Читать книгу Тайны Гроама. Трилогия - Людмила Геннадьевна Павловская - Страница 10

Как только гость покинул нас, я тут же засобиралась домой. Огл пошёл провожать меня, невзирая на все мои протесты. Он молчал всю дорогу, а у меня было много вопросов! Вначале я тоже шла молча, но потом не выдержала и робко сказала, что несколько по-другому представляла себе Учителя, о котором так много слышала. Мой приятель никак не отреагировал на моё замечание. Я несмело продолжила высказывать своё мнение о Силау и вскоре уже без умолку трещала о том, что мне непонятны и неприятны и рассказы Силау, и его мнение о посвящённых, и размышление о Гроаме. Огл заговорил, когда мы почти подошли к моему дому:

– Я тоже был удивлён сегодня. Поверь, Силау совершенно другой. Я и представить не мог, что Учитель может быть столь резок, категоричен…

– Знаешь, Огл, честно говоря, я считала, что и ко мне Силау отнесётся несколько иначе, – решилась я до конца быть откровенной, – ведь он сам предсказал появление у тебя проводника, думала, он обрадуется нашему знакомству, а он сделал вид, будто я пустое место, или так и считает.

– Ты не права, Аниста, Силау, наверное, просто был смущён, – Огл весело улыбнулся, – ты покорила его своей красотой…

– Ой, и не стыдно издеваться над бедной девушкой? – я с укоризной посмотрела на Огла, – наверное, точно так же, как покорён ей ты!

– Ну, если честно, я был покорён твоей связью с Гроамом.

– Вот и спасибо, – я почувствовала, как начинаю закипать, – однако Силау даже не заинтересовался этой связью, более того, он смотрел на наши рисунки, как на каракули ребёнка, нет, даже хуже! Рисунками ребёнка обычно умиляются…

– Мы пришли, Аниста, – перебил меня Огл, – кажется, это твой дом.

Потом он взял меня за плечи и долго смотрел мне в глаза. Как я была счастлива в эту минуту! Ждала поцелуя, была готова к нему! Огл поцеловал меня …в макушку. А потом тихо сказал:

– Аниста, я всегда буду рядом, спокойной ночи.

Развернулся и быстро зашагал прочь.

Я долго не могла уснуть в эту ночь, всё думала о госте Огла, о нашем с ним госте. А ещё о словах, которые произнёс, прощаясь, мой друг. Эти слова будоражили меня и успокаивали одновременно. Даже не заметила, как сон на мягких лапках подкрался ко мне, а когда с наслаждением начала отдаваться его ласковым объятиям, вдруг что-то произошло! Что-то неприятное. Я понимала, что лежу на своей кровати, даже слышу, как тикают большие настенные часы, но не могла пошевелить и пальцем. А потом мне показалось, что какая-то сила поднимает меня вверх, послышалось неприятное шуршание, которое постепенно перерастало в сильный шум, этот шум проник в меня, заполнил всё моё сознание, и я испытала ужас: какая-то неведомая сила вытягивает наружу мою душу! Пытаюсь проснуться, открыть глаза, но мне это не удаётся! Хотя слово «сон» не очень подходит для описания владеющего мною состояния. Я вовсе не спала, видела все предметы в моей комнате. Стало очень страшно от невозможности управлять своим телом. Спина покрылась холодным потом, а мерзкий шум нарастал. Вдруг раздался ясный голос. Клянусь, я сразу поняла, кому он принадлежит:

– Аниста, а, Аниста? Анисточка, ха-ха-ха! – в голосе слышались игривые нотки. Неожиданно они сменились на властные, слова зазвучали ещё громче и чётче: – Я приказываю тебе, Аниста! Я приказываю тебе!

Изо всех сил я пыталась освободиться от охватившего меня кошмара, но открыть глаза никак не удавалось, словно кто-то склеил мои веки. А голос, явно принадлежавший Силау, продолжал:

– Не думай о своём теле, Аниста! Я приказываю! Не думай о своём теле!

Одновременно со словами сила, поднимающая вверх всё мое внутреннее существо, стала ещё мощнее, шум в ушах стремительно нарастал. Ужас затмил собой все другие чувства. На помощь мне каким-то образом смогла прийти хрупкая мысль-соломинка, на секунду прорвавшаяся сквозь страх. Я лихорадочно ухватилась за неё, вспомнив заговор от страха, которому в детстве научила меня бабушка. Собрав остатки мужества, начала мысленно его произносить. Но бабушкин заговор не действовал! Вдруг что-то холодное коснулось моего лица, и властный голос начал произносить всё громче и громче:

– Я приказываю тебе! Иробе ву кра минко пруделоо, дрелукенарти, сренг ороа креаму, стору, тробе мутаре, трода! Троде! Троде! Трода!!!

