Читать книгу Борис Сударов: человек, прошедший через эпицентр атомного взрыва… Встречи на берегу: диалог-путешествие - Мария Романушко - Страница 10

Вернулся из Астрахани сын Антон. Зашёл ко мне на 13-й этаж, попили вместе чаю, пообщались, он рассказал о своём лекционном турне по южному региону России. Сказал, что у него дома, только он появился в Москве, тут же завелись друзья. А кого-то он прихватил с собой из Таганрога. Потом сын ушёл по своим делам.

Я работала – вводила в компьютер дневники поездок на Украину. После обеда решила сходить на бухту, искупаться.

Было жарко, на берегу полно народу, как на крымском побережье. Вода волшебная! Долго плавала, доплыла до полянки цветущих жёлтых кувшинок в середине бухты…

Вспомнила рассказ Ксюшиной крёстной, Светланы Завадовской, про Париж и кувшинки. Как-то раз, вернувшись из Парижа, она рассказала, что в центре Парижа, в одном скверике есть маленький пруд, где летом расцветают жёлтые кувшинки. И к этому скверику выстраивается длинная-предлинная очередь – желающих посмотреть на эти кувшинки. И они с мужем тоже ходили смотреть на кувшинки. «Светлана, – сказали мы, – так у нас на бухте цветут кувшинки!» И привели её на бухту, и она увидела эту красоту (без всякой очереди!) и была потрясена. Кстати, кувшинки цветут только в чистой воде. А ещё в воде носятся мириады рыбок… Так что с экологией на нашей бухте всё в порядке.

* * *

На обратном пути с бухты, на аллее, встретила идущих на бухту Антона и его друзей – паренька и двух девушек. «О, а вот и моя мама!» – радостно и удивлённо сказал Антон. Было очень жарко, и его друзья жаждали поскорее окунуться в спасительные воды нашего водоёма. Они пошли дальше, на пляж, а я решила позвонить Сударову – и позвать его на бухту – купаться. Он же огорчается, что этим летом ещё не купался. Заодно познакомлю его с Антоном. А то когда ещё будет такой случай? Увидит хотя бы одного члена моей семьи. Звоню…

– Борис Иванович, поздравляю с 1 августа! Пора открывать купальный сезон. Куда уж откладывать?

– А вы купались?

– Да. Два раза. Вчера и сегодня. А вы торчите дома в такую чудесную погоду.

– А я торчу дома… И это неправильно.

– Ну, так приходите! Тут и Антон с друзьями. Сегодня приехал, всего на два дня. Познакомлю вас.

– О, Антон? Хорошо, приду. Сейчас соберусь – и приду.

– Ну, я жду вас.

* * *

Ждала я его долго. Сидела в беседке, записывала по памяти наши с ним разговоры всякие, чтобы не забыть. О том, что это может быть книга, даже не думала тогда. Так, всякие мысли… Антон, когда прочёл моё эссе о Сударове десять дней назад, написал мне: «Наверное, у мамы намечается новая книга?» Но я не думала, что будет книга. О чём книга? Ну, встречаются иногда два человека на берегу, говорят о разном. Потом один человек закутывает в куртку или в плед другого, и этот другой провожает первого до дома. Сюжет слишком простой для книги.

Потом я качалась на качелях на детской площадке и всё ждала его. А он всё не шёл и не шёл. Я даже не знала, что думать. Я ведь первый раз сегодня позвонила ему, чтобы позвать на берег, и он не шёл. Мог бы и перезвонить, если передумал… Или сразу бы отказался, если не хотел идти, или не мог, был занят. Я прямо шею уже свернула, глядя минут сорок в ту сторону, откуда он должен был появиться… А я думала, что офицер (хоть и в отставке) – быстрый на сборы. Ходит-то он стремительно.

Ну, наконец-то! Идёт. В какой-то прикольной белой кепочке. Такое впечатление, что ещё из пионерского прошлого. Ну, ладно. Хотя смешно.

– Наконец-то, Борис Иванович! Я уже шею себе свернула, высматри-вая вас. А вы, оказывается, изрядный копуша!

– Да, что-то закопался, вы правы. Искал резиновую шапочку для плаванья, но так и не нашёл…

* * *

Спускаемся с горы на берег. И вижу, что на гору подымаются Антон и его друзья.

– Вот, Антон уже идёт обратно, – с сожалением сказала я. – А я думала, что поплаваем вместе… И вы покажете молодёжи высший плавательный класс!

Антон увидел нас. Смотрит с удивлением. Наверное, он не ожидал, что Сударов такого не очень высокого роста.

– Познакомьтесь, – говорю. – Это мой сын Антон. Путешественник. Антоша, а это – Борис Иванович Сударов, о котором ты читал на моих страницах.

