Читать книгу Вздорная принцесса - Маруся Хмельная - Страница 8

Уставший от бешенной скачки конь приободрился и побежал быстрее – впереди, в рваных клочьях тумана, показались знакомые башни дворца. В это время года туманы часто окутывали Скальдию. Иногда казалось, что целое облако опустилось на землю и, как одеялом, прикрыло собой бескрайние холмы, хвойные леса и, сбегающие вниз по склонам, ещё замёрзшие, но уже опасные для путника извилистые дорожки ручьёв и речушек.

Влажный снег, как мокрый сахар, тяжело и шумно сползал с лохматых веток деревьев. Птицы, в нетерпеливом ожидании тепла и светила, щебетали, перебивая друг друга и поднимая свои трели выше сосновых верхушек, выше тумана, туда, где бездонной голубизной сияло чистое небо. Казалось, что воздух, вкусный, чуть влажный, уже не обжигающий холодом горло, можно черпать ложкой.

В родном подворье конь Норманна поднял изящную крупную голову к небу, демонстрируя хозяину белоснежную звёздочку на лбу, и заржал. Шелковистая, выхоленная и вычесанная грива растеклась по шее, как распущенная коса красавицы.

Норманн соскочил с коня, отдал уздцы подбежавшему конюху, похлопал Бурана по крупу и оглянулся. Пригляделся к двум хихикающим, заметившим его служаночкам с кухни, которые таскали отходы животным. Задрав подол юбки, чтобы он не испачкался, они бойко перепрыгивали через проплешины грязи под подтаявшим снегом. У одной в руках был таз с морковкой, у другой какие-то объедки. Заметив Норманна, они остановились, начали шептаться, и бросать в его сторону кокетливые взгляды.

Та, что была с морковкой, выглядела почище и посимпатичнее второй, и Норманн подозвал её к себе пальцем. Девушка округлила глаза и состроила гримасу подружке, которая с завистью смотрела вслед той, что сейчас спешила к Его Величеству.

– Ваше Величество, – присела девушка в реверансе, ненароком распахнув шаль на груди, и взору Норманна предстал вырез платья, приоткрывавший ложбинку аппетитной пышной груди.

Ого, какой улов! Норманн мужским взглядом прошёлся по фигуре девушки. А там было на что посмотреть. Все выпуклости, что должны быть, присутствовали, а талия и запястья рук были трогательно тонкими и хрупкими.

– Поднимись, – разрешил Норманн, и девушка выпрямилась, кокетливо стрельнув в него серыми бездонными глазами.

Красивая!

– Как тебя зовут? Что-то я тебя раньше не видел, – обратился к ней Норманн.

– Уна, Ваше Величество. Я на кухне работаю. Полгода как.

– Морковку лошадям несла? – ласкал фигуру девушки глазами Норманн.

– Да, Ваше Величество, – скромно потупила глазки служанка, заливаясь румянцем от его откровенного взгляда.

– Мой Буран только что вернулся, и ему не досталось морковки. Считаю, это несправедливым. А ты как думаешь?

– Согласна, Ваше Величество, нельзя обижать такого… жеребца, – проговорила девушка и вспыхнула как маков цвет.

– И я так думаю. Пойдём покормим моего жеребца? – предложил он девушке и сделал приглашающий жест рукой вперёд.

Девушка согласно склонилась в реверансе и посеменила на конюшню впереди него, активно вихляя бёдрами, чтобы ещё больше завлечь Норманна.

Норманн накинулся на девушку сразу, без прелюдий и поцелуев. Таз с морковкой полетел в одну сторону, шаль служанки в другую. Его желание и интерес, который возник при виде хорошенькой служаночки, вдруг куда-то исчез, когда он притянул её к себе. В нос забились кислые запахи кухни, прогорклого масла, капусты и лука.

Девушка, похихикивая, неумело тыкалась влажными губами в его лицо и шею, и это было неприятно. При том что Норманн не был брезглив – брезгливым не выжить в военных походах и не стать воином – он ценил и комфорт, и приятные ароматы, и искусные ласки. Он никогда не довольствовался малым, как другие. Ему всегда нужно было больше. В этом была его разница с остальными воинами, и именно поэтому он всегда имел больше, чем кто-либо. А не потому, что он был королём.

