Читать книгу Эльнара. В объятиях короля. Первый русский любовно-эротический роман - Кора Бек - Страница 8

Под яркими лучами весеннего солнца спешно таял снег, когда Генрих VI направил своего коня к дому графини Ангалесской. Государь всегда с большим удовольствием здесь бывал еще при жизни его прежнего хозяина, с которым они нередко вели долгие беседы о прошлом и будущем своей страны. Впрочем, нынче старый замок приобрел для короля особенную привлекательность, потому что в нем теперь жила его любимая, как он часто мысленно называл Красу Востока, буквально сводившую его с ума, такую близкую и далекую одновременно. Всякий раз, приезжая сюда, он готовился сделать ей признание в любви, но, увидев невинный девичий взгляд, словно юноша робкий терялся.

Сейчас Генрих перевел коня с галопа на рысь, а сам отдался во власть воспоминаний. Ему едва минуло шестнадцать лет, когда его мать, любимая народом королева Генриетта, безвременно покинула белый свет. Безутешный в своем горе, король Ланшерона не захотел приводить другую хозяйку в дом. Продолжая мудро и справедливо управлять страной, он принялся терпеливо обучать подрастающего сына нелегкому воинскому делу. Все же прочие знания давать ему государь доверил благородному графу Ангалесскому, с чем, как показало время, наставник блестяще справился.

Когда принцу пошел двадцать первый год, Его Величество король Эдгар III, так звали отца Генриха, поручил ему командование армией. В эту самую пору на отчизну как раз надвигалась беда: не столь давно взошедший на престол испанский король Хуан Великолепный пылал честолюбивым огнем, мечтая Европу и Азию покорить, а начать сей победоносный поход он решил с королевства Ланшерон, что находилось от Испании достаточно недалеко. Хуан Великолепный отлично понимал, что ланшеронский монарх уже стар. К тому же, безвременная кончина горячо любимой супруги значительно подкосила его силы, ну а юного принца он даже в расчет не брал. Укрепив позиции Испании в Ланшероне, он надеялся в скором времени продвинуть свои войска дальше. Главное, завоевать первую победу, чтоб посеять панику и страх у правителей соседних государств. Желая застать ланшеронцев врасплох, коварный испанец не стал объявлять им войну, а просто двинул к границе свою многочисленную и хорошо подготовленную армию.

Как только Эдгар III о надвигающейся беде узнал, он тут же призвал к себе сына, строго наказав принцу и пяди родной земли не уступать врагам. Генрих с армией едва успел к границе подойти, как на них тут же всей мощью обрушился неприятель. Хорошо обученные испанские войска ровно в два раза превосходили по численности армию Ланшерона, но, видно, любовью к родине она была сильна, что ни разу не дрогнула под яростным натиском испанцев. Эта неравная во многих отношениях война длилась почти полгода, и все же для Испании она закончилась поражением, что с нескрываемым облегчением восприняли другие страны, уже готовившие было свои плацдармы. Пришлось Хуану Великолепному ни с чем уйти домой, отложив до более лучших времен следующий военный поход.

Потом у ланшеронцев было немало других боев под предводительством храброго, решительного и бесстрашного принца Генриха, но всякий раз враги терпели поражение. Ведь каждая новая битва обогащала бесценным опытом и юного военачальника, и его постепенно увеличивавшуюся армию. К тому же, наследник престола уделял войскам очень много внимания, постоянно обучая их все новым маневрам и улучшая воинское снаряжение, да и на поле брани он себя не жалел, а первым бросался на врага, личной доблестью поднимая дух солдат. Армия Ланшерона год от года росла и крепла так, что со временем ее мощь, силу духа и неукротимое стремление к победе признала вся Европа. Принцу едва исполнилось тридцать лет, когда его отец Эдгар III скончался от старости. Нового короля народ стал звать Генрихом Бесстрашным.

Внешний враг все реже нападал на значительно окрепшее королевство, а потому молодой, полный сил монарх мог в полной мере посвятить себя прочим государственным делам. Конечно, он по – прежнему заботился об армии, ведь с юных лет его душа тяготела к непростому воинскому делу, а после кончины отца армия, можно сказать, заменила Генриху семью, в которой король обретал душевный покой, и где действительно ощущал свою человеческую нужность.

