Читать книгу Авось, Небось и Кабы (сборник) - Лев Кожевников - Страница 19

Ждали старик со старухой, ждали, а Горошинки всё нет и нет. Старик и в поле-то сбегал, да только зря. Насилу ноги обратно приволок.

– Охо-хо! Запропала куда-то наша внученька. Вон и солнышко уже закатилось. Как бы не заплутала где потемну?

Воротилась старуха в избу. Толкает старого в бок.

– Эй, дед? Ты чего это в темноте вечеряешь[31]? Хотя бы лампу засветил, что ли?

Поднялся старый с лежанки, принёс керосиновую лампу и фитиль поджёг. Грустные оба. Вздыхают. Так всю ночь и просидели, без сна… А Людоед с Горошинкой только-только из лесу вышли. У Людоеда на спине целый воз дров, да воз снопов с поля набрал. Тащит, даже не запыхался. Снопы – в овин, а дрова во дворе свалил. Возле дровяника[32]. Горошинка тоже не пустая, тоже снопы несёт.

– Я сейчас, – говорит, – только деда с бабушкой предупрежу. Чтобы не испугались. Жди тут покуда.

В избу вбежала и деду с бабкой прямо от порога на шею бросилась. «Ахи!» «Охи!» Целуются…

– А мы уж думали, случилось чего? Нет и нет нашей внученьки! Ну и слава Богу! Слава Богу!

– Только я не одна, – Горошинка говорит, – а с гостем.

– Мы добрым гостям завсегда рады. Веди своего гостя, нечего за порогом держать.

Глянь: а внучка за лапу какое-то чудище в избу ведёт. Кое-как в дверь протиснулся, а разогнуться не может. Как раз башка на чердаке под охлупнем окажется. На пол гость сел, глазами лупает[33].

Охнула старуха и со страху под лавку нырнула, только зад наружу торчит. А старик… «Чёрт, чёрт, чёрт!» Мухой взлетел на печку, кочергу перед собой выставил и из-за трубы выглядывает.

– Э, все-то меня боятся!

Махнул Людоед рукой, повернулся и – вон из избы. Сел посреди двора, ноги калачом, да как стукнет с досады по дедову чурбаку кулачищем. Тот и разлетелся на мелкие поленья. Сидит Людоед, из стороны в сторону раскачивается, голову руками закрыл. Тошно ему. А Горошинка бабку из-под лавки вытащила и уговаривает стариков:

– Бабушка… дедушка, вы его не бойтесь. Он вам худо не сделает.

Бабка со страху едва языком ворочает.

– Что ж ты, внученька, на ночь-то глядя эдакое страшилище в дом привела?

– Он только с виду страшный, а на самом деле очень-очень добрый.

Дед на печи так и подпрыгнул.

– Людоед добрый?! Он сколько скота в деревне порезал, не счесть. Хуже волка. Мне ли не знать!

– Это раньше было, дедушка. А теперь он прощения пришёл просить. Он дружить с нами хочет.

У Горошинки даже слёзы на глазах выступили. Старуха руками развела.

– Так нам его и угощать-то нечем.

А дед с печи своё ворчит:

– Он целую корову за раз сожрёт, не подавится!

Горошинка достала из-за пазухи скатерть-самобранку, на столе её раскатала и говорит:

– Гость к нам не с пустыми руками пришёл. С подарочком! Ну-ка, милая скатёрочка, угости нас и гостя нашего на славу! Гоп ля!

Глядят дед с бабкой и глазам не верят. От кушаний и напитков, от разносолов заморских стол ломится. А посреди стола – бочонок с медовухой! На бочонке так и написано: «Медовуха». И краник внизу, серебряный. Старуха руками всплеснула: «Ахти! Чуда-то какая!» Старик с печи быстренько слез, кочергу в угол сунул и тоже к столу.

– Ну и ну! Много я про эту скатёрочку слышал, а видеть не доводилось.

Обошёл вокруг стола. Название на бочонке по слогам разобрал: «Ме-до-ву-ха… Во как!» Кружку расписную под краник подставил и полную нацедил.

– Ну… с Богом! – Выпил, крякнул. И рот до ушей. – Так! Пора гостя к столу звать.

На двор вышел. А Людоед как сидел, так и сидит. Из стороны в сторону качается, мычит, как от зубной боли. Старик справа за спиной у него встал, покашливает.

– Кхе, кхе! Ты уж, гостюшка… гм… дорогой, не изволь сердиться на нас, стариков. Мы ж это, самое… не со зла. С испугу это…

Старуха с другого боку заходит. С опаской, правда.

– Просим тебя в дом пожаловать. В тесноте хотя, да не в обиде. Не обессудь, гость милый.

Мычит Людоед, башкой мотает. Не поддаётся на уговоры. Очередь за Горошинкой уговаривать. Она его по руке погладила, за усы подёргала.

– Ну, хватит капризничать. Пошли уже…

А тот в голос ревёт:

– Всё равно никто дружить со мной не захочет. Зря людей пугаю!

– Прежде чем дружить, миленький, надо познакомиться для начала. С дедушкой, с бабушкой медку попить.

– О! Внучка дело говорит! Пошли давай… не сиди тут.

Насилу уговорили. Поднялся Людоед и за хозяевами следом в избу плетётся. Наконец, по лавкам вокруг стола расселись, а Людоеда пришлось прямо на пол посадить, на кошму[34]. И всё равно башка у него выше всех торчит. Старик, весёлый уже, медовуху в кружки разливает. Самая большая, с полведра которая, Людоеду досталась. Самая маленькая, с напёрсток – Горошинке. Встал старик. Сам к гостю обращается:

– Давай за знакомство, добрый человек!

– И за дружбу! – Горошинка поддакивает.

– Бывайте здоровы все. Чтобы всё хорошо у вас было, в достатке чтобы жили, – старуха приговаривает.

Выпили. Крякнули. Плотно закусили. А Горошинка жалейку в руки взяла, да как заиграет… Ноги сами в пляс просятся. Кружки расписные, и те на столе заподпрыгивали. Старик со старухой из-за стола выскочили и давай коленца по избе вытанцовывать. Смотрел Людоед, смотрел на них и – тоже в пляс пошёл. Старик вокруг гостя мухой носится, свистит, гикает, куда и хворь подевалась? Старуха платочком взмахивает, каблуками выстукивает. Такой топоток стоит… вот-вот избу по брёвнышку раскатят.

А как наплясались досыта, снова все за стол. И так до самого утра. Старик с гостем и вовсе в обнимку сидят, песни поют, наговориться не могут…

Я на том пиру тоже был, мёд-пиво пил, по усам текло, а вот чё дальше было? Хоть убей, не помню. Лучше не спрашивайте!