Читать книгу Театр и жизнь. Записки старой провинциальной актрисы - Маргарита Анатольевна Оконечникова - Страница 18

Хочу рассказать то, о чем отец не пишет. Итак: декабрь и январь мы жили у тети Кати. Бабушка ведь свою комнатку еще до войны поменяла на комнату, кажется, на Садовой, но тоже жила с нами. Мамуленька была нашей добытчицей. Смешно, точнее странно подумать, что в блокаду, когда многие люди даже не умывались, кому-то был необходим парикмахер. А мамочка была парикмахер-универсал. Были люди, которым ее услуги были необходимы.

Я помню добрейшую женщину, которой мамочка обработала ноги – мозоли, натоптыши, лишнюю кожу, ногти – все привела в порядок. По себе знаю, какая легкость в ногах появляется. Женщина эта была женой какой-то военной «шишки» – ну и жила, конечно, в доме для комсостава, где были и вода, и свет, насколько я помню.

Так вот, она за этот педикюр отвалила мамочке, т.е. всем нам, целую буханку настоящего «комсоставского» хлеба. И где-то под Новый год пригласила нас к себе помыться.

Я помню, как мы стояли у двери в ее квартиру, и мамочка позвонила в дверь. Звонок работал! Нам открыли. Первое, что я увидела – навстречу нам по коридору шла женщина в легком халате, жуя что-то на ходу и напевая. У них топили!

«Ну как до войны,» – подумала я.

В ванной у нее была дровяная колонка. Набрали полную ванну горячей воды, мамочка помыла сначала меня и Бореньку, а потом (в той же воде, конечно) помылась сама. Наслаждение! Праздник тела и счастье души!

И на Новый год она нас тоже пригласила: мамочку и меня с Боренькой. Елка была настоящая, красиво украшенная, а на столе стояла большая открытая банка тушенки, две большие, тоже открытые плитки шоколада и… нарезанная буханка хлеба. Бореньке пять лет, мне семь – ведь дети! Но мы тушенку и шоколад проигнорировали. Мы взяли по большому куску хлеба и залезли под стол, то есть под елку, т.к. она стояла вплотную к столу. Пытались не отщипывать, как обычно, а откусывать, чтобы поскорее съесть хлеб и взять еще. Но… не получалось.

– Не торопитесь! Не торопитесь, – говорила та добрая женщина. – Это все ваше!

И действительно мы всё со стола унесли домой.

Как жаль, что не знаю ее имени, чтобы помолиться за нее. Господи, спаси ее и помилуй во Царствии твоем!