Читать книгу Фуникулеры - Марк Кирдань - Страница 10

Йозеф расстался с пока ещё спящими девами, принял поспешный неосвежающий, но удручающий душ, съел два старых кусочка киви, пока ещё оставалось около пятнадцати минут свободного времени, выкатил из-под кухонного стола гантельку.

Антон тоже собирался. У него это получалось лучше, потому что он вообще не спал.

Антон успел нацепить жилетку, бабочку и подтяжки, а также выправить одну штанину из носка. Антон даже выщипнул волосок из ноздри, настолько всё хорошо у него получалось. Он складывал завтрак и обед в пластмассовую коробку. Йозеф катал ногой гантельку по полу и разглядывал собственный, слегка подросший, окрепший живот. По трубам и вентиляции сквозь весь дом из самых недр до печальных крыш прокатился гнусный рёв-вой – это просыпался и готовился к серьёзной работе лифт.

Безобразное, бессмысленное утро – ах, как хотелось бы вернуться в постель. Но Йозефу было чему поучиться у сурового Антона. Не смотря на болезненное, хрупкое телосложение, суровый Антон был готов не спать сколько угодно и ходить на работу раз от разу.

Проскрежетали в лифте вместе с тремя другими такими же неудачниками, один из которых на поверку оказался местным призраком, лишь притворившимся типичным работником. Он оставил остальных ещё в фойе, решив поболтать с костистым консьержем.

Внизу друзей ожидали хлябь, грязь, вперемешку со снегом и жёлтой дождевой водой, в ручьях которой плавали и блистали пыльца мёртвых цветов, строительный мусор и многоликий полиэтилен. Тысячи дорог исполосовали двор, по сторонам которого высились всё такие же многоэтажки, среди которых каждый мог бы запутаться в два счёта. Следовало идти по краю бордюра и иногда зажимать нос.

Йозеф обтесал куртку об гараж и едва не провалился в яму с незастывшим цементом. Дальше следовали вонючие сараи и мешки с сеном. Цокала копытами немая лошадь, а в одном из бараков сидела обезьяна в бронзовой шляпе. Она следила за путниками до тех пор, пока те не скрылись из виду.

Человек в синих штанах продолжал мучить мяч. При ближайшем рассмотрении он оказался похож даже на тридцатипятилетнего старца. Не было трёх передних зубов. Взгляд тускл, нос перекошен, руки ветхи. Строительный кран выл, перенося какой-то гараж из одного мёртвого двора в другой. Ещё не совсем рассвело. Повсюду мигали странные огоньки и мерцали ошмётки ночного тумана.

Когда друзья вышли к маршруткам, где столпилось уже около сорока честных рабочих города и раздавался дым с жаровни и пели цыгане с тромбонами, было принято решение позвонить Фролу. Звук его фанфар раздался неподалёку.

– А я уже здесь! – расхохотался Фрол, напрыгнув со спины.

Он любил неприятные сюрпризы. И тоже казался не совсем выспавшимся.

– Я всю ночь преподавал, – признался Фрол слегка осипшим голосом.

– Пора бы тебе с этим завязывать, – сказал Йозеф.

Фрол уже несколько лет вёл семинары по круэцкому языку. Обучение проходило по ночам, в одном из сараев неподалёку. Туда часто захаживали студенты и бездомные, каждый платил стандартную таксу, обеспечивая Фрола неплохим дополнительным заработком. Проблема в том, что круэцкий язык был чистой выдумкой и плодом воображения самого Фрола, Фрол даже не удосужился придумать хоть какую-нибудь мало-мальски правдоподобную систему и преподавал наобум, беря из головы всяческую абракадабру и доверяя собственному чутью.

– Элкул ска варма хемшуш, – проворковал Фрол.

– Когда-нибудь тебя разоблачат, а там, глядишь, и арестуют.

– Я даю им то, что они сами хотят, – парировал Фрол. – За эти годы я уже выпустил около сорока чистых круэльцев. И никто не жаловался. Напротив, двое даже переняли эстафету и тоже открыли свои школы. Скоро мы сможем основать новую страну!

– Тебе кажется это смешным? – вмешался хмурый Антон. Нет, он редко бывал хмур.

– Мне кажется это возможным!

На этом разговор кончился. Фрол всё ещё улыбался. Он сумел протиснуться меж двух менеджеров на переднем кресле, а Антону и Йозефу пришлось сочиться в самый зад маршрутки. Пока они ехали, круглая лысая голова Фрола продолжала светиться и улыбаться. Он общался с соседской старушкой, и то и дело корчил рожи – выпучивал глаза, надувал губы, вытаскивал зубы и подбрасывал их в воздух, а затем всталял их обратно.

– С зубами нужно обращаться бережнее, – прошамкала строгая старушка. – А то будешь как я туда-сюда по врачам мотаться.

– Не буду! – весело ответил Фрол.

Антон продолжал хмуриться, уставившись двумя своими одинаковыми зрачками в однообразный дорожный пейзаж.