Я понимала суть произносимого заклинания. Это была чёрная мантра подчинения. На какую-то сотую долю секунды мне вдруг захотелось расслабиться и позволить себе подчиниться этому голосу. «Тебе будет интересно», – мелькнула предательская мысль, но я ещё крепче ухватилась за бабушкин заговор. Неистово дочитав его до конца, мысленно закричала: « Нет! Нет!» Я кричала и кричала. Слова приказа Силау потонули в бесконечной череде моих «Нет!». В какой-то миг мне удалось открыть глаза. Сердце бешено стучало, я задыхалась. Но кошмар цепко держал меня в своих объятиях, заставляя расслабиться; я открывала глаза – они вновь закрывались, и меня опять затягивало в мир страшных приказов колдуна. И всё же я выиграла эту борьбу: заставила себя встать с кровати и выйти из комнаты. Продолжая бороться со сном, подошла к умывальнику и несколько раз резко плеснула на себя воды. Оцепенение сна тут же прошло, уступив место страху. Я поняла, что спать в эту ночь точно уже не буду. Затем налила горячего чая и уселась на кровати. Почти весь остаток ночи я не сомкнула глаз, а потом мне удалось забыться, даже не знаю, как это произошло. Мой короткий сон был глубоким и без сновидений.

Утром, когда я собиралась на работу, ко мне в комнату зашла мама. С укором глядя мне в глаза, она сказала, что ей не нравится мой новый друг.

– Мама, сейчас не время для подобных разговоров! Может, вечером поговорим? И вообще, почему тебе не нравится Огл? А, я догадываюсь! Наверное, уже наслушалась историй про колдуна. А между прочим, Огл – художник! У нас красивый лес, вот он и остановился на окраине посёлка, чтобы рисовать пейзажи. Парень на жизнь зарабатывает продажей картин. Не переживай, мама. Мы с Оглом друзья. Мне с ним очень интересно!

– Ладно, – смягчила тон мама, – ты уже взрослая, я не могу тебе указывать, с кем дружить. Но очень прошу, будь с ним осторожнее.

– Ма-ам…

– Но я же слышала, что ты ходила всю ночь. Не спалось? Переживаешь?

– А сама-то что не спишь? Пойдём лучше чай попьём, а то уже опаздываю. Да, я плохо спала…

На работе меня ждало пополнение: ко мне привели новенькую девочку лет семи, хорошенькую, как ангел! Золотые локоны обрамляли её нежное, чуть бледноватое лицо. Огромные грустные глаза отливали каким-то необычным сине- зелёным цветом, маленький прямой носик и пухленькие губки завершали небесный облик ребенка. Привела её довольно-таки пожилая пара

– Вы, верно, бабушка с дедушкой? – улыбаясь, спросила я.

– Уже да, – опередив их, ответила девочка.

Я немного удивилась нелогичности ответа, но бабушка девочки объяснила:

– Родители Томы погибли, когда она только родилась, нам приходится её воспитывать.

Я с пониманием кивнула, про себя отметив, что, должно быть, сложно таким пожилым людям заботиться о маленьком ребёнке. Насколько же их хватит? И тут я увидела взгляд Томы. Девочка смотрела на бабушку, а в глазах стоял то ли укор, то ли усмешка. Вскоре полянка начала наполняться детьми, родители спешили на работу, а детки с интересом окружили новенькую девочку, увлекая её в свои игры. В этот же день произошло ещё одно событие, заставившее меня немного поволноваться. Когда дети гуляли после обеденного сна, к полянке, заставленной качелями и детскими домиками, подошла странная женщина, а точнее сказать, старуха. Одетая в простое синее платье, которое делало её сморщенную сухую фигуру ещё более тощей, она была интересна тем, что, несмотря на изрытое глубокими морщинами лицо, у неё были абсолютно чёрные волосы и такие же чёрные глаза, казавшиеся очень маленькими из-за нависающей кожи век. Женщина разглядывала детей, не обращавших на неё никакого внимания.

– Вы чья-то родственница? – спросила я старуху. Та промолчала, лишь взгляд её стал более напряжённым. Я проследила за ним и поняла, куда она смотрит. Её маленькие чёрные глаза прямо-таки сверлили новенькую девочку, та же, чуть отделившись от группы детей, стояла, вытянув руки по швам, и серьёзно смотрела на старуху.