Норманн задрал юбки служанке и развернул её задом, чтобы она перестала тыкаться в него своим влажным ртом. Он вообще пожалел, что взял её. Но было бы странно остановиться на полпути.

Только никакого удовольствия он не получил.

Оправив девушке юбку и развернув к себе, он сунул ей в руки пару золотых:

– Ты можешь обратиться к Брунхильде, лекарке в седьмом доме по Овощной улице торгового квартала, за зельем от нежелательной беременности.

Конечно, денег было намного больше, чем стоило зелье, но Норманн не скупился, чтобы порадовать девушек. Пусть купит себе ещё какую-нибудь безделушку, чтобы утешиться. Потому что вряд ли Норманн ещё раз приблизит её к себе. Ему не понравился её запах и её неопытность.

Захотелось свежатинки и получил разочарование. Он каждый раз задавался одним и тем же вопросом: почему, если у него уже есть несколько удовлетворяющих по всем параметрам искусных любовниц, его всё равно толкает покрыть новую девушку, словно раз за разом захватывая новую крепость?

А, может, это и есть ответ? Его отец, как и окружавшие его воины, так и относились к женщинам – как к бастиону, который нужно обязательно взять. Проблема лишь в том, что павшей крепости войско несёт потери и разрушения, оставляя за собой плач убитых горем женщин и детей. И сравнение это было уместно и тут: женщины после любовных утех искали внимания, на что-то надеялись, потом страдали… Он это видел на примере своей матери, жён рыцарей, их любовниц и просто использованных девок, которым не хватило ума не залететь.

Вот и у матери он застал сцену, когда она утешала красную и опухшую от слёз служанку. Едва он зашёл в покои, мать отпустила её, и та юркнула в дверь, бросив перед этим страдальческий взгляд в его сторону.

Мать вздохнула и с упрёком посмотрела на сына. Тот даже не стал скрывать раздражение, предчувствуя очередную отповедь. Потянул за ворот жабо, под которым чесалась отрастающая в бородку растительность на шее.

– Норманн, сын мой, – как и предполагал, наставительным голосом начала мать, – вам пора серьёзней относиться к статусу монарха самого большого и сильного королевства в мире. Брюхатить служанку за служанкой, фрейлину за фрейлиной – простительно для… Да ни для кого не простительно! – воскликнув, показала эмоции королева-мать. – А для короля тем более.

– Я всех отправляю за снадобьем от залёта. А дальше это уже их выбор, – раздражённо процедил Норманн. – Служанкам даю денег. И если они выбирают купить себе на них ленты и бусы, то что я могу сделать – влить в них зелье силой?

На лице королевы отчётливо виднелся ответ, что ему надо сделать – кое-что завязать узлом. Но королева была слишком воспитана, чтобы давать такие советы, а потому дала другой:

– Жениться тебе надо, сын мой. И делать законных наследников одним за другим, если так неймётся. Не за горами война, какой-то выскочка Маркус стоит на пороге твоего дома – а ты не женат и без наследников!

Мать выпалила это зло и эмоционально. Потому что тема для обоих была опасная, как красные флажки для волка.

– Ма-ма-а-а, – простонал Норманн. – Опять ты за своё…

– Опять! И не отстану от тебя, пока не скажешь «да»!

Королева-мать даже вскочила и заходила, меряя комнату взволнованными шагами.

– А я тебе уже отвечал, – лениво высказался Норманн. – Делаем королём умного и ответственного Ульриха, меня – военным советником и главой армии. Ульрих выполняет все твои требования: женится, рожает, повелевает и слушается тебя. А я веду свободный, разгульный образ жизни, которым меня всё время попрекают, и провожу время в походах, как можно меньше попадаясь всем на глаза.

– Норманн! – возмущённо окрикнула мать, встав напротив. – Не смей даже думать об этом!

– Но почему, мам? – серьёзно спросил Норманн. – Я действительно считаю, что Ульрих больше достоин трона: он проявляет несвойственные возрасту благоразумие, рассудительность и любовь к наукам. Это прекрасные качества для короля. Разве не так?

– Не так! – возразила мать, поджав губы, и села обратно в кресло. – Этого недостаточно для короля огромных земель. Чтобы удержать Скальдию, король должен обладать такими качествами как смелость, отвага, благородство, ум и смекалка. Твоими качествами, Норманн!