Однако личная жизнь Генриха VI, увы, не задалась. Будущий король с юности грезил о чистой и взаимной любви, но все никак ее не находил, так как для многих блеск его короны затмевал все достоинства, которыми Генрих от природы щедро обладал. Встретив Кристину Шепетон, монарх понадеялся, что эта красивая юная девушка, получившая строгое воспитание в монастыре и претерпевшая немало лишений до того, как ей удалось выйти в свет, сумеет принять его любовь и полюбить по-настоящему сама, но спустя время был вынужден признать, что вновь ошибся.

Как и все остальные, Кристина рвалась к власти, а что у Генриха лежало на душе – ни ее, ни всех прочих светских дам совершенно не волновало. Это он явственно читал в их неискренних льстивых глазах, и от этого порой у него просто опускались руки. Отчаявшись найти свою настоящую любовь, Генрих по старой привычке дружил с Кристиной и уже ни на что хорошее не надеялся, как вдруг встретил юную, открытую душой Эльнару.

Размышляя о своем прошлом и настоящем, Генрих сам не заметил, как подъехал к замку графини Ангалесской. Он медленным шагом коня к мосту направил, как то мудрому государю и зрелому мужу подобает, абсолютно не сомневаясь, что кто – нибудь за ним наблюдает из окна и, действительно, его появление еще издалека заприметила проворная фрейлина. Регина тотчас же направилась предупредить графиню, ведь посещение Его Величества короля высокой честью считалось для любого дома в Ланшероне. Так, в свое время герцогиня Шепетон серебром расплачивалась с фрейлиной за столь добрую весть, ну а поскольку служанка еще мало знала новую хозяйку, то решила, что и здесь ее тоже ожидает награда.

Регина спешно шла по коридору второго этажа, как вдруг рядом чьи – то веселые голоса услышала. Не удержавшись от любопытства, она подобрала накрахмаленные пышные юбки и на цыпочках подошла к приоткрытой двери малой гостиной. Удивлению ланшеронки, постоянно отиравшейся в богатых домах знати, и прекрасно осведомленной обо всех королевских указах, просто не было предела при виде представшей перед ее глазами следующей картины.

В бело – мраморном камине весело полыхал жаркий огонь, а напротив него на изящном канапе удобно расположились Султан и Мари, увлеченно игравшие в карты. Так уж получилось, что они всецело были друг другом поглощены в послепраздничные дни, и только сегодня влюбленная парочка сумела выбрать время для последнего карточного боя, о чем накануне Дня трубадура договаривалась с Эльнарой, но с выполнением данного обещания, увы, чуть – чуть припоздала.

Фрейлина создавшееся положение быстренько оценила и решила извлечь для себя выгоду из другого и проверенного источника. Ведь сюда ее прислала герцогиня Шепетон, наказав следить за каждым шагом графини Ангалесской и немедленно сообщать ей обо всем, что могло бы хозяйку дома представить в невыгодном свете перед государем. За эти несложные услуги фрейлине была обещана неплохая награда.

Уже не первый день Регина находилась в замке, но ничего любопытного до сих пор здесь не наблюдала. А тут такая редкая удача подвернулась! Под самым носом у короля самым что ни на есть нахальным образом нарушают его Указ о запрете азартных игр, который был введен в королевстве несколько лет тому назад после того, как из – за подобного рода игр чуть ли не полностью разорились десяток – другой добропорядочных семей Ланшерона. Благодаря своевременному вмешательству Генриха Бесстрашного, эти бедолаги на улице не остались, однако, страсть к азартным играм, смущавшим почем зря людской разум, с тех пор каралась ссылкой на каторгу.

Конечно, на самом деле фрейлину совершенно не волновало нарушение королевского указа. Ее изнутри черная зависть снедала, поскольку саму себя она считала ничем не хуже юной графини, которой непонятно за какие заслуги подарили лестный титул и богатые владения, а ведь Регина была гораздо лучше чужестранки! Ее нежная, белоснежная кожа и изумительные васильковые глаза в Ластоке сводили с ума не одного кавалера, но Регина очень сильно боялась прогадать и все надежды не теряла встретить более выгодную партию для себя, из —за чего с замужеством и не торопилась, хотя порой переживала, что время незаметно летит, и будет потом досадно и обидно, если ее замуж не возьмут.

Но, пожалуй, особенно сильно она переживала по поводу того, что в течение ряда лет по совету экономки Его Величества короля мадам Эсюрель ее готовили на должность личной фрейлины будущей королевы Ланшерона, для чего Регина статью, умом, красотой лица, да и другими качествами как нельзя лучше подходила. Тогда еще юную и смазливую девицу сначала тщательно обучали хорошим манерам и придворному этикету, потом под руководством опытных учителей она долго изучала историю, географию, языки, чтобы уметь на должном уровне поддержать разговор, или правильно ответить на вопрос, если в том нечаянно возникнет надобность.