Они поздоровались за руку. Антон – с вежливым полупоклоном. Смотрели с интересом друг на друга: Антон сверху вниз, Сударов – снизу вверх. Антон сантиметров на двадцать выше Сударова.

– Антоша, уже уходите? – с сожалением сказала я.

– Да, искупались, уходим.

– А ещё раз не хотите? Вместе с нами?

– Ой, мама, уже домой пора – дела всякие…

– Ну, ладно. Хорошо, что встретились.

Раскланялись. И – разошлись.

– Какой красивый у вас сын! – сказал Борис Иванович. – Очень интересный молодой человек. Такая значительная внешность… Сколько лет ему?

– Сорок.

– Но выглядит значительно моложе. Хотя и с бородой, но всё равно выглядит молодо.

* * *

Я постелила на берегу, на травке, недалеко от воды коврик. Это Сударов попросил, чтобы на травке, а не на песке.

– Вот, Борис Иванович, садитесь, скидывайте свои башмаки и прочее.

А сама быстро сбегала в раздевалку и через минуту уже плыла к хороводу кувшинок…

Поплавала там, полюбовалась на красоту, плыву обратно и вижу: стоит Сударов у коврика на травке, в своей пионерской кепочке, и смотрит озадаченно куда-то вниз… Вышла на берег, подошла к нему:

– Борис Иванович, у вас какие-то проблемы?

И смотрю туда, куда смотрит он. И вижу, что он стоит в луже крови! Мне стало как-то нехорошо… Башмаки-то он снять успел. И левая ступня вся в крови. Ноготь на большом пальце вырван с мясом и висит на честном слове.

– Кошмар!.. Борис Иванович, как это с вами случилось?!

– Зацепился о камень, упал – и вот…

– Стойте здесь. Я сейчас приведу врача.

И побежала в медицинский пункт, который на другом конце пляжа…

Бежим с доктором обратно – к Сударову, а он – уже сам идёт-прыгает к нам навстречу. Доктор увела его в свою медицинскую будку, а я побежала к нашему коврику. Стремительно переоделась, собрала все наши шмотки и побежала к будке. Через какое-то время доктор вывела Сударова с забинтованной ногой и строго сказала:

– Немедленно в травмопункт! Нужна операция по удалению ногтя. Я только обработала рану и перевязала, ничем больше помочь не могу.

Мы сели на лавочку, я помогла ему обуться, ему было явно больно, он чертыхался и ругал себя. А я лихорадочно соображала: как нам попасть в травмопункт? До него нет прямого пути. Надо ехать на трёх транспортах, с пересадками. Кошмар!..

– Борис Иванович, у вас есть с собой проездной?

– Нет. Зачем он мне на пляже?

– И у меня по той же причине проездного нет.

– Но у меня есть деньги, можем доехать на такси, – сказал он.

– Сколько у вас?

Сударов вытащил из кармана бумажку в «50 рублей».

– Борис Иванович, вы шутите, что ли?

– Почему шучу? Я думаю, нам с вами хватит туда-обратно.

– Борис Иванович, извините, но вы живёте в прошлой эпохе…

– Да хватит нам!

И я поняла, что за годы вернувшегося в Россию капитализма Сударов на такси ещё никуда не ездил.

– Борис Иванович, 50 рублей – это только на одну поездку одному человеку – в метро или на автобусе.

Он стал опять ругать себя.

А я набрала номер сестры Мариши, которая уже знала о существовании Сударова: я ей рассказывала, и она читала о нём на моей странице в Фейсбуке.

– Мариша, с Сударовым приключилась история, нам нужно срочно в травмопункт. Мы на бухте. А денег на такси у нас нет. У тебя есть деньги?

– Прости, но ни копейки.

– Понятно. Ладно. Буду соображать дальше.

Я набрала номер Антона.

– Антоша, ты где?

– Идём с ребятами в магазин за мороженым.

– А у тебя есть деньги?

– Странный вопрос. Поскольку я иду в магазин, то деньги у меня есть.

– Антоша, с Борисом Ивановичем произошла неприятность, его надо срочно везти в травмопункт, а у меня с собой ни проездного, ни денег. Ты можешь мне подкинуть денег?

– А где вы сейчас?

– На пляже, у будки медицинской помощи.

– Хорошо, я иду к вам. Через 10 минут буду.

* * *

Антон пришёл очень быстро, и мы стали обсуждать: как лучше поступить – ползти потихоньку до ближайшей улицы, где можно отловить такси? Или пригнать такси на пляж? И тут к нам подошёл молодой человек южной наружности, приветливый и учтивый, и сказал:

– Я слышу, вам нужно такси?

– Да.

– Вот моя машина – за волейбольной площадкой.

