Читать книгу Авось, Небось и Кабы (сборник) - Лев Кожевников - Страница 21

Пётр весь день с утра в лесу охотился. Но не столько за зверьём гонялся, сколько думу думал: как бы ему это воровство да лихоимство в царстве-государстве избыть, а особливо московским людишкам, пакостливым, окорот сделать. Ох, не любил государь Пётр Алексеевич боярскую Москву за лукавство да за нечестие. Редко наезжал из-за этого.

Долго ли коротко, а в лесу тем временем смеркаться стало. Где-то в глухом урмане[45] филин заухал. Выпь на болотах заплакала, будто баба на похоронах. А издалека-далека тоскливо, с переливами завыли волки. Поднял царь буйну голову, огляделся вокруг, а места все незнакомые, глухие. Где лево, где право – никак не разберёт. Да и темнеть начало. Вскинул Пётр рожок охотничий, поиграл. Может, отзовётся кто?.. Потом давай кричать:

– Э-ге-гей!

А эхо ему в ответ:

– … ге-гей…

Стал Пётр дорогу искать. Ходил, ходил оврагами и на какую-то поляну вышел. Видит: посреди поляны ель большая растёт, под елью – камень замшелый. А на камне трубка курительная лежит. И дымок из трубки вьётся, в ветках путается. Заругался Пётр:

– Гром и молния! Опять на старое место вышел. О! И трубку оставил. Эге-ге-гей!

– … ге-ге-гей…

Леший, что ли, путает? Сел Пётр на камень, ружьё рядом прислонил и трубку заново табаком набивает. Ворчит: «Да, дело табак… Ночь на носу».

Вдруг и́з лесу песня послышалась. Да лихо выводит так, с коленцами[46]. Пётр с камня вскочил и ухо наставил. Ну-ка, ну-ка? А песня всё ближе. Уже слова можно разобрать.

У царя так усы и задёргались. «Ишь ты, уже и песню сложили! Один царь, дурак, ничего не знает. Посмотрим, кто таков… раскукарекался». Спрятался царь за камень и ружьё прихватил. Только дымок из трубки вьётся голубенький. Глянь, а и́з лесу на поляну солдат выходит. Бравый. На боку сабля острая. Сам себе командует: