Читать книгу Тайны Гроама. Трилогия - Людмила Геннадьевна Павловская - Страница 3

Нежный летний ветерок пытался прорваться сквозь влажную пелену жары. В душном городе находиться было просто невыносимо, поэтому, воспользовавшись выходными, я бежала на остров, чтобы почувствовать хоть какое-то отдаление от цивилизации. Пятьдесят минут на пароме вдоль побережья – чудесное путешествие! При этом затянутый пеленой смога город – как эта серость видна издалека! – находится совсем близко, но ширина морской глади не даёт приблизиться шумному и суетливому настроению мегаполиса сюда, в этот чудесный, прямо-таки райский уголок. И вот ты уже не узник города, а гость приютившего тебя кусочка тишины, которая особенно сильно ощущается ночью. Если ты, надышавшись свежего воздуха, пропитанного йодом, всё же проснёшься за полночь, то буквально окунёшься в несравненное спокойствие, такое непривычное для городского жителя. Волшебство непременно должно произойти со мной именно здесь! Ведь для встречи с ним я и вырвалась из огромного городского муравейника! Просто жаждала чего-то необычного! А когда чего-то очень сильно хочешь, желаемое непременно сбудется. Ой, кто-то сказал уже эту фразу раньше меня… Сейчас здесь, на пароме, предчувствие чего-то невероятного, что произойдёт в моей жизни, не покидало меня. Оно сквозило во всём: и в волнующем кровь, освежающем тело морском бризе, и в нервном крике прожорливых чаек, и в солёном запахе моря, сверкающего на солнце бирюзой. Я сильнее сжала пальцы на бортике парома и пристальнее вгляделась в синеватую воду, представляющую взору то огромную голубую медузу, то косячок каких-то мелких рыбёшек. Но полностью раствориться в сказочном чувстве полёта в детство мне не удалось…

– Извините. Мы не помешаем?

Обернувшись на голоса, я увидела двух парней. Приветливо улыбаясь, они пытались втиснуть в небольшой островок пространства две дорожные сумки.

– Да, пожалуйста…

Меня учили ещё в детстве, что разглядывать людей слишком откровенно неприлично. Вспомнив об этом, нехотя отвернулась от парочки. А посмотреть было на что! Точнее, на кого.… Один из парней выглядел вполне заурядно и нисколько не броско, эдакий крепкий грибок-боровичок. Его кругленький животик был обтянут рубашкой в клеточку, на голове достаточно модная бейсболка, стильные очки «хамелеоны» для улучшения зрения. Шорты «бермуды» защитного цвета и босоножки-мокасины завершали облик молодого, но полнеющего интеллигента на отдыхе. А вот его приятель заметно выделялся из пёстрой толпы стремящихся удрать из знойного города поближе к первозданной красоте людей. Парень был достаточно строен и, пожалуй, на полголовы выше своего друга. Модно подстриженные волосы удлинённой гривой шоколадного цвета опускались чуть ниже шеи. Подкрашенные в тон волосам бровки домиком росли над голубыми глазами в обрамлении чёрных – тоже подкрашенных – ресниц. Аккуратно выведенные капризным бантиком губы представляли отличнейшую работу мастера татуажа. Красная футболка прекрасно гармонировала с красными штанами чуть ниже колен, слишком элегантными для «бермудов» и достаточно мужскими для «капри».

«Ты знаешь, мы забыли купить фрукты, а я их просто обожаю, ну что теперь делать?» – капризно произнёс «чёрненький». «Не надо ни о чём переживать, купим мы фруктики», – ласково успокоил его приятель. Я подумала, что далеко не каждый мужчина вложил бы столько нежности, обращаясь к своей даме. С любопытством обывателя, столкнувшегося с «не такими, как все», я стала прислушиваться к диалогу «сладкой парочки», как мысленно окрестила я парней.

– Тебе здесь хорошо? Или, может, пойдём внутрь?

– Я не для этого вырвался из города, чтобы сидеть внутри парома и не видеть этой красоты.

– Хочешь конфетку? Я взял твои любимые.

