колоннами, стрельчатыми окнами, часть которых была украшена затейливой мозаикой и балюстрадами, а часть – легкими ажурными решетками и лепными карнизами, с широким парадным входом, к которому вела высокая лестница с истертыми от времени каменными ступенями, и перилами, изготовленными из красного гранита, с массивной двустворчатой входной дверью, окованной железом, сочетало в себе изящество архитектуры и добротность. Высокая каменная ограда и, оставшийся от старых времен, такой же каменный ров с подъемным мостом, который, правда, уже давно никто не поднимал, вселяли в обитателей дома приятное чувство защищенности и уверенности в завтрашнем дне, чем не могли похвастать нынешние замки, внешне чересчур помпезные и роскошные, а в действительности – не слишком надежные и крепкие. И, пусть внешний враг в последние годы на Ланшерон не нападал, а все ж таки приятно было сознавать свою неуязвимость и ощущать чувство покоя в старинном замке, весьма напоминающем хорошую крепость.

Жизнь Эльнары, после переезда в Ласток проживавшей с Султаном в маленькой заброшенной часовне, зарабатывая на кусок хлеба насущного целительством, которому она когда – то обучилась у своего отца, в одночасье изменилась. Стараясь как можно реже появляться в светском обществе, юная графиня Ангалесская брала тем не менее уроки придворного этикета, бальных танцев, изучала ланшеронский и французский языки, по совету Его Величества короля училась фехтованию, дабы иметь возможность защитить себя в случае внезапной опасности, а также много читала, благо в замке имелась богатая библиотека, которую собирало не одно поколение Ангалесских, не раз спасавших отечество не только острым мечом, но мудростью и тонким умом, характерными для многих представителей этого славного рода.

В свободное от занятий время Эльнара любила приходить в библиотеку. Это была просторная комната с высоким потолком, украшенным по краям затейливо – изогнутой лепниной, вдоль стен которой находились массивные дубовые шкафы с застекленными дверцами. Сквозь узорчатое стекло тускло отсвечивались тисненные золотом или серебром названия книг в добротном кожаном переплете. В простенке между окнами, занавешенными кремовыми бархатными портьерами, стоял тяжелый письменный стол на резных ножках. К нему было придвинуто большое коричневое кресло, в котором маленькая хрупкая Эли просто утопала, из – за чего она им крайне редко пользовалась, предпочитая один из двух низких диванчиков, обитых толстым бордовым сукном, что располагались посередине комнаты.

Между ними уютно примостился невысокий изящный столик овальной формы с установленной на нем квадратной чернильницей из черного гранита, двумя старинными бронзовыми подсвечниками, изготовленными в форме охотничьего рога, и бронзовой подставкой для книг. У противоположной стены разместился мраморный камин. Его фасад был огорожен раздвижной чугунной ажурной решеткой, а по бокам от него стояли отлитые из бронзы скульптуры двух круторогих оленей. Это все были вещи, которыми пользовалось не одно поколение Ангалесских, отчего, соприкасаясь с ними, новая хозяйка всегда испытывала определенный трепет и волнение, что в чувствительных натурах обычно вызывает седая старина – хранительница человеческого опыта и многих непознанных тайн.

После достаточно утомительных бальных танцев, отличавшихся чрезмерными церемонными тонкостями, или занятий по фехтованию, требовавших физической сноровки и ловкости, было особенно приятно окунуться в библиотечную тишь, ощутив свою причастность к истории. Захватывающие любовные романы перемежались с возвышенной лирикой и серьезными философскими трудами античных и восточных мудрецов, через века передававших свой опыт и знание жизни, в чем так нуждалась юная Эльнара, наделенная не только необыкновенной красотой, но тонким гибким умом, жадно впитывавшим в себя все, что только могла ему дать литература – сокровищница мирового опыта и культуры.