– Вы знакомы? – обратилась я к незнакомке опять-таки с вопросом.

Бабуля внимательно посмотрела на меня, потом перевела взгляд на белокурого ангелочка и тихо сказала:

– Тома.

Затем быстро, насколько это мог сделать старый человек, пошла прочь.

Какое-то неприятное чувство охватило меня, почему-то сразу вспомнился ночной кошмар. Я повела детей в группу, некоторые хныкали и сопротивлялись, но я пообещала им, что до прихода родителей буду читать их любимую сказку.

Когда я вернулась домой, ко мне «в гости заглянула» грусть. Я скучала по Оглу. Днём почему-то была уверена, что он меня навестит. Хотя с чего бы? Ведь раньше он этого не делал… А потом грусть сменилась страхом: а вдруг произойдёт что-нибудь страшное, подобное кошмару прошедшей ночи? Я поняла, что боюсь спать, боюсь ночных атак Силау или кого бы там ни было. Мысль о спасении пришла неожиданно, лёгкой бабочкой запорхнула мне в голову. Немного порывшись в своём письменном столе, я нашла тонкий альбом и засохшие акварельные краски. Вырвав из альбома лист и обмакнув в краску старую кисть, я принялась рисовать. Вернее, расслабившись, дала волю рукам. Я не знала, что у меня выйдет в следующее мгновение, какую выберу краску. Постепенно страх начал отступать, а на смену ему пришло спокойствие, даже лёгкая радость. Вот уже лист разукрашен яркими цветами неизвестного сорта и вида, секунда – и кисть выводит глаза. Ого! Да они мне знакомы! Огл и сам, пожалуй, узнал бы здесь себя! Дополнила портрет смешным кругленьким личиком со вздёрнутым носиком – теперь портрет перестал быть похожим на Огла. Я улыбнулась и, подмигнув получившемуся шаржу, принялась выводить Символы Гроама. Фиолетовая краска вдохнула Силу в разноцветье рисунка. Это было заклинание Защиты! Когда работа была закончена, я поняла, что мне теперь можно не бояться, ничего не бояться здесь, в этой комнате, под защитой своего художества. Повесив картинку так, чтобы её можно было видеть, легла в постель и через мгновенье уже крепко спала.

На следующий день по дороге на работу я зашла в торговую лавку, где продавались скобяные изделия и канцелярия, и купила новые краски, кисти и альбомные листы. После обеда, уложив детей спать, села за стол и принялась рисовать. На этот раз картинка получалась какой-то мрачной, в ней преобладали коричневые и чёрные тона, я размывала их мокрой кистью, словно пыталась убрать что-то нехорошее и злое или залечить какую-то рану. Вдруг почувствовала чей-то взгляд у себя за спиной. Резко обернувшись, увидела новенькую девочку. Белокурый ангел с серьёзной грустью глядел на меня. Точнее, взгляд Томы был направлен мимо меня. Она смотрела на мои художества.

– Тома, ты почему не спишь? Может, чего-нибудь хочешь?

Девочка не отвечала. Она не сводила глаз с моего рисунка.

– У тебя ничего не болит?

– У меня никогда ничего не болит.

Сказав это, маленькая красавица повернулась и медленно пошла в детскую спальню. Я поспешила за ней. Тома легла в свою кроватку и закрыла глаза.

Признаться, Тома сразу показалась мне очень странной девочкой. Я ни разу не видела её улыбки, она вела себя очень тихо, не бегала, не кричала, как все остальные дети, а лишь молча и спокойно сидела на стульчике, перебирая игрушки. Приветливые детки – охотники до всего нового – стайкой вились вокруг неё, они как будто чувствовали какую-то загадочность девочки. Тома безропотно давала ребятам кукол и брала их игрушки, но делала всё как бы автоматически. Вчера, когда бабушка и дед Томы пришли за ней, я решила поговорить с ними, объяснить, что девочка очень робкая и тихая, потому что она, вероятно, пока ещё стесняется, но пусть они не переживают, скоро Тома освоится и будет, как и все ребятишки, резвиться в детском дворе. Дед опустил глаза, а бабушка грустно сказала, что девочка не так давно пережила душевную травму, поэтому не стоит обращать внимания на её замкнутость и стараться как-то развеселить и развеять ребёнка. «Пусть всё идет так, как идёт, не трогайте её лишний раз», – попросила она, взяв девочку за ручку. Я решила прислушаться к её словам, тем более что Тома не доставляла никаких хлопот.

Вот и сейчас я молча поправила одеяло на девочке и вышла из спальни.