Нередко в своих мечтаниях Регина рисовала себе, как она, одетая в великолепные платья, надменно повелевает дворцовой прислугой, ведет запись на прием к государыне, сопровождает ее на все светские рауты, придирчиво рассматривает предложенные заморскими купцами материи для королевских туалетов, а также внимательно следит за тем, чтобы все важные вопросы решались только через нее. И тогда даже знатные вельможи будут стремиться ей угодить, дабы иметь возможность лишний раз подойти к королеве.

Все это фрейлине чрезвычайно сильно нравилось, но ее мечтания никак не сбывались из – за того, что Его Величество упорно не торопился связать себя узами Гименея. Теперь у нее появилась приятная возможность досадить одному из злостных холостяков королевства, а заодно причинить хоть какой – то вред его даме сердца, которой в жизни совершенно незаслуженно повезло.

Также Регину весьма раздражали друзья чужестранки: Султан и Мари. Эта влюбленная парочка очень любила друг с другом поворковать и от души над чем – нибудь посмеяться. Ее же лестного общества влюбленные как будто бы старались не замечать. Во всяком случае, никаких душевных разговоров не заводили, свежих сплетен не пересказывали и даже на День трубадура с собой погулять не пригласили. А ведь на новом месте бедняжке нередко приходилось громко зевать от безделья и невыносимой скуки, хотя в доме той же герцогини Шепетон обычно вокруг Регины вся прислуга крутилась, да и сама хозяйка частенько фрейлину к себе в покои призывала, дабы порасспрашивать, что, о ком и где она любопытного слышала.

И вот у несправедливо обиженной обитателями замка Ангалесских фрейлины появилась возможность отомстить за невнимание к ее персоне. Признаться, такие вещи она и раньше-то старалась не упускать, а теперь от охватившей ее радости едва не дрожала, отлично зная наперед, что, наконец, неприятности обрушатся на этот чересчур добродетельный дом! Надменно отдав мажордому мсье Пусенну, всякий раз невольно вздрагивавшему от ее резкого, повелительного тона, указание встретить и проводить в малую гостиную высокого гостя, фрейлина сделала озабоченное лицо и постучалась в дверь библиотеки.

– Прошу прощения за беспокойство, госпожа, но я спешу вам сообщить о приезде Его Величества короля Генриха VI! Как только на мосту его увидала, я тут же вас побежала известить, дабы вы успели поменять свой наряд. Это бирюзовое платье, безусловно, вам к лицу, но по такому случаю можно было бы подобрать что – нибудь другое, еще более яркое и модное.

– Думаю, мне нет смысла менять наряд, да и к тому же, заставлять ждать мужчину – невежливо. Попросите мсье Пусенна проводить Его Величество сюда, вы же, Регина, насчет обеда, пожалуйста, распорядитесь.

– А не лучше ли принять Его Величество, скажем, в малой гостиной, дабы оказать королю соответствующий почет и уважение?

– Обычно мы беседуем в библиотеке. Здесь сама обстановка располагает к различного рода размышлениям. К тому же, государь любил тут бывать еще при жизни графа Ангалесского, дух которого, как мне кажется, по – прежнему присутствует в этих стенах.

– Я слышала, будто в малой гостиной сегодня разожгли камин, а тепло всегда душу человеческую веселит. Не сомневаюсь, что Его Величество будет такому приему очень рад и, возможно, тогда он начнет у нас бывать еще чаще прежнего. Ведь каждый человек неосознанно стремится к тому месту, где ему однажды было особенно хорошо. Ну а то, что хорошо для государя, для его верных подданных – вдвойне благо!

– В этот дом государь приезжает потому, что здесь ему все напоминает о покойном графе Ангалесском, которого он искренне любил и глубоко уважал. Его Величество не забывает своего наставника, и это очень хорошо, когда память отвечает добром на добро!

– Полностью разделяю вашу точку зрения, госпожа! Однако я уже отдала распоряжение, чтобы Его Величество короля проводили в малую гостиную. Очень хотела вам угодить, теперь же меня простить за поспешность умоляю.

– Оставьте, Регина, в чем ваша вина? Что ж, сегодня для разнообразия мы побеседуем в гостиной!

Бросив быстрый взгляд в настенное зеркало, Эльнара немного поправила свой наряд, мягко улыбнулась фрейлине и выпорхнула из библиотеки.