Когда – то отец Эльнары, лекарь Пехлибей, невзирая на недовольство родственников, убежденных в том, что девочке все это ни к чему и даже весьма вредно, обучил свою маленькую смышленую дочь грамоте и вот теперь, заложенные им ростки любви к новым знаниям, к книге давали свои щедрые плоды, благодаря чему Эльнара снискала в королевстве заслуженную славу не только красивой, но и очень образованной девушки.

Между тем, нынешней зимой в светских салонах Ластока все разговоры так или иначе сводились к новоявленной графине Ангалесской. И было непонятно, чего в них больше: зависти, или любопытства по отношению к чужестранке, в одночасье взлетевшей столь непозволительно высоко для юной, еще вчера никому не известной девицы. Однако на эти разговоры абсолютно никакого внимания не обращала сама виновница этих светских обсуждений, занятая поисками потерянного возлюбленного.

Поскольку по своему внешнему виду Сержио не походил на человека, вращающегося в аристократических кругах, Эльнара пыталась что – либо узнать о нем у домашней челяди, проживавшей в замке, а значит, и в столице страны немало лет, расспрашивала лавочников, торговцев на рынке, различных ремесленников, служителей церкви, приезжих купцов и крестьян. Но всегда она получала один и тот же ответ: дабы добиться толка в сим непростом деле, надобно знать, откуда родом этот человек, или хотя бы, как звали его отца, деда и каким ремеслом они занимались, потому как Сержио – имя достаточно распространенное в королевстве Ланшерон, а также на юге соседней Франции. От таких речей Эли порой приходила в отчаяние, но рук не опускала. Она верила, что предназначена Сержио самим небом и шла навстречу своей судьбе.

Нередко долгими зимними вечерами, отложив в сторонку начатую книгу, Эльнара завороженно смотрела на пылающий в камине огонь и предавалась разным мечтаниям. Ее воображение часто рисовало картины, в которых Сержио представал отважным рыцарем, отправившимся на войну, чтобы защитить отчизну от нападения врага. Не желая пугать Эли, он не стал ей ничего объяснять и поспешно покинул, подарив на прощание нежный поцелуй любви, дабы она его помнила и ждала. В этих мечтах, вернувшись после окончания войны на родину, он находил Эльнару, делал ей признание в любви и увозил в свой маленький уютный домик, расположенный среди живописных озер и лесов, туда, где они будут счастливо жить до самой старости.

Эти мечты скрашивали ей жизнь, позволяли не падать духом и продолжать поиски возлюбленного. Однако сегодня, в последний день зимы, когда за окном, завывая на все лады, бушевала метель, в печной трубе громко гудел ветер, словно грозился сорвать крышу дома, где – то вдалеке жалобно скрипела чья – то незапертая калитка, слышалось визгливое поскуливание недавно ощенившейся суки, пытавшейся собственным чахлым телом защитить щенков от пронизывающего ветра, Эльнара вдруг остро ощутила свое одиночество и какую – то неприкаянность в этом огромном холодном мире. К не покидавшей ее тоске по любимому примешалось чувство печали и горечи по утраченной родине, по отцу, который для нее, быть может, также навсегда теперь потерян.

Смахивая с длинных, пушистых ресниц невольные слезы, вызванные воспоминаниями о прошлом, графиня Ангалесская затушила свечу и быстро направилась к выходу из библиотеки, но, едва открыв дверь, была вынуждена вновь немного отступить назад, справедливо опасаясь быть сбитой с ног промчавшимися мимо нее по коридору Султаном и Мари.

– Ах, ты, проказник, верни мне короля! – звонко кричала рыжеволосая красотка вслед возлюбленному.

– Только после того, душа моя, как ты отдашь мне даму, – не оглядываясь, отвечал он, удивительно ловко для его грузного тела огибая встречавшиеся на его пути различные препятствия в виде больших китайских напольных ваз и стульев с высокими выгнутыми спинками, расставленными в разных местах длинного коридора.

– Однако настоящий кавалер обязан уступать даме! – не унималась Мари.