Сударов, с моей помощью, допрыгал до такси. Антон (без всякой моей просьбы) решил ехать с нами. Спасибо ему.

Таксист оказался иранцем из Таджикистана. Очень приятный молодой человек. Я вспомнила, как мы с Антоном жили в Душанбе шесть лет назад – как в раю, среди таких же добрых и приветливых людей. Договорились с таксистом, что когда мы завершим свои дела в травмопункте, мы позвоним ему – и он подъедет, отвезёт нас обратно.

* * *

В травмопункте оказалась огромная очередь. На часах – 8 часов вечера. В 9 вечера ему будут звонить его племянник или сын. Если его не будет дома, они поднимут панику.

– Борис Иванович, у вас есть мобильник?

– Есть.

– А где он?

– Дома.

– Понятно…

В холле человек семь с травмами. У всех, в основном, невидимые вывихи и переломы. И только один молодой мужчина с сильно кровоточащей раной на руке, все бинты промокли кровью, мужчина бледен и видно, что ему очень больно. Все дружно решили пропустить его без очереди. Он скрылся за дверью кабинета и – надолго…

– Антоша, – говорю, – Борис Иванович был знаком с легендарным Юрием Левитаном. И с другими знаменитыми дикторами и актёрами. Можешь расспросить его, пока мы тут сидим. Чтоб не скучать.

– Ой, мама, я как-то не готов сейчас… В другой раз как-нибудь. Да я не скучаю.

Антон что-то быстро писал в свой блокнот. Он сидел справа от меня, а Сударов – слева.

Прямо передо мной – круглые часы на стене…

– Антоша, – говорю негромко, так, чтобы Сударов не слышал. – Борису Ивановичу нужно быть дома в 9 вечера. В это время ему обычно звонят родственники, чтобы удостовериться, что с ним всё в порядке. Если в 9 вечера его не будет дома – у них начнётся паника. Не представляю, когда же он сегодня будет дома? И какая паника начнётся у родственников…

– Граждане, – сказал Антон, обращаясь сразу ко всем травмированным и их сопровождающим. – Думаю, что нужно пропустить вне очереди и дедушку, ему 90 лет, и у него тоже кровоточит рана на ноге… Но нога в башмаке и этого не видно.

Никто не возражал.

И тут видим: по коридору идёт полуголый, полупьяный, в шлёпанцах и в шортах, с обнажённым торсом, татуированный гражданин. Он прижимает ко рту окровавленную тряпку.

– Наверное, этот тоже с пляжа, – шепнул мне Сударов.

– Это точно, – отвечаю я шёпотом. – Спьяну упал физиономией на камень.

Татуированный гражданин, красочно плюя на пол кровью, сказал хмельным голосом:

– Я иду без очереди, потому что я истекаю кровью.

Он смачно плюнул на пол кровью ещё раз и гордо встал у двери кабинета.

– Антоша, с ним ничего страшного. Ну да, кровоточит, но не смертельно же. Но Борису Ивановичу точно нельзя долго сидеть с лужей крови в башмаке. Попробуй объяснить гражданину, что сейчас пойдёт наш дедушка.

Антон собрался с мыслями, подошёл к татуированному и негромко ему всё объяснил. Я ждала хмельных воплей возмущения, но их не последовало.

– Спасибо, Антоша. Спасибо, что ты с нами поехал. Без тебя я бы это не разрулила так мирно.

* * *

Наконец, мы зашли в кабинет – Сударов и я, как его родственница.

Молодой, усталый доктор дал БИ карточку, чтобы он заполнил её сам.

А меня подозвала медсестра и спрашивала все данные о Борисе Ивановиче: дату рождения, адрес, телефон, и я с удивлением обнаружила, что знаю без подсказки практически всё. Как и должна знать родственница. Только на номере квартиры запнулась, но Сударов из другого конца кабинета уловил паузу в моём голосе, и подсказал: «Квартира 50». Ну, теперь я точно всё о нём знаю.

Мы зашли в операционную, и я помогла ему разуться, хотя его это сильно смущало, но я сказала:

– Борис Иваныч, бросьте! Всё – нормально.

И вышла в холл. Я очень волновалась и даже не засекла время, чтобы знать, сколько будет длиться операция.

Потом меня позвали в кабинет. В это время Антон уже звонил таксисту. Доктор сказал, что теперь мне надо ежедневно привозить дедушку на перевязки. Сударов держался молодцом. Он же военный человек всё-таки, хоть и в отставке.

* * *

Когда ехали обратно, мы с ним сидели на заднем сидении, и я крепко, изо всех сил сжимала его руку. Я знаю: когда где-то сильно болит, нужно до боли сжать руку, чтобы переключить своё внимание с реальной боли – на другое.

– Как нога, Борис Иванович? болит?

– Да не особенно, – сказал он.