– Не, лучше баночку пивка…

– На, но аккуратно пей, оно холодное. Если замёрзнешь, скажи, сразу пойдём внутрь…

«Ну, прям заслушаться можно, – подумалось мне. – И почему они любят друг друга? Ведь вокруг так много красивых девушек. А впрочем, какое мне дело…»

«Марья! – раздался крик, ярко выделяющийся средь весёлого людского разноголосья. – Где ты, Марья?!» Я посмотрела в сторону, откуда раздавались крики, наверное, не было на пароме человека, который хоть на секунду не среагировал бы на этот вопль. Впечатляющего вида тётя лет тридцати пяти вышла из закрытой части судна и, слегка покачиваясь, стала сурово вглядываться в людскую толпу, продолжая взывать к загадочной Марье. Длинные немытые волосы развевало солёным ветром, густая длинная чёлка то и дело падала на маленькие чёрненькие глазки-смородинки с размазанной тушью. На даме красовались растянутые джинсы с весьма замызганными коленями и жёлтая футболка, предательски открывающая миру толстенький живот её обладательницы. Пальцы с облезлым, некогда красным маникюром сжимали бутылку пива, почти пустую. На «диву» уже почти никто не обращал внимания, а она, пытаясь удержать равновесие, пошла между рядами перевозимых на пароме машин, повторяя на разные лады имя своей спутницы. «Тётя, вы подружку ищете? – спросил кто-то из кучки весёлых подростков, стоящих недалеко от аппарели. – Наверное, это она, спит здесь, рядом с нами». Брюнетка, раскачивая пышными бёдрами, гневно сверкая глазами, двинула к подросткам.

– И где она?

– Да вот же, спит, не слышит.

Мальчишки расступились, и взору присутствующих на пароме пассажиров открылась такая картина: маленькая девушка, одетая в чёрные брючки и чёрную футболку, трогательно обняв ведро для мусора, спала сладким сном младенца. Пустая бутылка из-под пива валялась в этом же ведре. Тётя бросилась к подружке:

– Марья, ну, вставай! Скоро приедем, или ты назад погребёшь?

– Мю… м-м-м..мю..

– Ну, чё, бля, так ужираться? Сейчас приедем, посидим по- человечески, выпьем, вставай!

– Отвянь… Мне хо-ро-шо..

А вот и ответ на мой вопрос, почему парни «голубеют» не по дням, а по часам. Посмотришь на таких красоток – весь женский пол может опротиветь. А ведь девчонки-то вполне симпатичные, Марьюшка – так вообще куколка, даже ногти с аккуратным маникюром, в отличие от приятельницы, и лет-то ей, поди, немного, и тридцати на вид нет. Я представила две пары: «боровичок» рядом с толстушкой в жёлтой футболке идут под ручку. Он – с баночкой пивка, она – с бутылкой в руке с облезлыми ногтями, сверкает глазками-смородинками, грозно так: «НЕ ПОДХОДИ! УБЬЮ!» А рядом Марьюшка с кокетливым, жеманным парнем. У него – губки бантиком, а она – сонная, в руках алюминиевое ведро для мусора… Я засмеялась и потёрла нос, чтобы никто не заметил, что хохочу сама с собой. Потом поменяла парочки местами: брюнет в красном с толстушкой и с пивом, а «боровичок» сквозь очки нежно так смотрит на Марьюшку, спящую возле помятого и грязного ведра… Мои мысли нарушил шум голосов, маты возле аппарели Я посмотрела в ту сторону, откуда они доносились. Марьюшка исполняла «ОПЕРУ РЫГОЛЕТТО», перегнувшись через борт парома, подружка поддерживала её за талию и громко материлась, подростки, стоявшие рядом, громко хохотали.

– Что-то холодно, пойдём внутрь, – брезгливо проворчал чернявенький красавчик.

– Конечно, конечно, если тебе прохладно, давай уйдём, – нежно ответил ему приятель.

Парочка, подняв свои огромные сумки, проследовала в закрытое помещение парома.

Тем временем оставалось минут пятнадцать пути. Мысли о предстоящем волшебстве начисто покинули меня; я представляла, как приеду, поднимусь в квартирку моей доброй родственницы, благодаря которой имею возможность в комфортных условиях проводить время на острове – она любезно даёт ключи от своей пустующей квартиры – налью чашечку кофе с коньяком и начну великий праздник «ничегонеделания». Пойду на море, а вечером приедет муж… И вот она я – абсолютно счастливая на отдыхе!

«У аппарели будьте осторожны», – раздался голос капитана. И я, подгоняемая толпой, тоже предвкушающей отдых, поспешила к выходу. По пути обогнала Марьюшку с приятельницей. Толстушка несла чёрный пакет, содержимое которого позвякивало, явно угадывались бутылки, конечно же, со спиртным. Марьюшка же тащила две небольшие дамские сумочки и громко, пьяно смеялась. А где же «сладкая парочка»? А-а-а, они почему-то оказались впереди, бодро обгоняли толпу, пытаясь перехватить свободное такси, причём жеманный парень наравне с приятелем тащил неподъёмные сумки. «И ещё один плюс», – печально подумала я.

