Читать книгу Раннее позднее - Лазарь Соколовский - Страница 18

Над Россией – сплошной туман,

бог в отлучке ли – черт ли крутит:

первой казнью починок дан,

и понесся угар Малютин.

О, заплечные мастера!

О, артисты кнута и дыбы!

Будто только вчера игра

начата, а давно могли бы.

И успели-то, боже мой,

крохи жалкие – тысяч 10,

вот промашка – сбежал герой,

кабы разом весь мир подвесить!

Тот к соседям – и был таков,

кто успел – по щелям забился…

В отпущение злых грехов

царь Иван по ночам молился.

А «зачинщиков» все везли…

В новгородской старинной Софье

за порядок в «святой земли»

колыхался звериный профиль.

Предыстория наших дней —

обличенья, доносы, ссылки,

угли, вздутые у дверей,

кровью крашеные опилки,

произволу послушный поп,

примирявший непримиримых.

Лишь молились – вмешался кто б…

Время лобное повторимо!

Место – рядом: лубянский двор,

вымпел разве иной – трехзубый,

оглашается приговор

новоявленного душегуба…

Если б только башки бояр

покатились по сбитым бревнам —

рвы сибирские, Бабий Яр,

сколько нищих и невиновных!

Над Россией сплошной туман

заплетает седые космы…

был Иван, и ушел Иван,

звать бы «нехристь», да кличем «грозный».

Над Россией опять дожди,

срока смутного середина,

сзади пусто, а впереди…

Как случилась ты здесь, Марина?

Раззолоченный вертопрах,

инок нищий – и вдруг владыка!..

Белых крыльев беспечен взмах —

все сначала начнешь, поди-ка,

ни господствовать, ни любить

не умея наполовину…

Оттого не смогли сказнить

душу огненную Марины.

В ней неведомо ожила

та бунтующая певица,

остроглазая, как стрела,

остроклювая, словно птица.

Только воля всегда узка

в общежитиях да сараях —

и пошла гулять по рукам

оболочка твоя земная.

Было: тушинского вора

называла господним мужем…

На царей Русь всегда щедра,

не спознаешь – какой ей нужен.

А потом – кочевой побег,

голытьба, атаман казацкий…

Был бы правильный человек —

не случилось судьбы дурацкой,

только поздно, коль долг жены —

примириться под детским визгом…

Дни распутные сочтены

вольной матери – авантюристки,

опостылела теснота,

бой за краденую корону…

Но и в смерти своей горда —

ни слезинки из глаз, ни стона,

тело грешное под парчу

пряча, добела холодея,

улыбаешься палачу,

выгнув царственнейшую шею…

Будет! Уж натерпелась всласть

самозванка, сестра, гордячка…

В озорной суете за власть —

что соваться в пустую драчку!

Где, избалованной, тебе

лезть в российские передряги!

Вот опять мужики в борьбе

предпочли карьеру отваге…

И певцу, чьи слова глухи

для изношенного пространства,

как читать кому-то стихи

с неумеренным постоянством…

Что докажешь в слепой стране —

обе канули беспричинно…

Отчего же метаться мне

от Марины и до Марины?

Суд истории – давний суд,

скажут: временем все замыто…

Над Россией тучи плывут —

те же жертвы и те ж бандиты.

Где бесчувственность не нова,

как пробиться мытьем посуды?..

Но Елабуга и Москва

только врядли обеих забудут.

И хоть вам не достало сил

в разновременье стать единой,

хоть не сыщешь даже могил —

да не будет страна чужбиной.

Как ни пыжится лицедей

на скрипучем, дырявом троне —

остается лилейность шей,

ускользающих от погони.