– Сын полка! Умеете терпеть.

– Да, сын полка… – улыбнулся он.

Пока ехали, Антон и таксист оживлённо общались, как старые знакомые. Говорили о Средней Азии, которую Антон объехал всю.

Доехали до дома Сударова.

– Я вас провожу до квартиры, – сказала я ему.

– Мама, ну я уже не пойду с вами, – сказал Антон.

– Да, Антоша, беги к ребятам. Может, они оставили тебе немного мороженого? Спасибо тебе огромное за помощь в этой истории.

– Выздоравливайте, – сказал Антон Сударову.

– Спасибо, Антон. Рад был познакомиться.

Таксист дал нам свой телефон. Договорились, что завтра он отвезёт нас на перевязку. Только он просил позвонить ему утром – напомнить.

* * *

Мы зашли в квартиру Сударова – похожую на нашу – однокомнатную и всю заваленную книгами и бумагами. Он тут же стал извиняться за неприбранность.

– Ничего страшного, Борис Иванович. У нас точно так же.

– Правда?

– Правда. Давайте освобождайте ногу от башмака и ложитесь, отдыхайте. Вам нужно что-нибудь в магазине, или в аптеке? Я принесу.

– Да ну что вы! Я не собираюсь ложиться. И в магазине мне ничего не нужно.

– А в аптеке? У вас есть анальгин?

– А зачем мне анальгин? Нет у меня анальгина.

– Когда пройдёт действие укола, может быть больно. Анальгин – чтобы пригасить боль и уснуть.

– Не нужен мне анальгин. Я вообще никаких таблеток не пью.

– Понятно. Сын полка уснёт и без анальгина.

– Именно так. А вы садитесь, садитесь, сейчас будем пить чай.

– Борис Иванович, я лучше пойду…

– Куда вы пойдёте? Никуда я вас не отпущу. Вот уже чайник закипает. Садитесь же!

Чайник действительно зашумел быстро… Я села на табурет у окна. Кухонька была совсем маленькая, но уютная. Я с детства люблю маленькие помещения.

Он разлил чай по кружкам. Поставил передо мной вазочку с конфетами, и мне пришлось извиняться за то, что я не ем сладкого.

– А с чем же вы пьёте обычно чай?

– С солёным огурцом или с селёдкой. С чем-нибудь солёным.

– Вы шутите?

– Нет.

– Это так необычно…

* * *

Я посмотрела на мобильник – было 9 часов вечера.

– Борис Иванович, смешно, но мы уложились. Сейчас ровно девять вечера. Ровно! Так что пусть звонят сын и племянник. Вы на месте, и они даже ни о чём не догадаются, какое у вас сегодня было приключение. Главное – вовремя вернуться домой!

Мы смеёмся…

– А с вами не случались подобные истории? – спросил он.

– Случались, да ещё как случались! У каждого члена нашей семьи была своя история с пальцем. Первым открыл эту «пальчиковую» серию Антон. Ему было шесть лет, и он поранил указательный палец на левой руке – загнал под ноготь ржавую проволоку. И – разыгралась целая история: была и операция, и долгое лечение, бесконечные поездки в Филатовскую больницу…

– И каковы последствия?

– Самые замечательные! Мы подружились с доктором, который лечил Антошу. И дружим с ним уже больше тридцати лет. Это – Николай Павлович Шастин, лучший детский травматолог Москвы. Один из опорных людей в моей жизни. Мы можем годами не видеться и даже не перезваниваться, но я знаю, что доктор Шастин всегда где-то рядом. И если с кем-то из нас что-то приключается – он тут как тут! И когда Виктор лежал с инсультом, и я вместе с ним в той ужасной больнице, доктор Шастин был моей опорой. Часто навещал нас и поддерживал.

– Это замечательно.

– Поэтому, когда у Ксюши произошла история с пальцем, мы сразу позвонили доктору Шастину. Кому же ещё?

– А у Ксюши что было?

– Ой, там был полный кошмар… Она поранила руку на станке.

– На каком станке?

– Станок для распушения волокна. Она занималась в студии нетканого гобелена. Там был станок… Ей было 13 лет и, конечно, детей не надо было допускать к этому страшному станку… Палец был так искалечен, что грозила ампутация – или целая череда операций – для сохранения пальца. Хотя без стопроцентной гарантии, что палец будет сохранён. Ксюша выбрала второе. Было три операции, две из них делал доктор Шастин. Палец удалось сохранить. Спасибо доктору Шастину!

– Кошмар… Ну хорошо, что так кончилось.

– А у меня тоже была история. Но об этом в другой раз как-нибудь расскажу. Не хочу вас сильно грузить сегодня.

– Да… моя история по сравнению с вашими историями – сущий пустяк! – сказал Борис Иванович.