Читать книгу Война в России и Сибири - Лодевейк Грондейс - Страница 33

Первая волна двинулась по окопам на шесть минут раньше из-за несогласованности часов. И я, стало быть, опоздал. Я попал во вторую волну и встал рядом с поручиком Глуховым, который командовал ротой. Мы ждали сигнала к выступлению. У меня не было никакой возможности присоединиться к первым, пробраться по траншеям, заполненным солдатами. Я ждал вместе с Глуховым, который держался очень хорошо, и с бравым солдатом маленького роста. Время от времени я спрашивал его: «Страшно?» А он отвечал одним словом: «Ничево!» Внезапно слева от нас мы увидели маленьких человечков, они вразброс, короткими перебежками двигались к нашей линии. Это немцы бежали сдаваться. Наши солдаты начали хохотать! В небе у нас над головами кружил вражеский самолет. Пулемет застрочил, самолет развернулся и улетел. Послышалась команда: «Пулеметчики вперед!» Похоже, что телефоны не работали и команды кричали с одного конца траншеи на другой. В параллельной траншее другая команда: «…рота вперед!» Наконец и у нас: «Двенадцатая рота вперед!» Мы двинулись.

На первой линии опять небольшая остановка. Мимо идут раненые первой волны и с ними один-единственный пленный. Штабс-капитан [И. М.] Регов с простреленным плечом в сопровождении двух солдат, которые уже вооружились немецкими пулеметами и не отдадут их ни за что на свете. Их пленник означает для них Георгиевский крест и возможность всю жизнь им гордиться.

Команда. Мы нашей маленькой ротой перебираемся через парапет, мы и есть вторая волна атаки. Сопротивление, похоже, не слишком велико, зато интенсивнее становится бомбардировка. Шрапнель и крупные снаряды летят с особым звуком, и он, кажется, висит в воздухе, даже если вдруг становится тихо. Солдаты выше всяческих похвал. Не нужны ни увещевания, ни просьбы, ни призывы. Разве что иногда приходится поторапливать их выбираться из воронок, где они задерживаются.

И я, как мои русские товарищи, тоже кричу в воронки: «Вперед, товарищи!» Офицеры держатся великолепно: хладнокровно, храбро; распоряжаются солдатами умело и уверенно. Но они с ними не разговаривают, и меня всегда это удивляло, когда я ходил с русскими в бой. Это потому, что солдаты не нуждаются в ободрении? Сначала они идут в бой из чувства долга, а потом их охватывает боевая ярость?

Сегодня я впервые вижу, и меня это удивляет: солдаты сами ободряют друг друга. Команда «Вперед, товарищи!» звучит у офицеров спокойно и властно, а у солдат с воодушевлением.

Мы прыгаем в немецкие траншеи. Повсюду группы пленных. Двух раненых немцев, задержавшихся на третьей линии, перевязывают наши солдаты: санитары еще не успели сюда добраться. Я перевязал двух наших, их ранило шрапнелью в голову. В ответ на эту заурядную услугу, вызванную состраданием к бесхитростным храбрецам, вспыхивает такая сердечная благодарность, что даже страшно становится.