– Для настоящей женщины слово мужчины – это всегда закон, – молниеносно парировал Султан, после чего, немного подумав, добавил: Во всяком случае, так принято у меня дома, на Востоке.

– Ты хочешь сказать, будто сомневаешься в том, что я – истинная женщина?! – мгновенно вскипела порядком избалованная мужским вниманием мадам Сюсю.

– Скажем так, мне было бы приятно в этом еще раз убедиться, – по – восточному уклончиво ответил подданный хоршикского хана.

– О, ненаглядный мой, твоя любовь для меня дороже всего на свете! – пылко вскричала рыжеволосая бестия, бросаясь в объятия Султана и протягивая ему злополучную карту. – Неужто после того, как я отдала тебе свое сердце, я могу для тебя что – либо пожалеть? Нет, и еще раз нет!

– Дорогая, я ничуть в тебе не сомневался, – тут же откликнулся Султан, сжимая в жарких объятиях великодушную подругу, но сам при этом почему-то не торопился вернуть добытый им ранее в карточной игре трофей, благо, разомлевшая от ласки Мари уже успела позабыть о нечаянно утраченном ею крестовом короле.

Не зная, как обратить на себя внимание двух занятых друг другом влюбленных, Эльнара негромко кашлянула.

– Простите, друзья мои, что стала невольной свидетельницей вашего спора, но уж коли так вышло, не могли бы вы мне объяснить, о чем здесь идет речь? Не понимаю, как это можно забрать или вернуть Его Величество короля?.. Согласитесь, наш государь не заслуживает неуважительного к нему отношения, а уж тем более, шуток в его адрес.

– Никто не спорит, сестренка! Я уважаю Его Величество короля Генриха VI не меньше, чем нашего светлейшего и мудрейшего хана Тани, подданными которого мы с тобой имеем счастье быть, да ниспошлет Всевышний им обоим долгие лета и благополучия во всех их нынешних и будущих начинаниях! – с жаром воскликнул Султан, на мгновение вскинув свои черные глаза к небу, после чего деловито продолжил:

– Видишь ли, Эльнара, в чем тут дело? В последнее время мы с тобой стали реже видеться. Ты либо чем – нибудь занята, родная, либо пропадаешь часами в библиотеке, где тебя тоже как – то неудобно беспокоить. А я человек, сама знаешь, простой, грамоте не обученный, вот и маялся на пару с Мари от безделья в этом славном, красивом замке, где нас обхаживают, как каких – нибудь знатных людей.

– Никогда бы не поверил, если бы кто другой мне сказал, что безделье тоже может надоесть, однако ж! И тут моя очаровательная, смышленая Мари предложила обучить меня одной любопытной здешней игре. Не поверишь, родная, карты оказались такой захватывающей игрой, что я за целый месяц ни разу не взял в руки свои игральные кости, а все потому, что никак не могу от карт оторваться, представляешь?! В картах, как и в настоящей жизни, есть свои короли, дамы, благородные кавалеры, – при последних словах Султан важно приосанился, – а есть простые карты, которыми в карточных боях обычно жертвуют в первую очередь. В общем, все, как в жизни. Впрочем, словами это так просто не объяснишь.

Жизнерадостный приятель Мари полез было в один из многочисленных карманов своего любимого коричневого жакета, который он по – прежнему не снимал с себя, хотя вся остальная одежда на нем была модного европейского покроя, но был остановлен Эли.

– Султан, брат мой, о чем ты говоришь? – взволнованно воскликнула Эльнара. – Неужто же ты забыл, что Указом Его Величества короля любые азартные игры на территории Ланшерона строго запрещены? За нарушение этого Указа могут сослать на каторгу, а то и лишить жизни. Вспомни, – голос девушки дрогнул, – однажды ты уже был от гибели на волосок. Прости, что напоминаю тебе о столь неприятных вещах, но я боюсь, как бы история опять не повторилась. Нельзя дважды испытывать судьбу.