Она в упор посмотрела на старшего сына.

– Короля Скальдии должны уважать подданные, любить народ и бояться враги! И такое возможно только с тобой. Тебе просто надо остепениться. Если бы тебе не пришлось так рано становиться королём…

Мать сделала скорбную паузу, как всегда, когда речь заходила о смерти мужа и отца Норманна, и продолжила:

– Всё бы произошло естественным путём в своё время. Понимаю, тебе было тяжело. Но тебе уже двадцать шесть лет, Норманн. И принцы, и короли женятся раньше… Ты и так тянул слишком долго. Ты должен поскорее жениться и оставить свои развлечения. Пора принимать и обязательства.

Норманн почувствовал, как его припёрли к стенке. Загнанным в силки зверем. В горле пересохло, стало совсем нечем дышать, и он сорвал с себя ненавистное жабо. Кто только ввёл его в моду?

– Я даже не настаиваю на кандидатуре невесты. Выбери кого хочешь, – жарко увещевала мать. –Хочешь, иноземную принцессу, чтобы породниться с сильными королевством, как мечтал твой отец. Устроим лучший политический брак за всю историю мира! Хочешь, выбери из дочерей придворных, это будет большая честь для любого подданного королевства! Тебе же нравится сестра графа Гринуэя? Как бы ты не пытался казаться легкомысленным повесой, но тебе нравятся девушки умные и острые на язык. Хочешь, я договорюсь о браке с ней?

– В неё влюблён Ульрих, – осадил мать Норманн.

– Зато она любит тебя! Ульрих переживёт.

– Мам, ты меня иногда поражаешь. Несмотря на то, что я часто подначиваю нашего зазнайку, я люблю брата и не собираюсь причинять ему боль. Девушек много, а брат у меня один. Неужели тебе плевать на его чувства?! – неприятно поразился Норманн.

– У монархов не может быть чувств, – высокомерно ответила уязвленная королева-мать. – Ульрих осознаёт свою ответственность перед страной.

– И к чему такие жертвы? – скривился Норманн.

– Я не настаиваю на кандидатуре графини. Выбери другую, – пошла на попятную мать. – Но ты же понимаешь, что будущая королева должна обладать умом. Что стало бы с королевством, если бы я не прикрывала тылы Генриха, пока он по несколько лет находился в походах?

– Да, матушка. А потом сохранила королевство для нас до моего совершеннолетия, – согласно кивнул Норманн. – Но в семье кто-то должен быть умным, а кто-то красивым. Ульрих точно не выберет глупышку, и представь нашу семью – ты, умнейшая женщина из всех мне известных, мудрейший муж Ульрих, умнейшая жена Ульриха, умная жена Норманна… и Норманн… Я хочу, чтобы кто-то был глупее меня. Должен же я блистать умом хоть на фоне одного человека в нашей умной семье?

– Ты всё переводишь в шутки, – вздохнула королева-мать. – Нацепил на себя эту маску шута. Иногда я совсем не понимаю тебя, Норманн…

В покои королевы-матери после предупреждающего стука зашёл её камердинер.

– Ваши Величества, – обратился он к ним со всей серьёзностью, – вас срочно хочет видеть советник герцог Свенссонн. У него важные новости.

– Где он? – встрепенулась королева.

– Здесь, за дверями.

– Пригласите его сюда! – королева недоумевающе повернулась к Норманну: – Что случилось?

– Эритопия пала! Маркус занял Эритану, эритопский король Берведеус присягнул на верность Маркусу! – испуганно вращая глазами, выплеснул на них вместе со своим страхом новости советник.

– Какие чудесн… ужасные новости! – обрадованно воскликнул Норманн на встревоженный взгляд матери. – Я должен уехать на разведку! Пойду собираться!

– Что?! Да ты никак ополоумел… ли Ваше Величество, – осеклась королева, скосив глаза в сторону советника. – Оставить сейчас королевство…

– На три недели! – бодро закончил за неё Норманн.

– На целых три недели?!

– Всего три недели. Оно в надёжных руках, – не дав больше сказать ни слова, поцеловал в поклоне руки матери Норманн и почти выбежал за дверь.