Графиня Ангалесская намеревалась в комнату войти, однако, к своему искреннему изумлению, неожиданно обнаружила, что, казалось бы, достаточно широкий дверной проем почти полностью загородил собой Его Величество король Генрих VI. Государь был одет в теплый плащ на меховой подкладке, ниспадавший едва ли не до пят, и подчеркивавший статность его крепкого могучего тела. Но сейчас оно словно бы ослабело, в нем чудилась какая – то растерянность или усталость, а, может быть, и то, и другое вместе взятое. Хозяйке дома пришлось несколько раз негромко кашлянуть, чтобы обратить на себя внимание своего гостя.

Он неуклюже посторонился, пропуская ее вперед, но когда Эльнара вошла в малую гостиную, то вдруг почувствовала, будто ее с головой накрыла огромная волна. Ведь ее близкие друзья на глазах совершенно опешившего от такой картины государя, как ни в чем не бывало занимались нарушением его Указа, а подобные вещи в королевстве сурово карались. Его Величество по – прежнему хранил молчание, испуганный мсье Пусенн у порога с ноги на ногу переминался, а у хозяйки дома от смущения и стыда словно бы отнялся язык. Неизвестно, как долго бы это все еще продолжалось, если бы Мари вдруг не почувствовала голод.

Рыжеволосая красотка своей упругой и играющей походкой, как она обычно всегда ходила, будучи чем – либо сильно возбуждена, а сегодня мадам Сюсю весьма рассчитывала своего плутоватого жениха подчистую обыграть, что ее очень заводило, поскольку она везде обожала первенствовать, и это, в том числе, касалось постели. Так вот, играя крутыми бедрами, Мари прошла к обеденному столу, намереваясь холодной телятины вкусить, да так с куском мяса в руках у стола и застыла.

От изумления ее зеленые глаза как – то по – детски округлились, пухлые губки совсем непреднамеренно чуть приоткрылись. В эти мгновения чертовка просто на диво была хороша! Находившиеся в комнате мужчины смотрели на красотку с невольным вожделением. Ведь за последние два месяца Генрих порядочно изголодался по тем невыразимо блаженным ощущениям, которые дает тесное общение с женщиной, и сейчас радовался тому, что не успел с себя снять широкий длинный плащ, дабы не обнаружить перед присутствующими свой острый мужской голод. А у старого мажордома так просто слюнки изо рта потекли, но, вовремя спохватившись, он виновато отвел в сторону взгляд.

Отложив на блюдо кусок мяса, Мари принялась теребить на пышной груди кружева, как то с ней случалось буквально всякий раз, когда она чересчур сильно волновалась. Однако ее движения привели к тому, что грудь красавицы наполовину нечаянно оголилась, и даже стали видны розовые, напрягшиеся соски, обрамленные живописными синяками – следами страсти Султана.

У все еще топтавшихся на пороге мужчин при виде очередной и очень заманчивой картины разом закружилась голова, как если бы на улице вдруг полностью исчез снег, и в один миг наступила весна. Бедный мажордом начал ртом воздух хватать, а Генрих, обнаружив рядом с собой стул, тотчас же его и занял. Воистину, любовная страсть никого не щадит, все перед нею равны – и робкие, только вступающие в жизнь юноши, и убеленные сединами старики, и могущественные, уверенные в себе короли, и самые нищие бедняки!

Тем временем, ничего не подозревавший Султан, прятал в карман своего замечательного жакета невыгодную карту, наивно радуясь, что голод вынудил его невесту отойти к обеденному столу. Еще разок заглянув в оставленные беспечной подругой карты, хитрый восточный человек заговорил, потирая от удовольствия руки:

– Ты куда запропала, свет моей души? Давай закончим нашу игру, оставь – ка еду на время. А после этого, солнце жизни моей, я хотел бы, чтобы ты на деле доказала мне свою любовь, и затем, родная, мы, не спеша, сядем за стол!

Не дождавшись на свои слова ответа, Султан удивленно обернулся.

От неожиданности Султан даже не догадался встать в присутствии Его Величества, а начал собирать и прятать в карманы жакета карты, как будто эта мера могла бы незадачливую пару спасти от неминуемой в подобных случаях кары. Но у мадам Сюсю тем временем появилась другая мысль относительно их спасения. Подбежав к жениху, она принялась обратно вынимать все из его карманов, желая опасную для них улику поскорее в камине сжечь, и сделать вид, будто окружающим все просто пригрезилось. Недаром в народе говорят: «Виноват не тот, кто виноват, а тот, кто себя не сумел чем – либо оправдать».