– Ты, как всегда права, Эльнара! – озадаченно почесал затылок толстяк. – Одарил же тебя Всевышний таким благоразумием, что даже у нашего брата, мужчин, не всегда встретишь. А еще говорят, что у женщины волос длинен, да ум короток. К тебе, сестренка, сия пословица явно не относится.

– Думаю, эти слова справедливы не только по отношению к Эльнаре, – кокетливо заметила мадам Сюсю, привычным движением руки поправляя кружева на полной груди, отчего она всякий раз совсем непреднамеренно обнажалась.

– Что верно, то верно, одну такую женщину, помимо моей сестренки, я точно знаю. Ее отличает не только тонкий ум, но поистине неземная красота! – пылко откликнулся Султан, поедая жадным взором подругу, прелести которой волновали его воображение даже тогда, когда он уже утолял свою страсть.

От этого обжигающего взгляда дыхание Мари заметно участилось, а взволнованно вздымавшаяся пышная грудь оголилась еще сильнее. Маленьким розовым язычком красотка заманчиво облизала враз пересохшие губы. Бедный хоршик, глядя на нее, совсем потерял голову от охватившей его страсти. Впрочем, мадам Сюсю, очень ценившая мужскую силу своего жениха, также чувствовала себя ничуть не лучше. Она была вынуждена опереться на его руку, дабы удержаться на предательски ослабевших ногах. Однако голос Эльнары привел в чувство готовых броситься друг на друга влюбленных.

– Прекрасно понимаю, дорогой брат, что тебе не так просто отказаться от азартных игр, к которым ты сызмальства привык. Раньше ты не расставался с игральными костями, теперь появилось новое увлечение, и все же прошу тебя, попытайся занять себя чем – нибудь другим.

– Сам знаешь, родной, как давно я мечтаю обучить тебя грамоте, ведь научиться читать – писать вовсе не так уж сложно. Зато ты сможешь узнать много новых, интересных вещей и тогда, уверена, азартные игры рано или поздно перестанут тебя привлекать, и ты заживешь совсем другой жизнью!

– Верю, сестренка, – круглое лицо Султана приняло не характерное для него серьезное и озабоченное выражение, – но, пойми меня правильно, молод я еще, чтоб над книжками корпеть! Помнится, ты и сама не раз говорила, что грамоте обучиться никогда не поздно, верно? Учеба, как ни крути – ни верти, от человека никуда не денется, а вот молодость так быстро может пролететь, что и глазом не успеешь моргнуть. Обидно, да?

– И то правда, – поддержала друга Мари. – К примеру, я умею худо-бедно читать, да немножко писать, однако, книжек в руки все равно не беру, уж больно жалко тратить на них свое время! Главное – мы с Султаном любим друг друга, а в любви грамотность не шибко – то и нужна.

– Не переживай, Эльнара, – поспешил вмешаться Султан, увидев, как от слов простодушной Мари опечалилась его названая сестренка. – В жизни все еще сто раз может измениться! Кто знает, быть может, когда – нибудь я стану важным господином? Даром, что мое имя – Султан! А господам нет нужды обременять себя разными знаниями, ведь за них думают другие. Конечно, я не хочу сказать, что не собираюсь обучаться грамоте вообще, но это не к спеху.

– Совсем не к спеху, верно! – живо подтвердила мадам Сюсю, ласково поглаживая по выпиравшему из – под широкого суконного ремня с медной пряжкой и, за время праздной жизни заметно округлившемуся животу своего дружка, после чего, играя зелеными, словно весенняя листва, глазами, игриво добавила: Боюсь, как бы в погоне за грамотностью мой любимый нечаянно не отощал, а ведь мне так нравятся мужчины в теле!

Бедный хоршик был вынужден поплотнее запахнуть свой, доходивший ему почти до колен коричневый жакет, дабы дамы ненароком не обнаружили, как от недвусмысленных слов и близости все теснее прижимавшейся к нему Мари, мгновенно вздыбилась его, жаждавшая немедленного удовлетворения, плоть.

