Читать книгу Параллельными курсами. Лёсик и Гриня. Книга 1 - Марина Важова - Страница 6

Витольд Чичмарёв сильно изменился с тех пор, как впервые встретил Василису, заблудившись в лабиринте бесконечных залов Русского музея в поисках авангардистов. С Русским музеем связь у Витольда Захаровича была давнишней. Именно туда он обычно отправлялся после очередной ссоры с бывшей женой. Это у него повелось с первого года жизни в Питере: чуть что не так – в Русский музей. Атмосфера этого музея действовала на Витольда умиротворяюще. Он входил туда взвинченным или расстроенным, а, побродив по залам час-полтора, выходил спокойным, преодолевая путь до дома лёгкой юношеской походкой. Пробовал посещать с той же целью Эрмитаж – легче добираться – но ничего не происходило. Видимо, немноголюдность и некоторая запущенность Русского музея напоминали ту особую, провинциальную атмосферу художественного музея в Харькове, который он частенько посещал с классом в детстве, самой счастливой поре своей жизни. Попадая в Русский музей, Витольд окунался в омут беспредметного детского счастья. Спроси его, что он видел, – пожалуй, и не ответил бы, да это было и неважно. Главное: запахи, скрип инкрустированного паркета, приглушённые голоса экскурсоводов, бабушки, сидящие у дверей залов, тёмные холсты в обрамлении тяжёлых с тусклым блеском рам.

В тот раз он искал скульптуры Майоля, временную экспозицию которого разместили в залах авангардистов. Это был, пожалуй, первый и единственный раз, когда Витольда интересовало в музее что-то кроме самого музея. Вообще скульптура его никогда не волновала, но небольшие женские фигурки Майоля заворожили и преследовали даже во сне. Он увидел их в квартире случайного знакомого, куда они с другом Севой пришли по какому-то Севкиному делу на пятнадцать минут. И тут он заметил в стеклянном шкафу целую группу женских фигурок в экспрессивных, абсолютно живых позах. Движения были переданы так верно, а обнажённые фигуры выглядели так целомудренно, что у Витольда даже голос пропал, когда он попытался спросить: что это? кто это? Хозяин, заметив его интерес, с гордостью принялся рассказывать о судьбе каждой скульптуры, сыпал датами, именами. Так что они проторчали в квартире больше часа. На предположение Витольда, что такая коллекция должна стоит уйму денег, Сева, погасив усмешку, сообщил, что порядочно, но не уйму, ведь это только копии.

Но Витольду было как-то всё равно: подлинники, копии… Он выискал в библиотеке книгу о Майоле и проштудировал её, как будто собирался стать искусствоведом. А когда узнал о приехавшей из Парижа выставке, бросился в музей, так часто спасающий его от жизненных невзгод. Впоследствии он усмотрел в этом явное знамение – что именно в его Русский музей привезли Майоля. И то, что именно здесь он встретил Василису, легло на душу радостной вспышкой предчувствия, определив дальнейшие шаги. Можно сказать, что отсвет проверенной и безусловной любви к музею и Майолю расцветил неопределённое чувство к Василисе любовными оттенками. То, как она стояла на площадке гранитной лестницы, её нахмуренный профиль, быстрое движение рук: что-то достала из сумочки, поднесла к губам – органично вошло в его чувственное пространство. Быстрый взгляд, вскользь мазнувший по его лицу, поворот головы туда, сюда, и вдруг глаза – тёмные, цвета переспелой вишни – смотрят прямо на него, с просьбой. О чём? О любви, подумалось Витольду.

И с этого момента он взял череду зыбких совпадений в свои руки и направился к незнакомке тем достойным и неспешным шагом, с тем почтительным и открытым выражением лица, которые и раньше помогали ему наладить первый контакт – неважно с кем: женщиной, начальником, собакой – срабатывало всегда. Тем более что Василиса находилась в тёмном периоде своей неустроенной жизни, когда всё старое потихонечку обрушилось, а нового не наросло. И тут – он, спокойный, уверенный, почтительный, в Русском музее. Это судьба.

А потом наступила жизнь. И Витольду стало понятно, что он не разглядел и не разобрался. Он просто обманулся, принял одно за другое. Возникла обида: на Русский музей, на Майоля с его фривольными – да, да, фривольными! – сюжетами, на весь мир, который подтолкнул его к опрометчивому выбору. Да ещё подкинув в довесок этого ужасного мальчишку! Супруги всё чаще ссорились, но последнее слово всегда оставалось за Василисой. Она припечатывала что-нибудь жгуче обидное и, чтобы не слышать гневных слов в ответ, гордо удалялась в детскую, где стояла двухъярусная кроватка, в которой наверху спал Гриня, а внизу должна была лежать малышка, но почти не лежала. Её беспрерывно укачивали в коляске, ведь Нулечка была ужасной плаксой.