Однообразный дорожный пейзаж изредка облагораживался буколическими зарисовками, мостами с решёточками, автозаправками и пустыми гостиницами.

В иных окнах мерцал свет, также случались забавные вывески, затем шли просто склады и лесопилки, затем маршрутка врезалась в поваленное дерево, но никто не испугался: это часть маршрута, так случается всегда и по плану.

Офисный центр находился за городом.

Пришлось ещё, как всегда протопать около двух километров по сырой неприветливой земле по плохо освещённому лесу. Заснеженные и загаженные развилки.

Фрол достал резиновые сапоги, а Антону и Йозефу пришлось измазаться в грязи с ног до головы. С деревьев свешивались трупы птиц и жёлтый ядовитый плющ. Фрол на ходу срезал его сладкие листья перочиным ножом и с удовольствием кусал, а Йозеф смотрел ему в спину. Вообще-то и в те мгновенья он думал о девушках, но их прозрачные очертанья и едва уловимый запах уже были частью нереального, сложно вспоминаемого, неразличимого. В воображении белая косточка Апполинарии давно смешалась с голубой жилкой Алисы и с чьими-то ярко-красными губками, а ведь Йозеф даже не мог вспомнить хозяйку тех губ. Фрол пытался рассказать о гонках, в которых он решил участвовать на следующей неделе, но эта новость никому не показалась интересной.

Безобразный пятидесятиэтажный офис возвышался среди леса на опушке. Гигантские его сваи напоминали сказочные куриные ножки, но не являлись таковыми. На парадной площадке покуривали замы и замзамы с квадратными бейджами. Их тусклые лица были похожи на платки и стёкла. Йозеф почувствовал ломоту в коленках. Предстояло восемь часов рутинной бессмысленной работы. Но работать нужно. Работать нужно, чтобы жить. Как с этим справляются друзья?

– Как вы с этим справляетесь? – спросил он.

Антон покрутил глазами и не ответил. По всему было видно, что он уже валится с ног и готов заснуть на месте. Фрол же ласково потрепал Йозефа.

– Не огорчайся, – сказал он. – Когда-нибудь мы все попадём в рай.

Йозефу не понравился такой ответ.

– А что дальше? Что мы будем делать там?

– Там? Там у нас будут все развлечения, которые ты только можешь себе представить.

Этот ответ тоже не понравился. Хотелось бы конкретики. Йозефу было не так-то легко вообразить себе хоть одно развлечение.

Приступили к работе. Напротив каждого сотрудника по небольшому круглому отверстию. Лопаткой с длинной, но не настолько длинной, чтобы казаться удобной, рукояткой, Йозеф, как и во все дни работы своей пытался дотянуться до дна. То же делали и другие сотрудники. Где-то там, в глубине стены, рождались бумажные и железные рубли. Иногда больше, иногда меньше, нужно было осторожно их выкапывать и извлекать. Не так-то легко, как казалось Йозефу в первый день работы.

– Вы не представляете, какая эта для меня радость, – говорил Фрол, копаясь в своей дырке. – Скорость, запах эстакады, азарт, соревнования и этот вонючий бензин. Вот почему людям нравится нюхать бензин?

Иногда дыры заполнялись сухой могильной землей, иногда там образовывалась какая-то тягучая и липкая растительность. Но нет ничего страшнее отломанного черенка.

– Не я один задавался этим вопросом. Многие бензином интересуются. Загляните в интернет.

В таком случае, делать нечего, приходилось писать заявление замзаму, ждать разбирательств, новой лопаты, а также службы по извлечению старой. Всё это сопровождалось неприятными выговорами и угрозами увольнения.

Иногда деньги попадались не совсем нужные. Какое-нибудь старьё, с советских времён, либо вовсе из другой страны. Внимательно следить за тем, что извлекаешь. Как опытный работник, Йозеф, конечно, успел приловчиться ко многим трудностям, но это не отменяло страшной боли в спине, вывихнутого плеча, – раз от разу словно винтом вворачиваешься в эту дыру, пытаясь выскребать что-то, что, например, крепко-накрепко прилипло к стенке. Боль, пот, униженье и покряхтыванья коллег слева и справа.

Йозеф всегда удивлялся, насколько легко его друзья-коллеги привыкли к этому рабству. Фрол, так тот вообще не унывал, хотя его лопата ломалась три или четыре раза за смену. Он будто с удовольствием выслушивал претензии замов и замзамов и возвращался к работе всё такой же радостный и бодрый. «Я больше так не могу», – ныл Йозеф, в то время как его друзья-коллеги безропотно застревали в своих дырах, висели и барахтались. И он действительно больше не мог.

– Я очень хочу, чтобы все пришли за меня поболеть. Если займу первое место, деньги перечислю на реставрацию собора, – продолжал восклицать Фрол.