Воздух острова всегда заряжал меня каким-то детским оптимизмом! Здесь всегда чувствую себя моложе, здоровее, красивее, веселее, бодрее. Вот и сейчас я достаточно легко взобралась по крутой лестнице, ведущей от переправы наверх к домам, где меня поджидала уютная квартирка родственницы. В этой маленькой «однушке» чувствую себя очень комфортно, как дома. Забегая в подъезд и мысленно предвкушая наслаждение от кофе с коньяком, я на секунду оторопела – на лестничной площадке возвышалась высокая фигура в чёрном. Но тут же на смену испугу пришло удивление – монах! Он стоял прямо перед дверью квартиры, куда я собиралась войти, и глядел на неё как бы в нерешительности. Но, увидев меня, тотчас поспешил к выходу. Не успев издать ни звука, я удивлённо глядела на инока. Монах быстро прошёл мимо меня и вышел из подъезда. Он не сказал ни слова, лишь на сотую долю секунды взглянул на меня. Казалось, ничего не произошло, подумаешь, монах пришёл к кому-то из жильцов подъезда, перепутал дверь, забыл, где живут его знакомые… Однако его короткий взгляд остро врезался в меня, вошел в моё сознание, словно прожёг насквозь. Даже не могу подобрать слов, чтобы объяснить, что именно я почувствовала в короткий миг нашей встречи… Успела запомнить его глаза, небольшие, глубоко посаженные… В обрамлении густых серых ресниц они, казалось, излучали множественность противоречий нашего мира. Отливающий сталью взгляд вначале показался мне устало суровым, а через мгновение – ласково снисходительным… или грустно успокаивающим. Ещё никогда в жизни я не была под таким сильным, волнующим впечатлением от мимолётной встречи! Монах уже давно вышел из подъезда, а я стояла неподвижно, как вкопанная, рассеянно перебирая ключи. Впрочем, странного в самом факте появления монаха ничего не было. На острове, в пяти минутах ходьбы от дома, в котором я остановилась, находился мужской монастырь. Он был построен совсем недавно. Красивые деревянные домики-кельи, видимые из-за высокого зелёного забора, радовали глаз строгостью и аккуратностью, а колокола звонили, как и положено, три раза в день, наполняя воздух степенными звуками, очищающими мысли и вселяющими спокойствие. Меня удивило другое: монахи просто так не гуляли по острову, один раз я видела парня в рясе, спешившего с парома в монастырь, и, пожалуй, всё… Было даже немного странно: монастырь стоит, а монахов не видно… Но, с другой стороны, верующие затворники и не должны праздно шататься, это ведь не отдыхающие из города…

Выпив свой вожделённый кофе, я почти забыла о встрече в подъезде, осталось лишь какое-то странное, тонкое, волнующее настроение, подаренное мне взглядом внимательных серых глаз. Через пять минут я уже шагала в направлении моря. На плече у меня висела сумка с покрывалом и с бутылкой воды. Про инока и думать забыла.

Расстелив покрывало на песке, раздевшись, быстро зашла в воду и пару раз присела так, чтобы вода накрыла только плечи. Плавать я не умею вообще. Да-да, к моему стыду и огорчению. Живу возле моря, но воды боюсь, как огня, вот такой каламбур. По правде говоря, я покривила душой, особого стыда и огорчения давно уже не испытываю, комплекс боязни воды отстал от меня лет на пятнадцать после того, как жизнь начала знакомить меня с массой «единомышленников». Конечно, осознаю, сколько теряю кайфа в морской воде, не умея плавать, но ничего, мало ли кому и что всем нам не удаётся испытать, я, может, на другое способна… Порассуждав таким образом, приступила ко второй части своего «великого заплыва»: присела и опустилась на руки, начала ходить по дну, шлёпая по воде ногами. Любимое упражнение в воде! Потом перевернулась и то же проделала, лёжа на спине. С чувством выполненного долга я выбралась из глубины по колено (вообще-то моя любимая глубина – по пояс) и упала на покрывало, подставив горячему летнему солнцу спину. Сладкая истома быстро взяла меня в плен, глаза начали слипаться, я не стала сопротивляться желанию спать и с удовольствием задремала.