Царившую в комнате тишину нарушал лишь веселый треск горевших в камине хорошо просушенных дров, да шуршание изрядно потрепанных карт, поспешно извлекаемых из многочисленных карманов. И, если бы Мари была сейчас не столь сильно взволнована, она бы наверняка заметила, что карт в карманах жакета было почему-то больше, чем это в игре положено. Откуда взялся сей излишек – знал только Султан, но хитрый хоршик свои секреты не раскрывал.

Неожиданно раздался стук в дверь, и на пороге малой гостиной появился королевский курьер. Отвесив низкий поклон, он почтительно сказал:

– Позвольте сообщить вам, Ваше Величество, о прибытии во дворец Его Высочества Фридриха Люндертауля! Германский принц возвратился от своей ланшеронской родни, которую он захотел навестить сразу после праздничного бала. Перед тем, как поехать к себе домой, принц надеялся Ваше Величество повидать, дабы лично засвидетельствовать вам свое почтение. Что прикажете передать?

– Я буду рад принять Его Высочество. Пусть подведут к крыльцу коня!

Затем нежным и грустным взглядом король посмотрел на хозяйку дома. Наваждение, что на него внезапно нашло при виде прелестей Мари, исчезло. Генрих вновь желал любви лишь одной юной Эльнары.

– Надеялся, графиня, вам почитать нынче стихи, однако, не всегда я, увы, могу принадлежать себе. Простите, что побеспокоил напрасно. Буду ждать во дворце вас завтра!

Поцеловав графине ручку, Генрих VI без промедления покинул замок. Незаметно удалился мажордом, в свою комнату бросилась бегом Регина, дабы написать письмо герцогине Шепетон. Наконец, Эльнара и ее друзья остались одни в малой гостиной.

– Вижу, не сдержали вы своего слова, Султан и Мари, но я не держу на вас обиду. Только с ужасом понимаю одно, что теперь нас ничто не спасет! – присев на край канапе, с грустью промолвила Эльнара.

Тело девушки вдруг охватила неимоверная слабость, а ее прекрасные черные глаза выражали усталость и тоску. Ведь еще не прошла боль после встречи – разлуки с Сержио, как на ее семью надвинулось новое бедствие.

– Прошу, не огорчайся, сестра. Я виноват и готов понести за это должное наказание! – горячо сказал Султан и положил руку на плечо Эли. – Только хочу, родная, чтобы ты знала, нам с Мари на самом деле почти удалось свое слово сдержать. Однако для нашей последней игры мы выбрали не слишком удачный день.

– Мой возлюбленный сущую правду говорит, Эльнара, – вмешалась Мари в разговор. – Мы ведь для того и разожгли сегодня в малой гостиной камин, что собирались после игры в нем сжечь карты, как и обещали, да только вот с выполнением обещания чуток припоздали: то на Дне трубадура пропадали, то неистово любили друг друга, а за все хорошее в жизни каждый рано или поздно расплачивается. Но, между нами говоря, дорогая, лично я не жалею ни о чем, ведь нам с любимым в эти дни было чертовски хорошо!

На мгновение мечтательно закатив зеленые глаза, мадам Сюсю довольно скоро опомнилась. В невесте Султана Эльнару особенно восхищало то, как она быстро из одного состояния переходила в другое.

– Разумеется, возлюбленного своего я в беде не оставлю и вместе с ним на каторгу отправлюсь. Ты же, родная, слишком шибко о нас не грусти, просто постарайся понять и простить. Надеюсь, когда – нибудь мы еще свидимся!

Затем, взволнованно дыша, Мари обратилась к жениху:

– Знай и помни, что я тебя сильно – сильно люблю, и хочу рядом с тобой быть всегда: в богатстве и в нищете, в радости и в беде!

В ответ Султан порывисто прижал к своей груди невесту и, пряча от женщин невольно навернувшиеся на глаза слезы, глухо сказал:

– Прости, сестра, но нам с любимой нужно немного побыть вдвоем. О многом нынче хотелось бы успеть поговорить, заодно попытаюсь отговорить мою радость от ее самоотверженного и благородного поступка. Уж лучше бы она здесь ждала меня, вдвоем вам было бы не так грустно. А за меня не надо бояться: в этой жизни мне к трудностям не привыкать, главное, что и на каторге будет меня согревать любовь ненаглядной моей Мари!