Читать книгу Океан Разбитых Надежд - Макс Леман - Страница 2

Иногда мне кажется, что у меня есть всё. Моя мама – достаточно узнаваемый не только в городе, но и известный на всю Великобританию стилист, а бабушка занимает должность директора детского дома. Как вы уже догадались, деньги наше семейство гребёт лопатами. В моём распоряжении ежедневно остаётся шикарный коттедж, который располагает пятью просторными комнатами и отдельным гардеробом. Мне не приходится жаловаться на скрипящие половицы или перегоревшие лампочки: все недостатки устраняются по щелчку маминых пальцев. Я всегда остаюсь под пристальным вниманием журналистов, и звонкие щелчки фотокамер, которые доносятся со всех сторон, совсе мне не чужды. Когда некоторые девушки годами работают над собой, чтобы на них обратило внимание пусть даже самое маленькое агентство, я только и успеваю приносить маме согласия на фотосессии. У меня есть длинные худые ноги, подтянутое тело, удовлетворительный размер груди и миловидное лицо, привлекающее парней. Те в свою очередь считают, что мне приходится идти на такие жертвы, как посещение фитнес-клуба по субботам, исключительно ради того, чтобы на меня обратили внимание самые статусные из них. На самом деле, почти все юноши в моей школе однотипные: у них одна причёска, одни и те же жесты – включая те, которых стоит пренебрегать в общественных местах, – одни и те же знаки симпатии. Все эти перекаченные стероидами, обкуренные и пошлые старшеклассники так мне противны, честное слово. Внимание – я постоянно им окружена. И мне оно обходится дороже всего на свете. Никаких средств не хватит, чтобы отплатить за него. И тогда мне начинает казаться, что у меня нет ничего. Тогда мне начинает казаться, что пристальное внимание стало неотъемлемой частью абсолютно всех сфер моей жизни. Да что там – никто не сможет вести настоящую жизнь, когда к нему приковано внимание десятков человек.

Но мама может найти выход из любой ситуации. Она считает, что вниманием я обязана только ей одной, поэтому вечно подгоняет моё тело и поведение под установленные рамки. Так происходит и сейчас – нервозный крик матери проникает внутрь уборной даже сквозь закрытую деревянную дверь. Иногда мне кажется, что ни у какой комнаты не хватит качества звукоизоляции, чтобы задержать вопль этой женщины:

– И долго ты там будешь сидеть? – ядовито отбрасывает она раз за разом и никак не устаёт.

Мне нужно находиться тут до тех пор, пока содержимое желудка не выйдет наружу. Иначе я знаю, что я получу, если не выполню это. Я судорожно постукиваю нёбо двумя пальцами, вызывая таким образом рвотный рефлекс. Солёный привкус пальцев так противен, я больше не могу это терпеть. Но проклятый завтрак никак не хочет выходить наружу. Чтоб тебя, больше ни за что не съем эти вкуснейшие тосты!

– Я спрашиваю, ты долго ещё сидеть будешь там?

– Скоро выйду. – коротко отвечаю я больше себе, нежели ей. Ну и хрип. Меня вот-вот вывернет наизнанку, а силы для ответов на её вопросы всё ещё не покинули меня. Думаю, вы поняли, о чём я. Я о тех неприятных мурашках по всему телу, которые полностью отнимают энергию у тела, и как же не упомянуть о тяжёлых ощущениях в области пупка. После них чувствуешь себя, как выжатый лимон.

– Дрянь, ты опоздаешь на занятия!

Не опоздала бы, если бы она не заставляла меня корчиться над унитазом! Но, разумеется, об этом я снова в очередной раз умалчиваю. В нашей семье считается крайне бескультурным повышение голоса на старших, даже тогда, когда они сами провоцируют меня. А такое происходит намного чаще, чем мне того хотелось бы. Зато ругательства, адресованные ребёнку – дело обычное.

– Быстро выходи!

Мать с яростью ударяет кулаком по двери туалета, и глухой звон раздаётся в маленькой комнате громким раскатом. Я вздрагиваю под негромкие урчания живота.

Я не припоминаю дня, когда моя мама была бы добра по отношению ко мне. Наше общение полностью состоит из скандалов и унижений, из криков и рукоприкладства. В детстве, конечно, мама была немного мягче, но и я тогда была другой. Совсем другой. Когда человек ещё молодой, он подобен глине. Из него можно слепить то, что будет угождать не только вам, но и всем вокруг. Именно такую цель преследует мать. Как же она разочаровалась, когда её скульптура начала давать первые трещины. Я взрослела и осознавала, что дальше так продолжаться не может, поэтому начинала противиться таблеткам всё больше. Тогда мама придумала иной, более резкий и критический способ поддержания фигуры. Но разве мне это нравится?

Я бросаю бесполезное занятие, достаю пальцы изо рта и вытираю о туалетную бумагу. Так-то лучше, но руки всё равно нужно помыть. Я тихо, без какой либо спешки поднимаюсь с колен и осторожно берусь за дверную ручку. Смотрю на себя – руки и ноги трясутся. От страха, а может от рвотного рефлекса, который так и не последовал – не знаю.

Звонкий щелчок, скрип двери, и вот я покидаю комнату.

– И как ты это объяснишь?

Колкая пощёчина от матери заставляет меня прийти в себя. Моя голова по инерции её ладони поворачивается вбок, хрустя шейными позвонками.

– Чтоб до обеда всё съеденное вышло из тебя, поняла меня?

– Но за перемену я не…

– Мне всё равно! – мать перебивает меня ещё пущим криком прежде, чем я успеваю выдохнуть для окончания предложения, —Выйди на уроке в уборную. Придумай что-нибудь в конце концов!

Её лоб от злости покрывается многочисленными морщинами, и теперь не кажется таким гладким, каким его делают сотни операций. Её добрые карие глаза теперь больше похожи на две бездонные чёрные ямы.

Живот недоверчиво забурлил. Мать продолжает размахивать руками:

– Ты же знаешь, что ни в какое модельное тебя не возьмут, будь в тебе один лишний килограмм!

«А сама растолстела после зимних праздников!» – замечаю я её мелкую складку под подбородком. На самом деле, этих складок на ней куда больше, чем одна или две. Ни в коем случае не подумайте, что мама плохо выглядит – она всё ещё носит обтягивающие платья и кружевное бельё, в также еженедельно посещает спа, где ей делают оздоровительные массажи лица и далее по длинному списку модниц. Её лицо выгляди намного лучше, чем лица сверстников, и это без единой капли ботокса. Её волосы здоровы и ни разу не крашены. Её руки пусть и начинают покрываться морщинами, но кожа всё равно остаётся нежной и гладкой. Зато люди так любят поучать других и не замечать собственных мелких промахов, чем и выводят меня из равновесия.

– Я понимаю. – киваю я головой.

– Заткнись лучше! – она замахивается на меня, и я снова прислоняюсь спиной к холодной двери уборной.

По спине пробегают мурашки.

Несколько секунд она что-то обдумывает. В таком виде я и не сказала бы, что эта женщина способна на такие зверские вещи, как ежедневные пощёчины собственному ребёнку. Но, к моему сожалению, я слишком хорошо знаю мать.