– Ну, хорошо, – уступила Эльнара красноречивым доводам дружной парочки, у которой на уме была лишь одна любовь, – надеюсь, к этому вопросу мы еще вернемся. Но сейчас прошу тебя, брат, дай мне слово, что пока мы находимся в королевстве Ланшерон, ты не станешь больше подвергать себя опасности, играя в какие – либо азартные игры?

– Куда деваться, даю, – уныло ответил враз погрустневший толстяк, но, заметив призывный блеск в глазах все еще льнувшей к нему подруги, быстро встряхнулся. – Обещаю, сестренка, больше не играть в азартные игры, благо, мне есть чем заняться! – и, целуя в лоб Мари, многозначительно добавил: Я не позволю тебе скучать, моя прелесть, это – моя самая главная задача!

Не успела Эльнара, приготовившаяся к долгим уговорам и увещеваниям, облегченно перевести дух, как в голову бедовой мадам Сюсю вдруг пришла замечательная, на ее взгляд, мысль, которой она тут же решила поделиться:

– Мы не будем, дорогая Эльнара, больше играть ни в какие игры! – торжественно начала свою речь бойкая женщина, а затем, сделав небольшую паузу, проникновенным тоном продолжила:

– Признаться, за последнее время мы с Султаном так сильно полюбили карточную игру, что отказ от нее для нас равносилен потере хорошего друга, а потому я предлагаю устроить по этому случаю достойный прощальный вечер. Мы затопим камин, зажжем свечи, сыграем нашу последнюю игру, и в ярком пламени камина предадим забвению то, что составляло одну из радостей нашей жизни в этом славном гостеприимном доме, после чего займемся подготовкой к свадьбе, до которой все руки никак раньше не доходили.

Восхищенный смекалкой невесты, хоршик, в душе сам жаждавший хотя бы еще разок сыграть в столь полюбившуюся ему игру, растроганно произнес:

– Свет глаз моих, если на то будет воля Всевышнего, и я когда – нибудь, как уже говорил, стану богатым важным господином, можешь не сомневаться, что ты всегда будешь оставаться для меня самой любимой женой!

– Что значит «самой любимой»? – недоуменно переспросила Мари.

– Мусульманину разрешено иметь до четырех жен, – важно пояснил толстяк, а затем гордо прибавил, – а ты, душа моя, будешь самой любимой женой! Я бы поклялся тебе в этом на Коране, да только его здесь нет.

– Но зачем, если ты женишься на мне, тебе нужны еще и другие жены? – продолжала допытываться настырная невеста.

– Так положено, – развел руками подданный хоршикского хана. – Все богатые люди на Востоке имеют по несколько жен. Однако тебе, солнце моей жизни, не о чем беспокоиться, ведь тебя я буду любить больше всех остальных.

– Ах, скажите, какая милость! – возмутилась ланшеронка, ни сном – ни духом не ведавшая о столь варварских, по ее мнению, обычаях. – И этому негоднику, этому ужасному сластолюбцу я отдала свое сердце?! Да я никогда в жизни не соглашусь делить постель с мужчиной, который собирается каждую ночь проводить с новой женщиной!

– Между прочим, я даже ни словом не заикнулся о гареме, хотя богатые мужчины на Востоке имеют не только несколько жен, а еще нередко и кучу наложниц! – попытался оправдаться Султан, но его слова вызвали новый взрыв негодования.

– А, так тебе и четырех жен мало?! Это ж надо было, о Господи, такому развратнику и сластолюбцу встретиться на пути беззащитной, доверчивой, добропорядочной женщины? Но ты не оставил меня, Боже, без своей милости и вовремя открыл мне глаза. Да свершится воля твоя, я ухожу!

Захлебываясь рыданиями, мадам Сюсю бросилась наверх собирать свои вещи. Донельзя обескураженный Султан отправился следом за ней, попутно пытаясь придумать слова, способные убедить чересчур ревнивую невесту в его несомненной правоте.