Йозеф продолжал думать о женщинах. В основном, ему вспоминалась Аполлинария, как будто ее бело-рыжий образ обещал абсолютную свободу от всех социальных обязательств, возможность не работать, возможность заниматься ерундой, бродить по городу и разговаривать о том о сём, чтобы потом целоваться. Кататься на фуникулёрах. Может быть, уехать куда-нибудь подальше. И когда едешь, вдыхать встречный воздух. Или вместе заниматься огородничеством. Или танцевать и читать книги в танце. Кем работал Балык? Снова в голову приходит Балык. Йозеф с ненавистью пытался прогнать его образ, но ничего не получалось. Балык выкрадывал Аполлинарию, легко и ловко уводил её в ночной клуб, постреливая в воздух из золотого револьвера. И Йозеф не мог его остановить. Ах, да. Балык работал в той пекарне, или в той кондитерской, что одно и то же. Конечно, он получал копейки. Зато никогда ни в чём не нуждался. Вроде бы. Почему-то. Да и ходил туда, когда вздумается. И когда он туда ходил, бородачи в красных штанах стонали. Скорее всего, он там не работал, Йозеф ошибся. Скорее всего, он занимался банальным рэкетом. Всё лучше, чем ничего.

Шёл уже шестой час монотонного копания в дырке. Рублей на сегодня почти не осталось.

«Какой ещё золотой револьвер?» – неожиданно подумал Йозеф, – «Какое-то детское у меня воображение».

Антон сосредоточенно работал. Ведь когда-то он был ювелиром. Фрол лежал на полу. Он решил перевести дыханье. Лёжа, он хихикал и похлопывал себя по животу. Йозеф бессильно отбросил свою лопату и двинулся к выходу.

– Куда ты, друг? – спросил Фрол, зевнув.

– Я увольняюсь, – сказал Йозеф. Он ждал, что спросят.

– Да? – раздражённо спросил Антон. – И что ты будешь делать потом? На что ты будешь жить?

– Как-нибудь справлюсь. Мне нужно больше свободного времени. И мне надоело уставать.

– Больше свободного времени. – повторил Антон.

– Времени много не бывает, – сказал Фрол.

– Тебе будто будет, на что его тратить. Хорош молоть чушь. Тебе ни к чему свободное время.

– Как это ни к чему? – обиделся Йозеф.

– Свободное время развращает. Лучше обойтись без него! Лучше тратить его на самые скучные, бесполезные, раздражающие вещи. Так хотя бы у тебя останется повод думать, что ты хотя бы мог что-то сделать, да не получилось, обстоятельства не позволили. А когда у тебя будут все обстоятельства, а ты ничего не сделаешь хорошего, полезного, нужного – оправданий не останется!

– Зачем обязательно что-то делать? Может, я хочу бездельничать.

– Ты хотя бы в этом признаёшься. Но врёшь сам себе. Я знаю твою душонку, втайне ты уже подготовил себя для великих свершений, но когда придёт час – где эти свершения? Какие ещё свершения? Ты даже не сможешь точно сказать, что именно хотел бы сделать. Ты бесполезен! Я бесполезен! И даже Фрол бесполезен, хотя всему улыбается. Нам лучше просто всем заткнуться и заниматься этой ерундой, чтобы потом мы могли притащить свои задницы домой и немного пофилософствовать перед сном о том, как мы устали и почему устаём.

– Дай угадаю, – сказал Фрол, обеспокоенно приподнявшись. – У Антоши снова начинается?

Видимо, да. Никто и не обратил внимания. С виду тихий, милый и добрый парень, Антоша иногда накапливался и начал выдавать театральные монологи. Ему ведь тоже надоедало каждый день копаться в дырках. И когда доходило до края, с ним случался припадок. В этом монолого-припадке Антон был способен на разные глупости и неразборчивый гнев. Не доглядели. А ведь он уже синел, глаза сдвигались всё ближе к переносице. Казалось, он был не прочь убить Йозефа. Фрол подскочил ровно в то мгновенье, когда бестолковая лопата едва не превратилась в смертельное оружие. Антон шипел и безобразно плевался. Фрол приложил его всем телом к спине, затянув в его же собственную жилетку и ограничив дыхание. Затем достал из груди лекарство, накапал Антону в нос. Антон лишился сознания.

Удивлённый Йозеф:

– Ты до сих пор носишь с собой это лекарство?

– А ты разве не носишь? – с грустью, но и с улыбкой спросил Фрол. – Зря ты так насчёт работы.

Вдвоём они посидели возле бездыханного с Антона, затем Фрол пожал Йозефу руку, потрепал его за плечо и отпустил.

– Что-нибудь придумаю, – сказал он, на прощанье всучив какую-то открытку. – Иди.

Йозеф смущённо выходил. Фрол отвернулся, покрутил шурупами у себя в груди, включил меланхоличную мелодию и задумался.

Стараясь выглядеть как начальник, которому дозволено уходить домой в любое время суток, Йозеф спускался по бесчисленным этажам, на ходу рассматривая открытку. Что на ней было изображено: золочённая эстакада, вздымавшаяся над ивленским ледоходом, гоночные машины, гонщики в традиционных рыцарских забралах и ликующие трибуны.